-- Уже слишком поздно для долгих бесед.
Винсент чуть попятился, заметив в моих глазах тот хищный блеск, который появлялся лишь перед предстоящей схваткой. Сражение для меня тот же азарт, что для игрока карты. Никому даже имея при себя палаш не хотелось играть с драконом в кошки-мышки.
Мне хотелось запереть Винсента на ночлег в какой-нибудь башне с летучими мышами, или в подвале с крысами, но надо было проявить чуть большее гостеприимство к тому, кто взял на себя смелость называться моим приятелем. Убедить двух моих прехорошеньких гостей разойтись по своим комнатам оказалось не сложно. После такого взрыва ярости, они оба ощутили себя жертвами запертыми в крепости наедине с хищником. Они одновременно покинули комнату, Роза, шурша юбками и Винсент, бормоча оберегающее заклинание, оба невыразимо прекрасные и оба беззащитные перед самой слабой вспышкой моего гнева. Мне даже захотелось извиниться перед ними при первой же возможности, но только после того, как я исполню, что задумал. По одиночке они еще влияли на меня не так сильно, но вдвоем у них был шанс даже из демона сделать праведника.
По дороге к вязу мне ничего не стоило убить и освежевать кабана. Мне нужна было плотная, толстая шкура животного, которую трудно разорвать. Все мелкие лесные звери и птицы с хлопаньем, гомоном и поскуливанием унеслись от хищника с золотой клешней вместо левой руки. Хищника в обличье человека, который легко спрыгивает с ветки самого высокого дерева, настигает жертву и безжалостно раздирает тушу сверкающими когтями.
Меч, зарытый под корнями вяза, голыми руками доставать было нельзя. Мне нужен был именно этот клинок, почти живой и удивительно кровожадный. Меч, который сам рвется в бой, и достать его можно лишь при трех условиях. Первое из них - висельник, второе зарубка сделанная точно посередине причудливого рисунка под корой. Я сделал ее сам еще тогда, не подозревая зачем. И третье условие - постараться остаться в живых, если уж меч оказался в твоих руках.
Изрядно попотев, человеку удалось бы разрезать несколько выпиравших из земли корней. Мне удалось разорвать их руками. Если б кто-то наблюдал за мной, он бы не поверил в происходящее. Я вытащил меч так легко, словно он лежал на дне уже разрытой ямы, а не под пластами почвы, которую приходилось разгребать ногтями, а спутанные жирные корни разрывать. Я заметил, что скользкие упитанные тельца земляных червей, которые обычно кишели, ползали и извивались в комьях земли здесь лежат неподвижно. Все черви уже не были ни пронырливыми, ни продолговатыми, они были рассечены чем-то острым на мелкие кусочки. Задумавшись, я не заметил, как что-то под уцелевшими корнями зашевелилось. Толстые корни были разрублены в мгновение ока, хотя я не прикасался к ним. Я вытянул вперед руку, чтобы нащупать выступающую из земли рукоять. Она уже почти легла мне в пальцы и вдруг что-то острое, скользкое и холодное рассекло мне ладонь. Жгучая боль ужалила одну руку, но второй я успел схватить все еще влажную от крови шкуру и намотать ее на стальное лезвие. Моя кровь оросила землю, но рана быстро затягивалась. Я закатал меч в рулон из плотной кабаньей кожи и крепко обвязал заранее приготовленной для этой цели бечевкой. Прочные узлы вряд ли можно было разрезать одним махом. Надо было бы найти еще несколько пеньковых веревок, так на всякий случай. Однако, если вблизи меча прольется человеческая кровь, то мало будет даже парусного каната, чтобы сдержать очередной отчаянный порыв. Вот то оружие, которого не хватает до полной победы отцу Анри. Я взял на себя миссию наследника престола, определил, что может быть главным в неравном бою. Теперь я мог принести на поле бое это главное и единственное средство победы.
Я отошел от разрытой ямы, обернулся, и разрыхленная земля мгновенно сомкнулась плотным пластом, погребая под собой остатки корней, червяков и комочки чернозема, пропитавшегося нечеловеческой кровью. Сук повешенного пустовал, а зарубка на стволе срослась, будто ее и не было. Теперь это просто вяз, и никакого опасного клада под толщей земли, и корней. Клад я уносил с собой в руках, прикрыв его от любопытных глаз полой плаща.
НЕРУШИМЫЕ КЛЯТВЫ
Цепочки следов на снегу не было, но я ощущал, как кто-то крадется за мной, теща себя надеждой, что я слишком беспечен, чтобы заметить преследователя. На нейтральной территории присутствие соглядатая было еще не так ощутимо, но здесь в моем собственном лесу присутствие второй тени являлось, по крайней мере, наглостью. Кто-то выл и бормотал у меня за спиной, но я старался не обращать на это внимания. Рано или поздно шпион допустит ошибку и сам выдаст себя.
Роза плотно прикрыла окна, как когда-то это делал Винсент и не потому, что в помещение было холодно. Наоборот, растопленный камин создавал атмосферу удушающей жары, но голубое, цвета льда платье Розы будто источало холод. Холод исходил и от скрипки, на которую принцесса изредка косилась с подозрением и тут же отводила взгляд.
-- Я видела ее по другую сторону окна, - без предисловий сказала Роза. - Эдвин, это невероятно, но она парила там над крутизной.
-- Кто? - я снял плащ и неловко поправил мокрые от снежинок волосы, они все время падали на лоб, как жидкое золото и мешали сосредоточиться.
-- К стеклу прижалось лицо девушки, белое, белее мела. Сначала я даже подумала, что это раскрашенная маска, какие носят актеры.
-- Какая она была, эта девушка? - где-то внутри подобно червям закопошилось неприятное подозрение.
-- Странная, - Роза хотела объяснить все одним словом, но не смогла. - Замерзшая, злая и очень красивая. По щекам у нее текли слезы. Кровавые слезы, точно такого же цвета, как те густые пятна на тафте.
Я рывком распахнул окно и высунулся из него насколько смог, чтобы осмотреть карниз, но ни веревочной лестницы, ни выступающих фронтонов здесь не было, только ровная, высокая, неприступная стена - гладкая каменная кладка без малейших зацепок над головокружительной вышиной.
-- Зачем только я...- мне не хотелось договаривать до конца "зачем я связался с нечестью, дьяволицей, скрипачкой". Ведь проще было сказать ей убирайся прочь со всеми своими манускриптами и не смей переступать порог, но уже было поздно.
Я, наверное, был так ошеломлен, что не среагировал на какой-то вопрос, так что Роза истолковала все по-своему.
-- Если я мешаю...- она прикусила губу. - Мне осталось только собрать вещи и уйти, если я лишняя.
-- Стой!
Она отвернулась от меня, и вскрикнула потому, что я уже стоял перед ней и загораживал дверной пролет. Роза удивленно обернулась к окну, где я секунду назад стоял, ища там двойника, но его не было, только метель врывалась в распахнутые ставни. Непостижимо, чтобы кто-то мог так быстро переноситься из одного места в другое.
-- Никуда ты не пойдешь. То есть, я хочу сказать, что буду рад, если ты останешься. Очень немногие могут прожить в этой цитадели больше дня, так, что я не хочу остаться без компании.
Роза только пожала плечами, вернулась к окну, чтобы закрыть ставни, прекращая поток сыпавшихся на ковер снежных хлопьев. Щелкнула маленькая задвижка. Увы, она не преграда для острых когтей той, которая умеет летать. Даже стальная дверь для таких существ не помеха, кому, как ни мне об этом знать.
В коридоре раздались шаги проснувшегося, как обычно, ближе к вечеру Винсента. Всего за день он успел изменить своим привычкам. Строгий, достойный гувернера в почтенных летах наряд немного оживили пышные длинной почти до ногтей манжеты, жемчужные запонки и белый кружевной воротник, полностью закрывавший покалеченные участки кожи. Хоть немного разнообразия. Мне уже порядком надоело терпеть тащившегося за мной по пятам подростка в черном, олицетворявшего смерть. Конечно, черный цвет скрадывал отсутствие тени, но здесь в замке не перед кем было деликатничать. Мы все отлично понимали друг друга. Кажется, даже Роза начала догадываться, что имеет дело с существами сверхъестественными, хотя они и пытаются притвориться перед ней простыми людьми.
Винсента можно было понять. Я сам предпочитал простую, удобную одежду, но ради гостьи решил принарядиться и даже заглядывал в зеркало чаще, чем обычно, просто, чтобы удостовериться в том, что на моем лице не отражается внутренняя жгучая злоба, что оно так же неизменно, красиво и бесстрастно, как всегда и черные порывы души не могут отразиться на нем.
Стоило Винсенту заметить меч и он все понял без лишних объяснений.
-- Давно пора, - почти промурлыкал он, явно удовлетворенный перспективой нашей победы.
-- Кстати, Анри сбежал с поля боя.
-- Кто такой Анри? - насторожилась Роза.
-- Наш бывший подопечный, - пояснил я.
-- И при том очень неблагодарный малый, - тут же вставил Винсент. - Мы защищали его как могли, предоставили кров, нетрудную работу, а он...
-- Он не из войск моего отца? - по тону Розы стало ясно, что этим она и взволнованна.
В ответ я отрицательно покачал головой, чтобы как-то ее успокоить. Роза тоже обладала даром понимать меня без слов. К тому же, Винсент поспешно добавил свое неоспоримое "нет", прежде чем продолжить.
-- Так вот, Анри безвылазно сидит в полуразрушенной сторожевой башне, той что на стыке двух границ рядом с кладбищем. Он заперся там и надумал писать депешу ко двору ее величества с предложением перемирия.
-- Перемирия? - мне это показалось странным. - Зачем?
-- Чтобы объединиться против общего врага. Против дракона.
Я попытался рассмеяться и весьма остроумно заметил:
-- Им ли тягаться с ним? Спроси у ее высочества, и она подтвердит, что им всем вместе взятым не одолеть это адское животное.
Винсент ошеломленно воззрился на меня, потом перевел взгляд на молчаливо наблюдавшую за нами Розу.
-- Разве она..., - только и смог пробормотать он, поднося руку ко лбу. - Так ты ей ничего не сказал?
Он явно не посмел досказать вслух "Эдвин, ты последний негодяй", но подумал именно об этом.