Дарион, казалось, полностью разделял решимость Ри. Он молчал, смотрел только на лес или в одну точку впереди себя, делал всё, чтобы обустроить их скудный быт, но ни разу не посмотрел в сторону Маргариты. А она по мере сил старалась помогать ему, не сидела на месте, ожидая, когда маг всё сделает для неё, собирала хворост и травы, наблюдала, чем Дарион занят и незаметно присоединялась к делу.
Маргарита старалась не быть неудобным грузом, но Люций оставался суров. На отдыхе он и вовсе отрешённо сидел с пустыми глазами, и она не сразу догадалась, что Дарион практикует ментальную магию, создаёт одному ему ведомые схемы. Она вспомнила, как заставала Ская с таким же неподвижным лицом, а глаза брата леденели и начинали светиться морозными кристаллами.
Всё это тяготило сердце. Не было никакой ссоры, но маг вёл себя, как чужой человек, обречённый на неприятную обязанность — сопроводить Маргариту до определенного места. Между тем, она до сих пор не знала, куда они идут. Просто следовала за Дарионом. Не в подземелье, не в руках Эльсвера или других кланов, а значит уже хорошо. Она смотрела в спину магу и думала, что он изменился за время разлуки. Вроде бы и плечи расправились, стали шире, и излишняя нервность спала, став подвижностью мыслей и эмоций. Но отчего он так суров с ней, почему спрятался в своём мире, она не понимала.
Она постоянно думала о нём и странных отношениях, сложившихся между ними. И в задумчивости пропустила момент, когда Дарион вдруг замер, вслушиваясь в звуки леса. Маргарита наткнулась на него, а маг резким движением дёрнул её за руку, буквально потащив за собой, заставляя бежать через кочки и корни. Как сам он ловко избегал падения, Ри не понимала. Люций тяжело подтягивал ногу, каждый раз ступая, плотнее сжимал губы, кусал их до крови, но бежал быстрее спутницы.
Остановились они так же неожиданно, как и побежали. Но через миг, Дарион повалил Маргариту на лесную подстилку на склоне оврага, подтащил к вздыбленным корням огромного дерева. Два человеческих тела с трудом поместились в ложбине, почти под корнями. Он прижал её к земле, накрыв всем телом. Шорох плаща и наставшая темнота подсказали, что маг полностью спрятал их от чужих глаз.
Развернув голову набок, она тяжело дышала, стало жарко, но Маргарита дрожала, покрываясь холодным потом. Такое же тяжёлое, прерывистое дыхание Дариона слышалось над самым ухом. Он лежал сверху и Ри чувствовала каждый мускул его напряженного тела, даже сквозь одежду. Ледяной ужас смешивался с совсем другими мыслями и это была такая невероятная смесь непривычных для Маргариты эмоций, что она задрожала сильнее.
— Ш-ш, — тихий шёпот мага показался ей тёплым и нежным.
Он осторожно нашёл её руку и переплёл пальцы, а Маргарита с готовностью уцепилась за эту поддержку, успокаиваясь. И тут же услышала мерный шаг коней нескольких всадников. Как же медленно они двигались. От каждого удара копытом по земле внутри Маргариты содрогалась тонкая ниточка, удерживающая её от паники. Их увидят и вытащат из оврага. Дариона, конечно же, убьют на месте, а её… В лучшем случае вначале отправят обратно к Эльсверу, что равнозначно смерти. Что ж, они оба будут мертвы и страдания прекратятся.
Чуткие пальцы Дариона начали гладить руку Маргариты, будто он знал все её страхи. Она перестала вслушиваться во внешние звуки, полностью отдавшись его ласке. В одном сдержанном движении он сумел коснуться её всю сразу. Маргарите казалось, что маг ласкает не только пальцы, но всю её. Губы Дариона коснулись шеи, чуть-чуть, невесомо, успокаивающе. Он забирал тот бесконечный ужас, который она успела себе нафантазировать. А Маргарита готова была лежать так долго, хотя дыхание начало сбиваться от духоты.
Стало светлее, маг откинул плащ и поднялся на ноги, помогая встать и ей. Дарион был красный и тяжело дышал, часто отрывисто выдыхая воздух ртом. Он отвернулся, делая вид, что осматривается, а сам прикладывал все силы, чтобы унять жар. Люций злился. Не на Маргариту, на себя.
Пока они лежали, прячась от преследователей, все его мысли были не о безопасности. А как хорошо прошли путь до этого. Ему удалось держаться в стороне, быть холодным и не поддаваться желаниям. Дозор палачей испортил тщательно выстроенное положение вещей. Дарион не смог удержаться, чувствуя, как напугана Ри, знал, что это был верный способ переключить её внимание. Но теперь придётся всё начинать с начала. И самое плохое, что его желания, могут помешать работе над важной ментальной схемой. При мыслях об этой заготовке, губы Дариона растягивались в улыбке. Недоброй улыбке. Он помнил и не простил. Никогда не простит.
— Идём, — он повернулся к Маргарите, которая присела на огромные корни, отдыхая.
Бледная, с лихорадочным блеском в глазах, уставшая и осунувшаяся — Дарион испытал жалость и ненависть одновременно. И снова нехорошая улыбка промелькнула на лице — он приготовит отличный дар для врага, ещё одного изувера Хриллингура. Маргарита ничего не заметила, медленно поднялась, готовая снова идти. Сердце Дариона не выдержало. Пусть она знает о его унижении и боли, неважно. Для них это ничего не изменит. Даже лучше, что Маргарита поймёт, почему он ускользает и отказывается от неё. А всего до конца она всё равно не узнает. Он сделает всё, чтобы она никогда не заглянула в бездну.
Широко шагнув, он оказался рядом и внезапно взял лицо Ри в ладони. Её удивлённые, но ждущие глаза стали наградой для мага. Они заслужили немного радости.
— Ри, я знаю, ты устала, — в голосе Дариона появилась обволакивающая мягкость, удивительным образом дающая силы. — Осталось немного. В доме, где мы остановимся могут быть другие маги, а может не быть никого. Но палачи или Эльсвер нас не смогут найти. Потерпи, моя девочка, — и он коснулся губами виска Маргариты, как брат, не больше.
А потом они стояли некоторое время вместе, прислонившись лбами, молча взявшись за руки. Стихии не могли соединяться, закрытые в телах изгнанием, но оба все равно чувствовали целостность и защищённость. Сделалось легко от надежды, что всё должно быть правильно, что беда не коснётся их. Они справятся, выстоят вместе.
Вероятно, эта надежда и подвела их, сделала невнимательными, расслабила. Через несколько часов пути, они вышли прямо к дозору палачей тени. Трое мужчин в коричневых куртках тихо сидели вокруг костра, лошади были привязаны поодаль. Убегать оказалось поздно.
44
Неяркое жёлтое свечение находилось где-то прямо над Скайгардом. Чувство самозащиты требовало открыть глаза и осмотреться, но сделать это оказалось очень не просто. И он стал смотреть сквозь ресницы, постепенно осознавая, что лежит на полу и над ним под потолком висит огненный шарик, какие обычно делают маги для освещения. Следом Скай ощутил тугую ткань, стягивающую плечо и грудь. Камзола и рубахи на нем не было.
Вероятно, он пошевелился, и сбоку появилась вытянутая тень, меняющая очертания по мере приближения. Он сумел приоткрыть глаза, чтобы увидеть склонённое лицо ведающей — в медовых, широко раскрытых глазах билась тревога. Скай вспомнил каждую деталь событий. Должно быть, из-за яда и ранения картинка перед глазами оставалась такой странной. Сияющий ореол вокруг ведающей постоянно двигался, перетекая и меняя оттенки. Ничего подобного младший маг никогда не видел и очень удивлённо смотрел на неё.
— Ты был ранен, — она говорила мягко, и думала, что он забыл прошлое, раз смотрит с таким изумлением. — Я Верея.
Ведающая была без платка и её волосы цвета темной меди струились волнами, ложась на плечи. Скай не мог отвести глаз от сияющего образа, наполненного непонятной силой. Во рту пересохло. Верея догадалась и поднесла кружку с взваром, помогая ему приподняться. Взвар был правильным, именно тот, что нужно, он и сам сделал бы такой, будь в сознании. В голове сразу прояснилось. Сжав кулаки, Скай не стал ложиться обратно, а подтянул тело к ближайшей опоре, поднялся и упал на лавку возле стола.
Они находились всё в той же комнате, где он оперировал. Верея смотрела со смесью интереса, тревоги и чувства вины. Её суровая красота странным образом сочеталась с широко распахнутыми глазами юной девушки. Скай подумал, что ей, вероятно, не больше двадцати. Заглянув внимательно в глаза, понял, что она не инициирована и мага у неё нет. И открытие это наполнило его тихим основательным покоем, но Фолганд тут же напрягся.
Множество вопросов теснились в голове, а Скай ненавидел, когда не находилось ответов. Его чувства рядом с Вереей казались непривычными и опасными. Не наложила ли ведающая на него схемы исполнения. Поверхностно он просеял внутреннее через ментальные силы, ничего не обнаружил, но она стихийница, такие чары он не заметит. Она чужая, а доверять чужакам нельзя. Решив быть осторожнее, Скай закрылся за привычным холодом и видимым бесчувствием.
И Верея заметила, как изменилось лицо незнакомца. Между ними повисла неловкая тишина. Каждый смотрел и молчал, будто боялся заговорить первым. Наконец, она вздохнула, отвернулась к очагу, где в котелке варился обед, сделав вид, что занялась делом. Не оборачиваясь, сказала:
— Прости, я не знала, что ты маг. Странный маг…
Скай не стал отвечать сразу, скользил взглядом по волосам, прямой изящной спине Вереи. Все линии её тела становились явственней, когда она наклонялась к очагу. Ведающая сменила мешковатую грубую одежду на походную, облегающую тело и свою женскую суть скрыть уже не могла. А может быть, и не хотела таиться от незнакомого мага. Опасно и маняще. Скай положил руку на забинтованную грудь.
— Кинжал палача был отравлен, — он прокашлялся, так как голос сильно хрипел. — И можешь звать меня Скай.
— Я очистила стихиями и закрыла рану горьким листом, — Верея осмелилась обернуться и посмотреть на него. — Другая рана заживает, — ей неудобно было говорить о собственной оплошности.
— Спасибо. Где моя одежда? И сколько я спал?
Она ушла, принесла его рубаху и камзол. Всё было выстирано и зашито. Морщась от боли, Скай одевался, с ужасом ожидая ответа на второй вопрос. Дарион и сестра нуждались в помощи, а он застрял посреди хриллингурского леса и чувствовал, что пока нет сил двигаться дальше.