Он прижался лбом к стене, такой прохладной, забирающей жар, захотелось коснуться, чтобы остудить ненужное волнение и боль. Положил ладони на стену, глубоко вдыхая сырой воздух. Защитная схема разрушалась и Скай все сильнее чувствовал, как саднит кожу, но другая мука затмила физические страдания.
— Эя…Эя…Эя, — шептали его губы, лицо исказилось от сдерживаемых рыданий.
Внутри Ская будто что-то рассыпалось на части. Он не мог представить Верею мёртвой, но понимал, что шансов спастись у неё не было. А это значит… Хрупкое тело, пронзённое алебардой, изрубленное и изувеченное. Как он мог потерять её, так и не обретя до конца. Не было у них ничего. Теперь и не будет никогда. Маг не позволил себе скатиться в бездну. Закрыл горе глубоко в сердце.
До вечера к Фолганду никто не приходил. Только, когда уже стемнело появился молодой стражник и кинул на солому несколько краюх хлеба, да полу обглоданную кость, как собаке, ничего не сказал и запер пленника снова. Кость Скай сразу же отбросил ногой подальше, а хлеб съел. Силы ему будут нужны для освобождения. А южане поплатятся за всё. Теперь Фолганды не оставят Хриллингур в покое, пока пять родов не заплатят за столетия унижений и смерти.
Утром мага вытолкали во двор и посадили в повозку с клеткой. Внутри приковали цепью к полу, но Скай успел ночью сделать схемы для разрушения и был готов ко всему. А пока ошейник продолжал сдавливать горло, а кандалы ограничивали движение руками. Южане просчитались. Фолганд не был стихийным магом и руки ему были нужны в самых редких случаях. Он проверил сможет ли дотянуться до возницы во время пути, пересел ближе.
Прислуга и стража в кроне Уинков глазели на пленника в клетке. И Скай заметил, что мало кто радовался или откровенно глумился. Многие, особенно слуги, смотрели с сочувствием. «Может не так потерян Хриллингур», — подумалось младшему Фолганду. Говорили, что крестьяне и простые горожане разделяют взгляды знати, но похоже, что и они устали от беззакония.
В руку Ская что-то ткнулось. Он повернул голову и увидел незнакомую женщину. Молча, с суровым лицом, она пыталась подпихнуть ему в ладонь маленький мешочек. Внутри оказались сушёные фрукты.
— Спасибо, — беззвучно, одними губами произнёс маг.
Она ушла не оглядываясь. Скай все же проверил подарок на магию и яды, но всё оказалось в порядке. Не все южане желают магам зла, как оказалось. Фрукты помогли заглушить голод.
Через несколько минут усиленная стража из восьми человек разместилась возле возницы и наверху клетки. Для него одного задействовали стражи больше, чем для перевозки целой клетки магов. Охраняли Ская хорошо. Это могло создать определенные трудности при побеге, но маг решительно наложил схемы на цепи, чтобы сбросить их в подходящий момент.
Повозка, покачиваясь медленно выехала за ворота замка. Стража не спускала глаз с леса по обе стороны дороги. Человек возле возницы просматривал дорогу. В этот раз Скай дождался, пока они уедут подальше, чтобы случайный отряд палачей тени не помешал побегу. Осмотревшись, впереди он увидел удобное место, где можно было спрыгнуть вниз по склону, сгруппироваться и попытаться удрать, пока стража останавливается и слезает на землю. Чары на цепях были почти активированы, когда из леса донёсся чуть слышный свист и разом что-то вспыхнуло со всех сторон.
59
Палачи тени, умчавшиеся за иллюзией Дариона не возвращались. Успокоившись, Маргарита, наконец, почувствовала себя счастливой и в доме посреди болот Хриллингура. Вместе с магом они занимались каждодневным бытом, чтобы выжить и переждать опасности. Каждую минуту Ри стремилась показать, как она любит Дариона, исцеляя вниманием и поддержкой, убеждала, что он достоин любви несмотря ни на что, и прошлое не сможет помешать им быть вместе. И в ответ Люций тянулся с нежностью к ней, стараясь удержаться на краю пропасти. Только ночью по-прежнему не подпускал к себе Маргариту, становясь замкнутым и отстранённым.
Когда она, в очередной раз, шутливо сказала, что он может спать в её комнате, маг привычно отговорился.
— А двери кто будет охранять? Комната в глубине дома. Мы не успеем подготовиться, как палачи достанут нас из тёплой кровати. Здесь слышно, что происходит во дворе.
— У тебя поставлены ловушки. Нас предупредят.
— Я лучше сам.
Его доводы были логичны и убедительны, и она не могла ни согласиться. И теперь, услышав ответ, который он повторял почти каждый вечер, Маргарита спокойно ушла в комнату. Когда она вернулась Дарион устраивался перед очагом. Он вздрогнул, и молчание между ними напряженно сгустилось.
— Давай-ка, вставай, — строго велела Ри, бросая в мага вторую подушку.
И он послушался, отодвигая шкуру, на которой обычно спал, и своё одеяло, позволяя Маргарите расстелить мягкое одеяло с кровати.
— Думаю, нам хватит одного, — решительно заявила она, отобрала у него подушки и аккуратно уложила на самодельной кровати.
Сама она была полностью готова ко сну, стояла босая, в тонкой рубашке, еле прикрывающей коленки.
— Ри, — маг сглотнул, чувствуя, как пересыхает во рту.
— Ложись. Ты собирался спать, — она легла сама с таким видом, словно уже долгие годы спала именно здесь, рядом с магом.
Дарион лёг на некотором расстоянии, гладя во все глаза на неё. Между бровей Ри обозначилась суровая складочка и она достаточно свирепо смотрела в потолок, точно ожидая чего-то.
— Не хочу обидеть тебя, — он осторожно коснулся её руки рядом с собой.
— Твоё желание не может меня обидеть. Я люблю тебя, глупый маг, — впервые Ри говорила так резко, но кажется уже смягчалась, переплела свои пальцы с его.
— Я сорвусь.
— Я поймаю, — Маргарита развернулась на бок, чтобы видеть глаза Дариона.
Она понимала, как сложно им будет. Такая странная, нелепая история, где всё словно поменялось местами. Это он должен был добиваться, уговаривать и постепенно раскрывать её для любви, но Маргарита не жаловалась. То, что они просто лежат рядом, держась за руки, огромный шаг вперёд. Она вытащит его из бездны.
— Ты невероятная, Ри, — он медленно провёл пальцами по её кисти, вверх по руке, коснулся плеча.
— Я люблю и верю в тебя, Дари.
Придвинувшись ближе, Дарион притянул её к себе. Их тела соприкоснулись в тесных объятиях.
— Люблю тебя, моя Ри, — маг коснулся губами её губ, нежно, осторожно, постоянно прислушиваясь к себе.
Несколько минут сладкая нега окутывала их. Ри гладила мягкие волосы мага, отвечая на поцелуи, постепенно уплывая, отдаваясь жару, зарождавшемуся в теле. Руки Дариона оставались ласковыми, и одежда начала ощущаться лишней, ненужной помехой для полной близости. Но внезапно Дарион резко перевернул её на спину, нависая, раскинул руки, больно сжал кисти.
Расслабленная Маргарита пропустила момент, когда глаза мага сделались мёртвыми. Он с силой придавил Ри к полу.
— Дари, — ловя потерянный взгляд, она продолжала повторять имя. — Дари, смотри на меня. Все хорошо, любимый.
Он справился сам, но Дариона затрясло мелкой дрожью. Маг хотел вскочить, уйти, чтобы не причинить ей новых страданий, но Маргарита не выпустила из своих рук.
— Не мучай меня, — прошипели его стиснутые губы. — Это безнадёжно.
— Я с тобой, Дари. С тобой, — обняла крепче, целуя разбитую скулу. — Просто полежим вместе и заснём.
Они и правда быстро уснули, обнимая друг друга. Утром маг оставался смурным и закрытым, но Маргарита не обращала внимания, пока они не сели завтракать.
— Дарион Люций, — она посмотрела на него таким взглядом, что маг вспомнил о леди Фолганд. — Так что ты решил? Собираешь бороться за меня или снова спрячешься в своих землях, когда мы вернёмся?
Немного опешив от такого сурового заявления, Дарион перестал хмуриться, смотрел долгим взглядом, поражённый выдержкой хрупкой девчонки. Настоящая спутница мага, дающая силу и любовь лишь одному. И этот счастливчик — он, хитрый маг из Хриллингура. Глупый маг, который не может забыть прошлого и выкинуть искажённые болью идеи из головы. Она права, её любовь к нему не может быть грязью. И любовь к ней не запятнана тем, как ломали его в кроне Риннов или подземельях наместника. Ри протягивает ему руку, чтобы в полном единении поднять над страхом, мерзостью и страданиями. Если он хочет быть рядом с ней, то не может убрать один из элементов отношений мага и его спутницы. Это против природы стихий и магической практики. И Дариону Люцию придётся перешагнуть через ужас, а любовь Маргариты очистит его. Он хотел этого, безумно хотел. И он желал Ри и, кажется, больше не видел в этом ничего плохого.
— Я буду за тебя бороться, — твёрдо ответил маг.
А она лишь коротко кивнула, словно говорили о пустяке. И их день потёк медленной рекой, наполненной обычными делами. Но Дарион помнил о разговоре и своём обещании. Маг готовился. Сегодня вечером он должен стать решительнее, чтобы сделать ещё один шаг к любимой женщине. Он удивлённо замирал за работой, повторяя эти странные, непривычные для себя слова — «любимая женщина», испытывая нежность и сладкую муку. Мог ли он мечтать о ком-то после всего? И как теперь справиться с собой и тем, что происходит. Стихии помогли бы им, поддержали, связали друг с другом, позволив следовать естественным путём. Преодоление прошло бы легче. Вернутся ли силы стихий, маг не знал. Весь день Дарион старался занять руки работой, чтобы расставить по местам мысли и чувства, объяснить самому себе, что происходит в его жизни. Больше всего на свете он желал сделать счастливой ту, что не испугалась его искалеченного тела и израненной души.
Маргарита, будто предчувствуя что-то, приготовила вечером деревянный чан для купания, с травами и целебным настоем. С наслаждением откинулась назад, лёжа в горячей воде. Расслабленное тело наполнялось силами и тягучим желанием. Закрыв глаза, Ри думала о маге рядом с собой, о нежных прикосновениях…
Она услышала тихие шаги возле двери.
— Дари? — тревожно вздрогнула, потянулась из воды.