Маргарита продолжала чувствовать, как контролирует себя Дарион, не давая возможности прошлому ворваться в их сладкую тягучую негу. И она помогала ему, касаясь волос на затылке, пропуская короткие пряди между пальцами, шептала:
— Дари, мой Дари…
В этот раз он осмелился пройти до конца этот путь вместе с ней, оставаясь сильным, но таким ласковым и осторожным, что Ри хотелось плакать от счастья. Она перетерпела неизбежные неприятные мгновенья, а Дарион тут же сгладил их лаской и горячими нежными словами, половину из которых Маргарита даже не разобрала. Несколько невольных слезинок покатилось по щекам, встревожив мага. Он остановился, с волнением заглядывая ей в лицо, почти пугаясь.
— Что, родная? Я? Я делаю тебе больно?
— Нет, — Ри выгнулась в его руках, будто хотела стать ещё ближе, что было невозможно. — Просто я люблю тебя.
Губами он осушил её слезы и улыбнулся.
— Моя, Ри.
— Дари, — она застонала ему в губы. — Не останавливайся, умоляю.
— Даже не собирался.
К утру светляки распались вместе со схемой, свечи догорели, и только аромат болотной лилии заполнял комнату. Маргарита тихо-тихо сходила привести себя в порядок и вернулась быстро, но Дарион, мирно спавший, когда она уходила, тоже проснулся.
Она вошла в комнату и испугалась. Маг перевернулся лицом к очагу, свернулся калачиком, подтянув колени, закрылся полностью, и только руки положил над головой, сцепив в судороге пальцы, голова его оказалась склонённой к коленям и полностью закрыта между руками. Эта поза показалась Ри настолько странной и неестественной, что она в ужасе несколько минут смотрела на Дариона. И ей начало казаться, что видит она не взрослого мужчину, а того пятнадцатилетнего мальчика, измождённого и изувеченного, лежащего в человеческой мерзости, грязи и боли. Её сердце мучительно сжалось, но Маргарита не позволила себе слабости, теперь никогда — она инициированная спутница мага, в горе и радости, жизни и смерти вместе. Сжав губы, она легла рядом, обнимая не тело, саму душу Дариона, гладила по сведённым судорогой рукам и плечам, целовала спину, касалась его всего, как могла достать.
— Дари, все хорошо, хорошо…
И он раскрывался понемногу, хотя вначале вздрагивал от каждого её прикосновения, как от удара плетью. Не поворачиваясь к ней, он внезапно сказал:
— Тебе придётся выпить мёртвого корня.
Голос его был безжизненным и страшным. Её будто оттолкнуло от мага, дыхание сбилось.
— Никогда! — Ри сжала кулаки. — Я никогда не лишу себя возможности стать матерью твоих детей! — от ярости она не могла плакать. — Слышишь! Глупый маг! Никогда!
Она накинулась на него продолжая выцарапывать из панциря, куда он снова загнал себя, раскрывая силой, которой оказалось так много, что он очнулся от той тьмы, что накрыла его. Обессиленно Ри упала на спину рядом и зарыдала.
— Прости, прости, прости…, — Дарион беспрестанно целовал её лицо, руки, судорожно дыша, выдыхая обрывки слов. — Я обезумел от счастья и ужаса. Земли Фолганда слишком жестоки к магам. Я не хочу, чтобы моя кровь и плоть страдали, чтобы с моим сыном случилось…Чтобы и его…Так…
— Дари, они не будут страдать, — Маргарита устало выдохнула, обняла мага. — Мы сделаем для этого всё. И если…у меня хватит решимости убить.
— Моя мать не смогла. И ты не сможешь. Никто не способен в здравом уме. Ведающие, что убивали детей были безумны.
Она задумалась, понимая, что Дарион прав.
— Но мы же будем жить в твоём мире?
— А ты согласилась бы? — маг поднял голову и с недоверием, и надеждой смотрел на жену.
— Мой дом там, где ты, мой маг.
63
Агент лорда вернулся с вожаком клана Гри.
— Послежу за галереей, — обещал парень. — Если станет опасно, рядом есть место, где можно переждать, — и он отошёл в сторону, чтобы не мешать.
Стефан с интересом смотрел на седого мужчину с настороженным взглядом, а тот изучал лицо мага.
— Не могу предложить вам сесть, — улыбнулся Фолганд. — Как видите, не слишком удобные условия для беседы.
— Не беспокойтесь, милорд, — Гри держался со спокойным достоинством и, кажется, не враждебно.
— Вы не против сразу перейти к сути? Времени мало, — Стефан никогда не любил лишние условности.
— Не против, — Гри продолжал смотреть на мага настороженно и, словно, закрывшись от всего.
— Вам известна ситуация в Хриллингуре. Не будем про прошлое. Из него мудрые люди извлекают уроки. Вам бы не хотелось, чтобы Хриллингур изменился, оставив самое лучшее?
— Возможно…, — он сделал паузу. — Возможно, меня устраивает то, что мы имеем сейчас. Зачем гнаться за иллюзией?
— Я плохо знаю юг, — Стефан тщательно продумывал каждое слово, будто ступал между коварных ловушек. — К сожалению. Но за несколько дней, что я был на свободе, — он улыбнулся. — Я увидел, что жизнь в Хриллингуре рассыпается, этот мир умирает в том виде, как он есть. Долго существовать в таких условиях…
— Хриллингур живёт так столетия.
— А Эльсвер? Я думаю, вы хорошо его знаете. Ему будет мало власти. Он не остановится на магах или подданных, — отслеживая, как каждая фраза отражается в суровых глазах Гри, маг нащупал ниточку.
После слов о Риннах и власти, закрытый, молчаливый вожак клана досадливо и презрительно скривился.
— Этим всегда мало, — эмоции пробили брешь в южанине. — Говорил брату не связываться с Риннами. Не к лицу это Ду`Гри. Но он точно безумец упивался вседозволенностью и удовольствиями. За что и поплатился.
— Ринны уничтожают Хриллингур, — спокойно добавил Фолганд. — Уничтожат и другие кланы. Это вопрос времени.
— Знаю, — вожак хмуро смотрел в сторону. — Эльсвер и не собирался проводить расследование по убийству?
— Как видите.
— Я так и думал. И что вы хотите от моего рода?
Стефан кратко изложил вождю свои идеи. Эльсвер должен заплатить за преступления. Рода и слуги, участвовавшие в них так же. В Хриллингур необходимо вернуть закон земель Фолганда одинаковый для всех. Так будет безопаснее для существования остальных кланов. Гри обещал помочь людьми. Они почти попрощались, когда вожак рода задумался о чём-то и сказал:
— Опасайтесь Эльсвера. Магов он люто ненавидит, но использовать магию не гнушается.
— Как использует?
— Я уверен, что Эльсвер которого я знал, как старика, и этот Эльсвер — один человек. Он нашёл способ продлить себе жизнь и подкармливает своих подпевал вроде Уинков и Кадегеров. Расплачиваясь с ними этим…средством. Он и мне предлагал, намекал, что может поставить мне какие-то чудесные плоды.
— Взамен чего? — Стефан внутренне улыбнулся, сон его быстро разъяснился.
— Присоединиться к похищению вашей дочери, милорд, — Гри говорил обыденным тоном и, похоже, не испытывал никаких чувств.
— Благодарю, что отказались, — Фолганд постарался сдержать язвительность.
— И он хотел людей Гри для отлова магов, но и в этом я отказал. Гри не занимаются такими вещами.
После этого он все-таки ушёл, оставив Стефана вполне довольным результатами беседы. Переделать южан Фолганды не смогут, но воспользоваться помощью, чтобы переделать сам Юг, затея не безнадёжная. Агент вернулся к решётке.
— Вам что-нибудь нужно, милорд?
— Свободу и нормальную ванну, — улыбка коснулась губ Фолганда.
Парень развёл руками, мол, не в моей власти, уж простите. Быстро пробежав мысленно по основным пунктам плана, Стефан спросил:
— Кто-то из агентов или верных людей может свободно ходить в подземелье? Мы должны найти место, где содержат мага Гостара. Я часто слышу ночами бормотание. Это должно быть рядом.
— Попробуем.
Чем нравился Стефану агент — для него не существовало ничего невозможного, он был готов пробовать разные варианты и оставался спокойным при любых обстоятельствах. Они обговорили некоторые детали дела.
— Малат придёт завтра утром.
— Лишь бы не вместе с Эльсвером, — маг подумал, что такая встреча была бы не кстати.
— Говорят Ринн собирает большой отряд и уходит в лес.
Плечи Стефана опустились, за всеми делами угасли эмоции от произошедшего, а ведь Эльсвер теперь знает, где искать Дариона. Южная провинция слишком мала, чтобы потратить на это много времени. А если он подключит мага, который наверняка знает об убежище, то Ри очень скоро окажется в руках клана. Дело снова показалось Стефану безнадёжным. Поднялась злость на собственную беспомощность. Вместо защиты родных он сидит здесь и сам нуждается в помощи. Не привык Фолганд к такому положению вещей.
Ночь Стефан провёл тревожно. Его мучили раны, дурные мысли и необходимость учесть все тонкости дела, не потерять что-то важное. К утру он решил, что агенты должны предупредить и магов-рабов. Сил у них не много после подвалов знати и условий, в которых их содержат, но чем больше людей поднимется, тем вероятнее успех. Насколько понял Фолганд из записей и отчётов — настоящих, явных рабов сейчас не было много. Исчезло магов в несколько раз больше. Где пропавшие маги, никто не знал. Стефан устал, но понимал, что сил ему понадобиться не мало.
Утром агент привёл молодого главу Малата. Стефан как раз решил освежиться, снял камзол с рубахой и с наслаждением заснул разгорячённую после бессонной ночи голову в бочку с водой, сохраняющей прохладу в глубоком подземелье. Увидев мага, Малат отшатнулся от решётки так же, как и госпожа Ридена в своё время.
— Мерзавцы! — он старался говорить тихо, но не сдержал эмоций.
Стефану пришлось накинуть камзол прямо на мокрое тело. Вожака он рассматривал с удивлением. На Совете пяти ветвей Малат показался ему надменным и избалованным мальчиком, но сейчас от презрительной гримасы не осталось и следа. На мага с сочувствием смотрел приятный молодой человек. В его очень тёмных глазах было нечто такое, что заинтересовало Стефана. Несмотря на возраст за Малатом стояла история. Не множество событий и долгие годы, как это было с Эльсвером, а что-то изменившее юного вождя. В глазах сына маг видел подобное.