Так что стоило наведаться в Вознесенское и напомнить водяному о наших договоренностях. Стребовать с него четкое слово, что всё понял правильно. Забывчивость тоже была отличительной чертой нечисти, но данное однажды слово они никогда не нарушали.
Староста же приехал для согласования самых разных решений, принятых на деревенском сходе. Ему требовалось моё личное согласие и подпись, чтобы всё было законно. Телефонного разрешения главе деревни было недостаточно.
Мрамор поставили под навес, который соорудили мне работники мастера Емельянова. Зная, сколько будет крошки и мусора, затаскивать в лабораторию я глыбу не хотел.
С делами деревни мы расправились за час.
После этого довольный Евдоким Пахомович отправился в город. При себе он имел длинный список товаров, составленный жителями. На предложение всё это купить и доставить, староста вежливо отказался.
Я мельком взглянул в бумагу — в основном там были какие-то приятные мелочи, вроде атласных лент для девушек, отрезов тканей и особенных зачарованных блесен.
Впрочем, по глазам старосты была понятна главная причина столь скорого визита — ему хотелось посмотреть город. А моя подпись и этот список были хорошим поводом побывать в красавице-столице.
Суровой закалки человек, без повода вроде как и зазорно. Не просто же так погулять приехать.
Я дал ему несколько рекомендаций насчет лавок и распрощался. Поезд уходил обратно в деревню вечером, так что у старосты было полно времени.
Только я хотел взяться за долото, как раздался крик:
— Горим, итить!
Горел ворох сухих листьев, собранных за домом. Бедствие к моменту моего прихода уже было устранено — рядом стоял Прохор с пустым ведром.
— Ну шалопаи! — слуга потряс орудием тушения. — Молодой господин, вы уж проведите с ними беседу воспитательную.
— С кем? — не понял я, озираясь по сторонам.
— С котами вашими, знамо дело. Кому тут ищо надобно с огнем играться-то? Уж который раз гашу, то там, то тут…
— Чего же сразу не сказал?
— Дык думал не нарочно они это. Ерундовые проделки-то были. Но чтоб вот так, — он махнул ведром на тлеющую кучу. — Такого масштабу ищо не было.
— Разберусь, — пообещал я и отправился на поиски пушистых хулиганов.
Питания у них было в достатке. Даже с излишками, судя по тому как стремительно росли кутлу-кеди. Все трое уже стремились к размеру рыси. Может, это они учудили как раз от обжорства?
— Там пирожки возле печи, вы кушайте, барин! — крикнул мне вслед Прохор.
Конечно же, котов и след простыл. Я даже в теневой мир заглянул, не прячутся ли они там. Но безуспешно.
Решив нанести визит в османское посольство и выяснить у визиря, всё ли он мне рассказал про волшебных существ, так как другого специалиста по ним я не знал, я всё же вернулся к своей импровизированной мастерской.
Инструменты у меня были, и какие!
Когда я спросил мастера Овражского, что и где приобрести для работы, то каменщик выдал мне свой набор. Точнее свой самый первый набор, который он хранил на память. Всё было в отличном состоянии, заметно что мастер ухаживал за инструментами.
Такой подарок я принять не мог, поэтому мы договорились, что по окончанию работы я их все верну в прежнем виде.
Я полюбовался предметами, побывавшими в руках мастера и повидавших немало сложных задач. Такими работать было особенно приятно. И подвести доверие Максима Леонидовича я не мог.
Инструменты сверкали на солнце, сиял мрамор — всё было готово.
Я намеревался не отступать, пока не возьму ранг магии земли.
Чувствовал, что он очень близко. Источник бурлил, требовал поскорее приступить. Поскорее переполниться и выплеснуться в мир. Каковы будут ощущения с этой стихией, я не знал. Просто наслаждался этим моментом, предваряющим первый осторожный и выверенный удар долотом.
Момент зарождения моей розы ветров.
Подул теплый ветер, словно подталкивая меня в спину.
Я сделал шаг вперед, приценивающе осмотрел камень и нанес первый удар.
Глава 13
Мастер Овражский поистине открыл мне совершенно новый мир.
Мир поющего и податливого камня.
Мрамор был словно пластилином в моих руках, так послушно он принимал желаемую форму. А может и инструмент, переданный мне Максимом Леонидовичем, был зачарованным. Или всё вместе.
Солнце бежало по небосклону, приходили и уходили домашние, а я высекал свою розу ветров. Уже в процессе я понял, что не хочу делать её совершенной. Я видел изваяние, будто частично вышедшее из породы. Часть оставить грубой, чтобы подчеркнуть неистовую силу земли, природы, да и всего мира в целом.
Совершенное несовершенство, как и весь этот мир. Этим он и был прекрасен.
А ещё я оценил возможность сразу же вплетать основные нити схемы. Вместо того, чтобы изучать материал, я управлял им в процессе, подстраивая под задачу.
Откровенно говоря, такая возможность оказалась для меня приятным сюрпризом. Да, я знал, что мастера каменщики делают что-то подобное, подготавливая свои изделия для дальнейшей магической обработки. Чтобы статуя могла стать артефактом, её требовалось подготовить специальным образом.
Но всё равно я был удивлен, насколько многое можно сделать из одного материала. Изменить саму структуру, придав ей нужные свойства.
Да, занятие требовало абсолютной концентрации. Иначе одно неосторожное движение и камень рассыпется в крошку.
Зато это ощутимо помогало расширять источник.
Именно работа с «сердцем» камня стремительно продвигала меня к рангу. Я вслушивался в биение мрамора, чутко реагируя на малейшие изменения.
Кажется, я не замечал, что при этом делают мои руки. Завяжи мне глаза, я бы продолжил с той же точностью отсекать лишнее. Образ статуи стоял перед глазами. Мне не требовался ни рисунок, ни модель.
Вся земля вокруг была покрыта осколками и мелкой пылью.
Я едва заметил, как небольшие куски утащили шкодливые коты. Не успел их отловить, зато вспомнил про важное дело. Сделал короткий перерыв и отправил сообщение в османское посольство с просьбой о встрече.
Ответ мне пришел сразу же — визирь ожидал меня на закате, если мне то было удобно. Я взглянул на следы шалопаев, лапы которых перепачкались в мраморной пыли, и ответил что будет очень удобно.
Надо было решить этот вопрос, пока кутлу-кеди не нанесли серьезный урон особняку.
Обеспокоенный Прохор предусмотрительно расставил везде ведра с водой и дед уже успел свернуть одно из них, вымокнуть и долго ругаться. Патриарх даже ко мне пришел, сообщить что наш дом стал похож на дом терпимости. Злился он больше из-за того, что обнаружил в своей кровати карпа. Один из пушистых принес добычу, скорее всего в знак уважения к главе рода.
Но Лука Иванович дохлую мокрую рыбину, безвозвратно испортившую парчовое покрывало, не оценил…
Вообще волшебные карпы размножались с невероятной скоростью, так что тут кутлу-кеди больше помогали следить за размером популяции, помещающейся в пруд. Но этот довод не пришелся по душе деду.
Успокоив патриарха и заверив, что вскоре всё станет чинно, спокойно и подобающе приличному дому, я вернулся к статуе.
Магия бурлила, витала вокруг и объяла всё окружающее пространство. Сила земли обладала сильнейшим умиротворяющим эффектом. Вселяла чувство надежности и нерушимости.
Возможно, магический фон происходящего ощущался далеко за пределами нашей земли. Казалось, город затих и тоже проникся этой фундаментальной силой.
Весь мир замедлился, а во мне наоборот горела жажда действий.
Ко времени, когда солнце приблизилось к горизонту, я почти закончил. Не успел совсем чуть-чуть. Статуя не была завершена, но ранг был чертовски близок.
Очень неохотно я отложил инструменты и пошел собираться на встречу.
Тоже оставляя белесые следы на темном дубовом паркете…
Долгий горячий душ смыл всю грязь и усталость, которая незаметно накопилась за день. Я даже её не замечал, пока работал. Придирчиво выбрал себе костюм — визит неформальный, но статус посольства не позволял легкомыслия в наряде, разрешенного при визите к друзьям или равным по титулу.
Трость с потайным лезвием я тоже прихватил. Мне понравился этот элегантный аксессуар, а особенно его внутренняя часть. Да и массивный набалдашник хорошо себя показал в боевых условиях.
Пришлось чуть задержаться, но благо я начал собираться заблаговременно.
Прохор сидел в холле у входной двери. Рядом с ним стояло полное ведро с водой.
— На посту, молодой господин, — доложил слуга. — Не сумневайтесь, в ваше отсутствие не позволю ничему случиться.
— Так, — вздохнул я. — Бдение отменяется. Сейчас я обеспечу пожарную безопасность. На то время, пока не разберусь.
Вплести дополнительный водный контур в текущую защитную сеть дома было несложно. Вообще странно, что этого не было сделано изначально. Всё же в доме с настоящей дровяной печью такое было логично.
Я настроил чуткое реагирование на любое воспламенение, кроме непосредственно печи. Добавил поправку на масляные лампы, которыми очень любил пользоваться Лука Иванович. Подумал и дополнил распознаванием дыма, ведь самого огня могло и не быть, зато что-то могло тлеть, а уже позже загореться.
Затем вспомнил про камин и обошел его в новом контуре. Будет не очень приятно, если деда окатит водой при попытке организовать вечерний уют. Он по-прежнему иногда разжигал камин, несмотря на летнюю пору.
Подумал, и откорректировал реакцию на совсем мелкие вспышки, вроде спичек.
Попросил Прохора предупредить всех домашних, чтобы не вздумали устраивать костер посреди дома, и довольный наконец-то отправился в посольство.
Правда, у своего автомобиля я тоже споткнулся о ведро и едва успел отскочить в сторону, чтобы не пришлось переодеваться. Слуга крайне ответственно подошел к защите от огня. Где он только столько ведер раздобыл…
Нет, однозначно, нужно это решать как можно скорее.
Османский дворец по-прежнему поражал своим белоснежным резным великолепием. Янычары в парадной форме бдительно выхаживали по дорожкам, а у стен пульсировал след джиннов.