Грейс Форсайт похлопала его по плечу.
– Хватит лить матча мне в уши, старина.
Розалина не поднимала глаз, пока ее коржи не оказались в духовке, – все были практически на той же стадии, что и она, кроме Норы, которая, похоже, сделала три гигантских макаруна, и Анвиты, чей стол был заставлен формами для выпечки, мисками для смешивания и несколькими коржами еще не поставленного в духовку торта.
– Все в порядке, – сказала она Колину Тримпу. – Я точно знаю, что делаю. Когда я все сложу, то… – Ее локоть задел миску для смешивания, и брызги ярко-зеленого масляного крема попали на фартук и на пол. – Все в порядке. У меня его много.
Колин приложил руку к гарнитуре.
– Мы это сняли? Потрясающе. Быстрый крупный план разлива, а потом позовите техника, пусть вытрет.
Чувствуя, что она может выкроить еще три минутки до того, как начать готовить макаруны, Розалина подскочила к рабочему месту Анвиты.
– У тебя… все хорошо?
– Однозначно, – сказала она голосом, который говорил об обратном. – Это часть плана. Мне просто нужно испечь… гм… еще семь коржей, по два за раз, примерно по сорок минут каждый.
– Это ведь три часа двадцать минут только на торт.
– Да. Да. Я уже подсчитала. Если я быстро сделаю макаруны, пока вторая и третья партии будут в духовке, у меня останется время все остудить, покрыть глазурью и украсить… – Анвита рассеянно попробовала масляный крем со своего фартука, – за приблизительно тридцать секунд в запасе.
Это было именно то, чего Ален просил Розалину не делать. Но она все равно сделала.
– Хочешь воспользоваться моей духовкой? Мне нужна полка для третьего коржа, но ты можешь занять другую.
В глазах Анвиты мелькнула отчаянная надежда.
– Правда? А это не запрещено?
Они обе посмотрели в сторону Колина.
– Ой, нет, это даже замечательно. Дженнифер говорит, что американский рынок любит, когда британцы оказываются безнадежно неконкурентоспособными.
– У кого-нибудь есть свободная полка в духовке? – крикнула Розалина. – Анвита решила готовить торт целиком.
Ален был настолько поглощен приготовлением масляного крема с матча, что даже не поднял глаз.
– Ну, ладно, – сказал Гарри. – Можешь занять мою примерно через двадцать минут.
Нора, которая все еще ждала, пока высохнет ее гигантский макарун, сидела на табурете и читала книгу, которая, судя по всему, называлась «Тайная малышка принца-плейбоя».
– Можешь сейчас занять мою, – предложила она. – Она мне понадобится примерно через час.
Гарри, Розалина и Анвита разошлись по бальному залу, лишь немного затрудняя работу съемочной группы и учитывая многочисленные просьбы Колина Тримпа о пересъемке. А затем Розалина вернулась к своим макарунам. Операция «Остановить провал Анвиты» заняла чуть больше времени, чем она планировала, но, говоря словами самой Анвиты, это все часть плана.
И, как оказалось, все было в целом хорошо. Торт отлично собрался, и мраморность вполне удалась – хотя она слегка переборщила с черным красителем, так что в итоге получилось довольно темное ночное небо. А вот радужными планетами из макарун она искренне гордилась. В какой-то момент она планировала сделать их в соответствующем масштабе: Юпитер – огромным, а Меркурий – крошечным. Но когда попробовала сделать это дома, они приготовились с разной скоростью, так что Земля получилась почти правильно, Сатурн стал месивом, а Плутон – по твердости был словно бетон. Хотя, возможно, это пошло ему на пользу, поскольку технически он не является планетой. Розалина добавляла астероидный пояс, когда услышала отчаянный вопль со стороны Анвиты.
Ее торт, который три секунды назад был шедевром барокко в богатых тонах, со шлейфом из макарун, закручивающимися вокруг него, как боа из перьев на особенно аппетитной драг-квин, теперь сильно накренился, поскольку Анвита, и Грейс Форсайт делали все возможное, чтобы поддержать его, не оказавшись по локоть в бисквите и глазури.
– О нет, – воскликнула Анвита. – Это тортострофа.
Грейс Форсайт попыталась одарить ее ободряющим взглядом с другой стороны торта, который стремительно превращался в оползень.
– Все в норме. Я просто буду стоять и держать его до конца своих дней. Можешь сказать судьям, что я – особо сложное украшение из мастики. Так меня называла моя бывшая девушка.
– Пять секунд, – предупредила Марианна Вулверкот.
Верхний ярус выпечки Анвиты умирающим лебедем соскользнул на пол с мокрым коротким шлепком.
– Время вышло. Отойдите от своей выпечки. – Марианна Вулверкот бросила резкий взгляд через весь бальный зал. – Это касается и тебя, Грейс.
– Я ничего не делаю, – запротестовала Грейс Форсайт. – Я просто отдыхаю.
– Пожалуйста, сделай, как она говорит. – Это был Колин Тримп, как обычно, прижимавший к уху гарнитуру. – Не стреляйте в меня, но Дженнифер просит напомнить, что еще не поздно заменить тебя на – прости, это слова Дженнифер – «какого-нибудь другого говнюка с приятным голосом, которого аудитория смутно помнит с 90-х».
Грейс Форсайт фыркнула.
– Мы оба знаем, что это пустая угроза. Все остальные говнюки с приятным голосом из 90-х сейчас либо употребляют, либо на реабилитации, либо снимают документальные фильмы о том, как они перестают употреблять и проходят реабилитацию, либо слишком заняты тем, что трахают своих жен, которые гораздо младше их.
– Все в порядке, – сказала Анвита. – Я готова. Дай ему умереть.
– Торт Анвиты. – Грейс Форсайт торжественно посмотрела на то, что от него осталось. – За то короткое время, что мы тебя знали, мы полюбили тебя. Ты всегда будешь в наших сердцах.
Она сделала шаг назад. Торт повалился набок, как стрелок со Старого Запада, получивший пулю в грудь.
– Это, – видимо, драмы хватило, чтобы призвать саму Дженнифер из того места, где она скрывалась во время съемок, – продлит нам контракт как минимум еще на два сезона. Мне это нравится.
Они договорились, что первой на судейство выйдет Анвита. Комментарии судей были короткими и позитивными. Потому что не было необходимости вдаваться в подробности, когда отзывы были такими: «Было бы хорошо, если бы не упало на пол».
Следующим был Ален с элегантным и очень зеленым тортом, украшенным темным шоколадом и макарунами в темном шоколаде.
– Бесспорно, – сказал Уилфред Хани, отрезав идеальный кусок от идеального торта Алена, – печь ты умеешь. У тебя три ровных слоя с хорошей начинкой из масляного крема между ними, и вкусы хорошо сбалансированы. Но это очень… – он стал похож на разочарованного дедушку, – ожидаемо. Когда мы ставили перед вами эту задачу, мы надеялись увидеть, как ты раскроешься, а ты показал нам лишь то, на что способен.
– Понятно. – Ален нахмурился с таким видом, который означал, как уже выяснила Розалина, что он зол и старается не показывать этого. – Спасибо.
– На следующей неделе, если пройдешь, – продолжил Уилфред Хани, по-прежнему вежливо притворяясь, что Анвита точно не отправится домой, – постарайся проявить больше творчества.
– Что касается меня, – добавила Марианна Вулверкот, – я наелась матча по горло.
И поскольку ей, похоже, больше нечего было добавить, Ален был вынужден забрать торт и вернуться на свое место.
Затем настала очередь Розалины, которая, если говорить откровенно, проделала неплохую работу. Полагая, что судьи – не приверженцы астрономической точности и что на вкус ее торт не дерьмо, она надеялась, что, учитывая это и ее достойное выступление в выпечке вслепую, она сможет отправиться домой со статуэткой в виде буквы «W». А потом ей стало стыдно, что она думала о награде, когда от них, скорее всего, уйдет Анвита.
– А вот это, – отметила Марианна Вулверкот, – очень красиво.
– Мраморность получилась хорошая, – добавил Уилфред Хани. – И мне нравится, что за этим стоит целая история.
Честно говоря, история сводилась к «Это космос», но Розалину это устраивало.
Марианна Вулверкот отщипнула планету-макарун.
– Хорошо, на макаруне даже есть корочка. – Она откусила от него. – Очень легкий, что нам и нужно. Жуется как раз так, как надо.
– И торт тоже прелестный. – Уилфред Хани отрезал кусочек и провел вилкой по бисквиту, проверяя текстуру. – У тебя выдалась очень хорошая неделя, Розалина. – Он положил кусочек в рот. – У него приятный насыщенный шоколадный вкус, и с масляным кремом ты не переборщила. Думаю, я даже съем еще кусочек.
Это было не совсем «Черт возьми, это великолепно», но все-таки это была высокая оценка.
Светясь, но стараясь не казаться самодовольной, Розалина вернулась на место, пройдя мимо Гарри.
– Итак, это, – сказал Гарри, ставя перед судьями свое творение, – торт с русалкой, который я делал для своих племянниц. Только им он уже поднадоел, потому что я приготовил таких уже шесть.
Торт, о котором шла речь, был насыщенного опалово-синего цвета, с мраморным рисунком, который, как была вынуждена признать Розалина, получился лучше, чем у нее. Поверхность торта была украшена изящно нарисованными ракушками и морскими желудями, а верхушка – сокровищницей из устриц-макарун, внутри которых поблескивали крошечные жемчужины из белого шоколада. Русалка из мастики ныряла в верхнюю часть торта, оставляя на виду только красиво вылепленный хвост, что избавило Гарри от необходимости создавать красиво вылепленную грудь.
– Весьма очаровательно, – сказала Марианна Вулверкот с видом человека, который обиделся на то, что его очаровали. – Обычно я не люблю причудливые торты, но, по-моему, у тебя он вышел хорошо. И ты проявил настоящий талант к презентации.
– Выглядит потрясающе, – заявил Уилфред Хани. – И то, как ты сделал из макарун ракушки, с ума сойти как изумительно. Конечно, самое главное – какой он на вкус.
Рассуждая здраво, Розалина понимала, что ей следовало бы надеяться, что торт перепекся, или размок, или имеет плотную текстуру, или что в макарунах есть пузырьки воздуха, но она… не могла. Так же, как она не могла радоваться падению торта Анвиты.