Это казалось Розалине ужасно несправедливым.
– Если уйдет он, я тоже.
– Не надо искушать меня, солнышко. У меня планы на случай непредвиденных обстоятельств выходят из гребаной уретры. Я все равно сделаю шоу, даже если вы все, ублюдки, сдохнете в результате несчастного случая при смешивании игредиентов. Но, – и тут Дженнифер уныло опустилась в кресло, – я не люблю тратить кадры впустую. И я проделала огромную работу, чтобы обеспечить вам прекрасное путешествие, так что прекрасное путешествие у вас будет. А теперь убирайтесь отсюда, вы оба, будьте скромными, но благодарными, и предоставьте мне разбираться с остальной частью этой объективно фекальной ситуации.
Они вышли и уже прошли половину пути по лужайке, когда поняли, что не знают, куда им идти. Бар казался теперь неподходящим, поскольку Анвита выбыла, а единственным местом, где они точно не пересекутся с Аленом, были их номера, а это казалось слишком сложным, особенно учитывая, чем все закончилось, когда они последний раз остались вдвоем.
– Черт. – Гарри задумчиво засунул руки в карманы. – Не могу поверить, что он пытался выгнать тебя из шоу. Ведь даже не ты его ударила.
– Да. Я понимаю, что мужчинам не нравится, когда им отказывают в сексе, но к такому уровню мелочности я совершенно не была готова.
– Думаю, это был тактический ход. Он, конечно, недоволен тем, что не получил секса втроем с тобой, но еще и слишком серьезно относится к соревнованиям, и я считаю, что он увидел шанс избавиться от той, кто может его победить.
Она уже собралась сказать что-то рефлекторно самоуничижительное, но передумала.
– А знаешь, думаю, что смогу надрать ему задницу. У меня столько возможностей подложить собранный вручную шалфей в то, что в нем не нуждается.
– Знаю, это некрасиво с моей стороны, – сказал Гарри, – но мне бы очень хотелось увидеть его лицо, если он не выиграет.
– Он искренне считает себя единственным, кто заслуживает победы. – Она поковыряла носком траву. – Господи, не верится, что я с ним встречалась.
– Если честно, друг, я тоже.
– Эй. – Она не могла сказать, пытались они вернуть все в нормальное русло или им было нормально, потому что им настолько хорошо друг с другом. И, вероятно, ей стоит перестать об этом беспокоиться, если это пройдет. – Это связано с низкой самооценкой и кризисом среднего возраста, мы долго обсуждали эту тему, и я запрещаю тебе грубить мне по этому поводу.
– Я не грублю. Просто хочу сказать, что никогда не понимал, почему он такой козел, а ты – нет.
Особенность отношений Розалины, которую она раньше считала естественной, заключалась в том, что никто из тех, кем она романтически интересовалась, никогда не наблюдал за ее предыдущими отношениями в их катастрофической полноте.
– А не ты ли мне постоянно говоришь, что твой лучший друг – козел?
– Нет, он придурок. Это совсем разные вещи.
– Неужели? Как по мне, эти вещи очень похожи.
Гарри потер челюсть.
– Ну, придурки обычно что-то делают не специально. А вот козлам просто плевать.
– А задницы?
– Они просто… висят и не делают ничего хорошего.
– Говорю как человек, который хотел стать врачом, – сказала Розалина, – уверена, что у них есть полезная функция.
– Если говорить как человек, которому приходится жить с задницей, то они практически не мешают. В смысле, сидеть на собственных яйцах – больно и неудобно, и нельзя так с собой поступать. Эй, над чем ты смеешься?
– Прости. – Она предприняла доблестную попытку сдержать смешок по поводу злоключений Гарри с яичками. – Человеческое тело странно устроено. Часть нервной системы направлена на то, чтобы мышцы не ломали кости.
– Вот что я тебе скажу: если природа так устроила наши тела, то она та еще сволочь.
– Знаю. Девочка в моем классе однажды вывихнула плечо, потому что слишком резко на что-то показала.
– На что она показывала?
– Самое смешное, – сказала ему Розалина, снова хихикнув, – что мне больше всего запомнилось не это.
Гарри в ответ негромко хихикнул. Затем резко прекратил смеяться и посмотрел через плечо Розалины. Повернувшись, она увидела Алена (который, как она надеялась, проигнорировал совет Дженнифер Халлет помастурбировать на фотографию своей матери), идущего прочь от отеля в сторону гостиницы. Его походка говорила о том, что он знает, что они там, но старается не подавать виду.
– Вот черт, – прошептала она. – Сейчас ужин, да?
– Да. Если честно, вряд ли я смогу его осилить.
– Мы можем вернуться в паб, но в прошлый раз из этого ничего хорошего не вышло.
– Но с нами не будет Анвиты, так что некому будет обманывать нас в игре в слова и заставлять плутать в темноте. – Он ненадолго замолчал. – Мне ее не хватает.
– Мне тоже. Так странно остаться вчетвером. Такое ощущение, что ты пережил какую-то ужасную катастрофу, а потом вспоминаешь, что все остальные просто уехали домой, и все в порядке.
Гарри кивнул.
– На той неделе я пригласил Рики поиграть в «ФИФА». Хороший парень. Но не особо хорош в «ФИФА».
– Он взорвал приставку в духовке? – спросила Розалина.
– Нет, но он постоянно забивал автоголы. По-моему, под конец он делал это специально.
Они смотрели, как Ален исчезает в отеле.
– Ты хочешь… – Гарри показал большим пальцем себе за спину. – В одной из деревень, через которые мы проезжали, есть рыба и чипсы. Мы могли бы съездить и перекусить.
– А знаешь, было бы здорово. Если только мы не станем никого бить, заходить на чужую территорию или пугать скот.
– Наверно, можно попробовать. Идем, друг.
Они забрались в грузовик Гарри и поехали обратно, по сельской местности, пока не нашли лавку с рыбой и чипсами, которая в самом деле называлась «Старая деревенская лавка с рыбой и чипсами». Как только они получили сверток из газеты, от которого исходил пар, они решили, что лучше будет убраться куда-нибудь в неприметное и не вызывающее возражений место на случай, если их потащат к Дженнифер снова. Они доехали до тихой улочки рядом с небольшим холмом и рощей, где Гарри припарковался и открыл задние двери фургона. Они сидели бок о бок в задней части фургона, рядом с аккуратно заставленными полками с электротоварами, и с удовольствием ели рыбу с фри.
Это был прекрасный вечер – английский, золотой, полный надежд и пения птиц. И в этот раз Розалина никуда не опаздывала и ничего не пыталась успеть. Ей еще предстояло отвоевать определенную толику благосклонности Дженнифер Халлет. Но сейчас это мгновение было только для нее. И она могла разделить его с… с другом. С тем, кто ей дорог.
Может быть, дело было в тишине и открытом небе, но на нее нахлынуло чувство удовлетворения, согретое летней дымкой. И самое странное, что это чувство было ей знакомо. Как чашка чая в конце долгого дня. Как отвести Амели в парк и наблюдать, как она раньше всех забирается на большие качели. Как подпевать Мицки за мытьем посуды в среду днем. Как аромат кексов, только что вынутых из духовки. Как Лорен и Амели, которые спорят над пазлом на обеденном столе. Мягкая нить уверенности, которая всегда была рядом.
Если бы она могла позволить себе поверить в это.
Воскресенье
Пекарские выходные выдались трудные. Тема недели, как это обычно бывает в полуфинале, была весьма замысловатой. В данном случае – регентство. А в выпечке вслепую был, помимо всего прочего, рахат-лукум, который в те времена был очень популярен. И даже Нора не готовила его раньше. Насколько Розалина могла судить, его нужно было непрерывно помешивать в течение целого часа. В результате чего получить странную клейкую субстанцию, которая недолго выстаивалась и на вкус слегка отдавала розой. Она заняла первое место, потому что ее вариант был наименее ужасным. Но ничто из того, что было предложено в этом раунде, не соблазнило бы Эдмунда продать своих братьев и сестер ведьме. Скорее всего, он бы просто взглянул и вернулся в обратно в шкаф.
Вдобавок ко всему, быть милой на камеру было практически невозможно, когда три четверти участников кипели от обиды. Нора, по крайней мере, безмятежно бормотала, что жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на взбивание кукурузной муки, и она это знает, потому что большую часть своей жизни она уже прожила.
Ночной сон немного помог, и сегодняшнее марафонское задание по изготовлению «трех разных десертов, посвященных ананасу» прошло лучше, чем опасалась Розалина.
Когда Колин Тримп появился у ее рабочей стойки, она не задумываясь перешла в режим повествования.
– Итак, я делаю ананасово-яблочную начинку для своего ананасового печенья в форме ананаса. Теперь, когда я говорю это вслух, возможно, ананаса слишком много даже для ананасового вызова. У меня есть ананасовый сок, сахар и кусочки настоящего ананаса в кастрюле. Я оставлю их томиться. А в это время собираюсь приготовить эспуму из коричневого сахара для своего ананаса, запеченного в мелассе, с кремом из темно-коричневого сахара.
– Эспуму? – переспросила Грейс Форсайт, которую двусмысленное слово притянуло к Розалине. – Не знакома с такой.
Возможно, Розалине не следовало отвлекаться от готовки, но она не могла не спросить.
– А разве можно так поступать с эспумой до вечернего эфира?
– Если она сама согласна.
Ален поднял взгляд от своей аптечной стойки с полезными на вид ингредиентами, и Розалина сжалась на случай, если он что-то скажет. Но то ли он передумал, то ли не обратил внимания, но быстро вернулся к работе.
Типично, не правда ли? Она почти весь конкурс волновалась, что думают и чувствуют другие, а он потратил его на то, чтобы добиться желаемого. Мудацкое поведение, но это точно давало шанс выиграть конкурс выпечки.
Когда началось судейство, Розалину вызвали первой, и она аккуратно разложила свой ассортимент десертов на ананасовую тему на столе в передней части бального зала.
– Что ж, – заявил Уилфред Хани, – выглядят прелестно.
Марианна Вулверкот подвер