– Думаю, – Уилфред Хани съел почти все яблоко, – ты очень довольна результатом. Я знаю, что довольна.
Ну, вот и все.
Все закончилось – или почти все.
Ошеломленная… ну, ладно, практически ошеломленная Розалина послушно вернулась на место, чтобы Колин Тримп снял необходимые кадры, на которых она возвращается на свое место с ошеломленным видом.
Она все еще была ошеломлена, когда их вывели на газон для праздничного чаепития, которым всегда заканчивался сезон. Их встретила идиллическая сцена традиционной английской жизни: длинные столы, заваленные лакомствами, гости, счастливо общающиеся за чаем и имбирным пивом, и, конечно же, огромная, мать ее, съемочная группа, снимающая все это.
– Ну, я болею за Розалину, – сказала Анвита Колину Тримпу, – потому что она превосходная и сексуальная.
Он поник в отчаянии.
– Ты не можешь говорить «превосходная и сексуальная».
– Я думаю, это будет Нора, – предположил Рики, который стоял рядом с ней, улыбающийся и великолепный, как обычно. – Она ведь бабушка. А бабушки – мастерицы печь, не так ли? В отличие от меня.
Анвита снова выскочила перед камерой.
– Ладно, можно я снова скажу свою фразу о Розалине? Обещаю, не скажу, что считаю ее сексуальной.
– Хорошо. – Колин Тримп как обычно, сдался. – Только, пожалуйста, никаких намеков. Это счастливый момент, а мы выходим до ночного эфира.
– Да, да. – Анвита нетерпеливо кивнула. – Я болею за Розалину, потому что… Боже мой, вот она.
И Розалину чуть не сбила с ног слишком восторженная девушка-оптик в сверкающих очках.
– Как все прошло? – потребовала от нее ответа Анвита, обнимая.
– Думаю, хорошо, но ты меня сейчас задушишь.
– Это знак любви.
Анвита наконец отпустила ее – как раз вовремя, чтобы их не раздавили шесть внуков, радостно несущихся к Норе. Только сейчас Розалина заметила, что все снова здесь – угощались тортом и общались с другими участниками и их гостями, и она поняла, насколько пусто здесь было последние пару недель. Как же ей не хватало своеобразного товарищества, которое может возникнуть между случайными людьми в незнакомой ситуации. В этом и заключается суть путешествий, так ведь? Дело не в том, где ты начал или где закончил. А в том, кто проходит этот путь с тобой.
– Все в порядке, друг? – спросил Гарри, выходя из толпы.
Не раздумывая, Розалина обвила его руками и прижалась.
– Вообще-то да.
– Приятно снова со всеми встретиться. – Слегка покраснев, он отстранился. – Я как раз разговаривал с твоим парнем, Анвита.
Розалина обернулась.
– Твой парень тоже здесь?
– Да, вон он. – Анвита указала на высокого, хорошо одетого мужчину, который ел сказочный торт и разговаривал с Клаудией. Она сложила ладони рупором и позвала его. – Эй, Сандж! Гляди, это Розалина.
– Ого, – сказала Розалина. – Ты не говорила, что он – горячий красавчик.
Анвита пожала плечами.
– Ты ведь знаешь мой вкус в мужчинах. Я думала, это само собою разумеется. Кроме того, он – мой парень. Мы постоянно проводим время вместе. Я уже привыкла. Ладно, мне надо поздравить Нору. Отчасти потому, что она мне нравится, но в основном для того, чтобы Ален знал, что я его обделяю.
Она бросилась в толпу, как торпеда в очках. Оставив Розалину и Гарри в окружении безымянного вихря незнакомцев.
– Не могу поверить, что прошла всего неделя с тех пор, как видела тебя последний раз, – сказала она.
Он медленно улыбнулся ей. Его глаза были медовыми от полуденного света.
– Да, я хотел тебе написать, но потом подумал: «Не будь задницей, Гарри, дай ей перевести дух».
– Значит, ты по мне скучал?
Она бессовестно флиртовала. И ей было все равно.
– Конечно, скучал, друг. Например, я готовил пирог к чаю и думал, как проходит твоя тренировочная выпечка. Или думал о чем-то, и мне было интересно, что странного ты об этом подумаешь. Или смотрел «Даунтон» с бабушкой и думал: «У Розалины такой же дом».
Смеясь, она легонько ударила его по руке. Что, честно говоря, было лишь предлогом, чтобы прикоснуться к нему снова.
– Эй, это дом моих родителей. И он совсем не такой большой, как аббатство Даунтон.
– У вас две гостиные, вот что я хочу сказать.
– Так… – Она не то чтобы пошаркала носком о траву, но подвигала ногой так, что это движение точно было связано с травой и тем, что по ней шаркают. – Знаешь… на прошлой неделе, когда я вроде как… и ты тоже…
Его улыбка стала шире.
– Да?
– Я была не готова для… ну, вообще для чего-нибудь. И ты не хотел ничего начинать с выпившей девушкой, которая только-только порвала разрушительные отношения с задницей и начала переоценивать всю свою жизнь.
– Неужели?
– Так вот. Сегодня я трезвая. А задница, как и у большинства, у меня сзади.
– Черт возьми. – Он одарил ее ласковым, веселым взглядом. – Я в самом деле скучал по тебе.
Его слова свернулись в ней, как довольная кошка.
– Над своей жизнью, признаюсь, я еще работаю. Но у меня замечательный ребенок, я хорошо смотрюсь в фартуке и являюсь признанным в стране пекарем-любителем. Что, честно говоря, делает меня выгодной партией.
– Так и есть.
– Хорошо. – Она решительно кивнула. – Я рада, что мы пришли к единому мнению.
– Тут только ты сомневалась, друг.
– Теперь не сомневаюсь. Теперь я уверена во многом.
Он уставился на нее пытливо и насмешливо.
– Например, в чем?
– В этом.
Она поцеловала его. И это было именно так, как она себе представляла. И в то же время совсем не так. То, как он принял ее, рот в рот, знакомый, будто родной, и сладостно обещающий дни и моменты, которые они проведут вместе. Он обещал и их, и все вокруг, и что он будет принадлежать ей. Просто потому, что она знала, что хочет быть с ним. Что это стоит того, чтобы этого хотеть.
Как она могла хоть на мгновение усомниться в том, что хочет его? Этого сильного, доброго, немного неловкого мужчину. Горячего красавчика, который всегда ее слушал и поддерживал. Который заставлял ее смеяться. И сейчас он целовал ее так, как ее точно не целовали с тех пор, как она была подростком, когда страсть было проще всего найти. Вот только в этом была уверенность взрослого человека: сильные руки и крепкие губы прижимались к ее губам, а между ними медленно и неуклонно нарастало тепло.
– Целуйтесь, – скандировала Анвита. – Целуйтесь, целуйтесь, целуйтесь.
Розалина оторвалась от Гарри.
– Мы этим и занимаемся.
– Я вас подбадриваю.
– Ну, как видишь, у тебя это не получается. Я, вместо того чтобы целоваться, разговариваю с тобой.
У Анвиты, вероятно, был на это ответ, потому что у нее был ответ почти на все, но он потерялся во внезапном крике «мама», когда Амели, ведя за собою Лорен, Эллисон и Корделию, помчалась через газон. А Розалину застигло мгновение, которое, казалось, объяло все, пришло из ниоткуда и растеклось по ней, как лимонад весной. Она вырвалась из компании и побежала обнимать дочь.
– Я люблю тебя, – прошептала она.
– Мы просидели в машине целую вечность, – сказала Амели. – И ты меня раздавишь.
– Я тебя сдавливаю, потому что люблю.
– Это нечестно. Я маленькая и не могу раздавить тебя в ответ. Но, – и тут Амели ненадолго сдалась, – я люблю тебя. До дна Марианской впадины, самой глубокой из всех существующих, и в ней недавно нашли новый вид морских слизней.
– Ну, – ответила ей Розалина, – а я люблю тебя до дна Марианской впадины и обратно.
– Гм-м-м. – Раздался визг статики. Кто-то дал Колину Тримпу мегафон. – Финалисты, встаньте перед домом, а все остальные окружите их со счастливыми лицами. Помните, со счастливыми – это было бы идеально, а еще совершенно необходимо. Пожалуйста, сделайте это прямо сейчас. Пожалуйста. Спасибо.
Для толпы незнакомцев, которыми руководил человек с авторитетом брюхоногого моллюска, все они с удивительной оперативностью заняли соответствующие позиции. Оказалось, что если участие в реалити-шоу чему-то и учит, так это тому, как стоять так, чтобы это хорошо смотрелось на камере.
Через несколько минут ведущая и судьи торжественно спустились со ступеней, ведущих в отель.
– Конкурсанты, – начала Грейс Форсайт, которой не понадобился мегафон, – друзья, семья, финалисты. Мы снова подошли к тому моменту, когда «Пекарские надежды» закрывают двери бального зала еще на год, и мы празднуем восемь недель лучшей выпечки, которую может предложить Британия. И, конечно, пришло время короновать – хоть я и говорю «короновать», бюджет не потянет корону, так что это скорее кусочек торта, – нашего победителя.
Возникла пауза, время которой говорило о ее классическом образовании.
– Как бы нам ни хотелось, – продолжила она, – чтобы победили все, чемпион может быть только один. И в этом году… А это был очень трудный год для судей, потому что вы все потрясающие, талантливые и замечательные. Но после долгих раздумий Уилфред и Марианна решили, что победитель…
Пауза. Еще одна чертова пауза.
– Этого года…
Пауза.
– В конкурсе…
Серьезно? Снова пауза? Разве она нужна?
– «…Пекарские надежды»…
Пауза, которая затмила все остальные паузы.
В тот вечер аргументом в пользу того, что Амели можно не ложиться в постель, было то, что Розалина заняла первое место на общенациональном телевизионном конкурсе выпечки.
– Это так не работает, – настаивала Розалина.
– А должно. Потому что сегодня твой особенный день и тебе должно быть позволено отпраздновать его со мной.
– Я праздновала с тобою целый день.
– Не целый день. Мне пришлось сидеть в машине с бабушкой, тетей Эллисон и тетей Лорен долгими, долгими часами. А на обратном пути мне долгими, долгими часами пришлось сидеть в фургоне.
– Эй, – сказал Гарри, – не надо наговаривать на мой фургон.
– Кроме того, я тоже была в фургоне, – заметила Розалина.
Амели демонстративно сложила руки.