Почему-то Розалина не ожидала такой прямоты. Она всегда втайне подозревала, что в середине ее сексуальной жизни не хватает какого-то элемента. Когда она была подростком, она об этом и понятия не имела, но они с Лорен, да и с Томом тоже, распалялись настолько, что это было не важно. А потом, когда Амели стала достаточно взрослой, чтобы Розалина снова начала встречаться, все остальные казались настолько уверенными в том, что они делают, что у нее не хватало смелости не согласиться.
Гарри приподнялся на локте, глядя на нее с ошеломляющим сочетанием страсти и внимания.
– Все хорошо, друг? Мы можем остановиться, когда захочешь. Это не значит, что мне это не нравится. Просто хочу, чтобы тебе тоже нравилось.
– Мне еще как нравится, – поспешно ответила она. – Просто я не привыкла об этом говорить.
– Никто не привык, но, не знаю, это помогает. Типа, откуда я узнаю, что тебе нравится, если ты об этом не будешь говорить?
– Хорошо, но это… это… страшно.
– Да, но это ведь лучше, чем дерьмовый секс, да? – Он легонько водил рукою вверх и вниз по ее боку. – Не обязательно давать мне целый список. Просто, ну, говори мне. Рассказывай, если хочешь еще, или, наоборот, меньше, или если я захожу далеко или делаю недостаточно.
– Ладно, а чего хочешь ты? Нельзя ведь думать только обо мне.
– Друг, я же парень. Тут ничего сложного. Я, полураздетый, с девушкой, которая мне нравится и которая хочет быть со мной. Я заведен, как надо.
– Но это тоже никак не помогает, – возразила Розалина. – Если хочешь, чтобы я сказала о своих желаниях, расскажи мне о своих.
И снова этот изучающий, полный надежды, чуть неуверенный взгляд.
– Если ты не считаешь, что я пытаюсь на тебя давить, то я бы хотел просто продолжать. Выясни, что тебя заводит. Думаю, это мне поможет.
– Вот только у меня нет презервативов.
Он рассмеялся.
– Все нормально.
– Ничего тут нормального нет. Я забеременела, когда думала, что все будет нормально.
– Я не это имел в виду. Я просто говорю, что мы можем делать не только это.
– А-а. – Она с откинулась на подушку, слегка смущенная. – Вообще-то дальше по дороге есть круглосуточный магазин «У Теско», если хочешь.
– Не особо, друг. Я бы предпочел остаться здесь.
– А ты не будешь себя чувствовать… обманутым, будто тратишь время зря?
Он почти отвлекся. Почти.
– Черт побери. Как ты вообще умудрилась с кем-то переспать?
– У меня это прекрасно получается, спасибо. Но, по моему опыту, мужчины любят… ну, ты понимаешь. Заниматься сексом.
– Мы с тобой уже занимаемся сексом. Или, точнее, занимались. А теперь мы разговариваем. Да ладно тебе, ты ведь была с девушками, ты же должна знать, что секс – это не только член внутри тебя.
– Я это знаю, – сказала она ему. – Просто большинство натуралов не получили об этом памятку.
– Ну, у меня три сестры, и одна из них в браке с девушкой. Так что… Я такую получил. Как насчет того, чтобы я довел тебя до оргазма? Если только ты не хочешь продолжать обсуждение.
– Я… я испортила настрой, да?
– Друг, знаю, что повторяюсь, но я парень. Ты сексуальная, и у тебя обнажена грудь. Настрой никуда не делся.
Розалина подняла руку и провела пальцами по его татуировке, по линиям перьев, а затем с другой стороны, по буквам, перетекающим друг в друга.
– Мне нравится.
– Недавно набил. Как у подростка, да? Но мы с Терри сделали их на его восемнадцатилетие – он хотел сразу много, со всяким смыслом и прочим. А я подумал, что крыло симпатичное, а девиз клуба будет лучше смотреться на латыни.
– Честно говоря, – призналась Розалина, – я сделала нечто подобное, когда мне было шестнадцать. – Она перевернулась, чтобы показать ему свою спину. – Я пошла с тогдашней лучшей подругой – ее звали Антония, я не видела ее много лет, – и мы вдвоем решили сделать бабочек. Она вышла с крошечной штучкой на бедре, когда я сделала за один сеанс их.
Склонившись над ней, Гарри прижался глубоким, теплым поцелуем к ее лопатке.
– Все или ничего, да?
Он провел по ее спине ладонями, слегка шершавыми от мозолей, и она вздохнула, потеряв себя в этой простой чувственности. Это было странно, потому что теперь она его не видела, но все время осознавала, что это был он – в его прикосновении было что-то настолько знакомое, что невозможно было спутать ни с кем другим. Ей вспомнилось, как они ели рыбные палочки за кухонным столом и как убегали в темноте от козла. От этого ей стало спокойно. Внутри разлилась нежность, и ей захотелось сорвать с него оставшуюся одежду и заявить на него права: на того, кого она почти запретила себе хотеть.
Она изогнулась и потянулась к его ремню.
– Помнишь, я собиралась тебе сказать, что мне нравится? Наверно, мне бы хотелось, чтобы ты был больше раздет.
– А мне, – он улыбнулся, – чтобы ты была голая.
Затем они несколько секунд неуклюже возились с пуговицами и пряжками, джинсы терлись о джинсы. И вдруг пришло понимание, что они полностью голые в залитой светом комнате. К счастью, Гарри очень того стоил – и, судя по имеющимся свидетельствам, она тоже, хотя она и не прилагала особых усилий в этом направлении. Он прижал ее обратно к кровати, крепко целуя. Его рука была между ее ног, искушая и нащупывая.
– Ну, что… – Его глаза смотрели на нее, полные решимости. – У тебя есть что-нибудь в прикроватном ящике, что тебе нравится?
Божечки, она покраснела.
– А разве содержимое прикроватного ящика девушки не должно оставаться личным?
– Даже когда парень пытается заставить тебя кончить?
– Я… эм. А разве это не жульничество?
А теперь смеялся он. Его дыхание отдавалось на ее шее.
– Послушай, раз ты просишь меня починить розетку, мне придется одолжить отвертку.
– Я – не сломанная техника, – возразила она.
– Дело не в этом. А в том, что для работы нужно использовать лучший инструмент.
– А разве у тебя нет такого?
Он медленно ей улыбнулся.
– У меня инструментов целый набор, друг. Но разнообразие не помешает. Если не хочешь, не надо.
– Нет, все нормально, – просто у меня не так много.
– Я же не собираюсь оставить на них отзыв. Просто подумал, что тебе понравится.
Опираясь на бок, Розалина нервно открыла ящик прикроватной тумбочки и заглянула внутрь, словно не знала, что там найдет.
– У меня есть пара вибраторов и фаллоимитатор из розового кварца, который Лорен подарила мне в шутку.
– Передай свой любимый.
– Вряд ли у меня есть фаворит.
– У всех он есть.
И на самом деле он был прав. После минутного колебания она протянула ему слегка перемудренную вибропулю, к которой обычно возвращалась. В руках Гарри она выглядела совершенно иначе – не то чтобы она так уж часто рассматривала ее. Используя кончик вибратора, он провел линию по ее телу. Прохлада заметно контрастировала с теплом его пальцев.
Он протяжно вздохнул.
– Охренеть, друг. Не верю, что мы вместе.
– Я тоже, – призналась она, подняв ногу, чтобы коленом погладить его бок. – Но я рада.
– Попридержи эту мысль.
И с этими словами он перевернулся на живот и опустился вниз с уверенностью, которой Розалина на мгновение, но только на мгновение, была так удивлена, что даже не успела оценить.
Он начал с малого – с нежных прикосновений губ и дразнящего языка к ее бедрам. Он раскрывал ее, вызывая легкие вздохи. Позволял предвкушению медленно накапливаться внутри нее, насыщенному, сладкому и неизбежному, как сахар, тающий в карамели. Обычно от обилия подобных вещей Розалина чувствовала себя скованно, не желая быть жадной, эгоистичной, отнимать слишком много отведенного ей времени в негласной договоренности о том, когда чья очередь. Но сейчас трудно было думать о чем-либо, кроме жара рта Гарри, пальцев, рисующих круги по коже, и периодического жужжания вибратора. Было даже поразительно, насколько ей было хорошо. Все ощущения, наслоившиеся друг на друга и соединившиеся вместе, – идеальная алхимия заботы, страсти и опыта. И она быстро потеряла счет времени, почти без усилий погрузившись в мир своего тела, где ей потакали, доставляли удовольствие и заботились.
Когда она кончила, это была дрожь, от которой поджимались пальцы ног и которая прокатилась по ней бесконечными волнами, оставшись мурашками, тяжелым дыханием и тихим смехом от полной разрядки.
– Тебе хорошо, друг? – Гарри снова появился между ее ног, раскрасневшийся и улыбающийся.
– Мне очень хорошо. А тебе?
– Лучше не бывает. Я заставил свою девушку кончить, да?
Она обмякла на подушках.
– О, так, значит, я теперь твоя девушка?
– Прости. Я просто имею в виду, что мне нравится, когда это нравится другим. И мне особенно нравится, когда это нравится тебе, потому что ты мне нравишься.
– Ну, – ответила она ему, – мне очень, очень понравилось.
Он забрался на кровать и лег рядом, а она повернулась, чтобы поцеловать его, пробуя себя на его губах, что вызвало странное, собственническое возбуждение.
– Скажи когда, и повторим еще раз.
– А что насчет тебя?
– На это у нас много времени.
– Нет, – она перекатилась на бок к нему лицом, – но я хочу.
Взяв ее запястье, он провел ее руку между их телами, к самой… эрекции. Она слегка неуверенно взялась за него. Вот в чем проблема с мужчинами: никогда не знаешь, делаешь ли ты слишком много или слишком мало, надо ли передавать эстафету или пытаться достать кетчуп из бутылки.
– Чуть сильнее, – побормотал он, накрывая ее руку своей. – Да, вот так. Так хорошо.
Ее удивило, насколько интимно это было – его член и их руки, кожа на коже, и как он помогал ей узнать, что ему нравится. И как они лежали, лицом друг к другу, и она видела, как он реагировал на ее прикосновения: странное ранимое трепетание его ресниц, изгибы его губ, когда он задыхался, стонал или бормотал ее имя, напряженность его бровей в этой странной интенсивности удовольствия и боли, когда она доводила его до грани. Ее до сих пор смущало то, с какой го