– Улетай! – крикнула Янка через узкую щель. – Не смотри больше вниз, Курмо, лети!
Дракон оттолкнулся и набрал скорость. Всё выше и выше поднимался он по спирали, направляясь к прямоугольному кусочку неба.
Фрау Тоссило пригнулась пониже, стараясь укрыться от ветра за гребнями дракона.
Такого они не ожидали. Лабиринт высоковольтных лучей-барьеров. Курмо сорвался с траектории полёта. Издал вопль. Внутри у него всё напряглось, тело пронзила страшная судорога. Он раскачивался, вертелся.
Курмо падал. Падал и падал, быстро, с шумом, в дым, на землю. Его тяжёлое тело с глухим стуком ударилось о камни.
А затем воцарилась тишина. Дым медленно рассеивался. Никто не двигался. Ни Янка, ни Йохан в углублении драконьей спины. Ни фрау Тоссило, соскользнувшая с Курмо и лежавшая на земле под его крылом, вывернутым вверх.
Не двигались и зелёная армия с древками, и те двое, уже освобождённые из стеклянного бункера. Все смотрели на огромное искривлённое тело дракона, которое больше не шевелилось.
Внезапно всем показалось, что внутри горы стало гораздо темнее, словно кто-то отнял у света всю силу.
Курмо скользил над полем, над ним сияло солнце, и одновременно мерцали звёзды. Всё вокруг было ярким, светлым, белым, позади он всё ещё слышал лязг, скрежет, гул, во рту чувствовался металлический привкус.
Его словно куда-то затягивало. Расслабься, расслабься. Станет легко, больше не будет никаких бед, несись туда, где будешь в безопасности, где нет ненависти, нет времени, и вообще ничего нет…
– Курмо! – тёплый голос Янки.
Погружение. Зелёные газовые спирали. Тьма.
– Нет! – шёпот Йохана.
Остаться. Он хотел остаться. С этими детьми. С этой женщиной, которую считал мамой. С людьми, ставшими для него всем в этой короткой жизни в многоэтажке.
Он может совершить то, о чём говорили древние. Выбраться из своей оболочки, освободиться от неё, оставить её. Каждому дракону позволено сделать это только один раз. Один единственный раз.
Но сможет ли он при этом взять с собой людей? Хватит ли его драконьей силы и на них?
– Курмо! – на этот раз тихий плач фрау Тоссило.
Ему просто нужно попробовать. Он разорвёт её изнутри. Вдохни. Вдохни глубже. Чтобы воздух проник в каждую клетку. Кожа натянулась. Не выдыхай. Напряжение росло, становилось невыносимым…
Снаружи никто ничего не видел, не слышал ни звука, пока дракон освобождался от своей кожи. Он выскользнул из неё легко и тихо, словно сгусток тумана, но обладая всем, что делало его драконом.
Туман окутал Янку, Йохана и фрау Тоссило. Их он тоже сделал воздушными. И они поплыли ввысь.
Чем выше они поднимались, тем больше восстанавливали свою форму. Только чешую Курмо не смог вернуть. Вместо неё тело окружал тонкий, местами даже полупрозрачный покров.
Тонкогубый и армия драконоубийц ничего этого не видели. Только шерп Сарвас почувствовал головокружение и какую-то пустоту внутри, а ещё вспомнил, как маленьким мальчиком, собирая малину, оцарапал до крови щёку. Он не мог поверить, что дракон мёртв. Эти существа бессмертны – по крайней мере, он всегда так считал.
Не двигаясь, все смотрели на оболочку Курмо. На старую драконью кожу, словно она всё ещё имела какое-то отношение к нему, словно это был он сам. Они не замечали, что дракон находится совсем в другом месте. Они не видели, как он всё выше и выше взлетает по спирали. Они ничего не видели, уверенные, что это просто невозможно.
Курмо бросил последний взгляд на мерцающую серебристо-серую чешуйчатую оболочку, только что принадлежавшую ему.
– Стой! – едва успела вовремя заорать Янка.
– Подожди, я помогу тебе! – крикнул Йохан.
Высоковольтный лабиринт гудел над ними, как огромное голодное насекомое. Курмо остановился. Завис в воздухе. Йохан нажал клавишу ввода.
Громкий хлопок оторвал людей внизу от пристального разглядывания мёртвого дракона.
– Там, вверху! Что э-э-это такое? – воскликнул тонкогубый.
– Ещё один дракон! Прилетел ещё один! – закричал кто-то из армии драконоубийц, и все бойцы тут же крепче сжали свои древки.
– Но этого не может… – прошептал шерп Сарвас.
Он подошёл к старой шкуре Курмо. Коснулся серебристой чешуи кончиками пальцев. Кожа осела.
– Это он, это он! – заорал тонкогубый. – Эта тварь нас перехитрила! Здесь только пустая оболочка. Ну, что уставились? Стреляйте!
Вверх взметнулись яркие лучи.
Но Курмо уже взлетел над горой. Рванул стрелой в небо, прочь от надкушенной горы.
– Порошок-пеленгатор! – проревел тонкогубый. – Активировать порошок-пеленгатор!
Над горой поднялось облако. Тысячи серебристых пылинок взвились фонтаном ввысь, настигая дракона. Он даже не заметил этого, потому что нёсся со скоростью кометы.
Бесполезный порошок-пеленгатор мягко осыпался в жерло горы.
Они ускользнули.
41. Спасены! Но какой ценой?
Небо было уже сумеречно-синим. За ними никто не гнался. Курмо приземлился на небольшой поляне букового леса. Изогнув хвост над спиной, как жало скорпиона, он направился в глубь леса, протискиваясь между гладкими стволами.
Буки уже покрылись молодой зелёной листвой, защищавшей от нежелательных взоров сверху всё, что бегало или ползало по земле, усыпанной прошлогодними коричневыми листьями.
Когда дракону преградил путь покрытый мхом утёс, он остановился и огляделся. Задрав голову, принюхался к вечернему воздуху. Свежему и пряному. «Здесь пахнет спокойствием», – подумал он. Тем не менее побрёл дальше, держась в тени утёса. Через несколько минут он наткнулся на трещину в скале и увидел вход в пещеру. Курмо успел заметить это убежище, но войти внутрь у него уже не хватило сил. Совершенно измотанный, он рухнул на землю и провалился в беспробудный сон.
Фрау Тоссило выбралась из его гребней и соскользнула вниз. Янка и Йохан начали осторожно раздвигать тонкую кожу над углублением в спине Курмо. Она напоминала теперь скорее кожу слона, чем дракона, и довольно легко раскрылась. Правда, это оказалось единственным, что получилось легко. Их руки и ноги затекли. Двигаясь крайне неуверенно, они сползли с хвоста на землю. На негнущихся ногах поковыляли к фрау Тоссило, которая, пошатываясь, шла им навстречу.
– Оххх, – выдохнула она, раскинув руки, и обняла подростков.
Они долго молчали, наконец Йохан произнёс:
– А мы, вообще-то, ещё живы?
– Думаю, да, – ответила фрау Тоссило, разжимая объятия. И слегка криво улыбнулась.
Нетвёрдо ступая, они побрели по сухой листве к голове Курмо и присели там. Фрау Тоссило положила руку на его горячий лоб. Из ноздрей вырывался еле слышный храп.
Янка принялась нежно гладить его щёки, Йохан взирал на дракона с благоговением.
– Как он это сделал! – недоумённо качая головой, пробормотала фрау Тоссило голосом, наполненным теплотой.
– Да, – только и сказал Йохан, а Янка улыбнулась.
– Его кожа станет снова нормальной? – прошептала фрау Тоссило.
Но у Янки больше не осталось сил делать какие-либо предположения. Они спасены! Они целы и невредимы, а всё остальное пока не имело значения.
– Кто хочет подвигаться? – спросила она, вскочив, взмахнула окаменевшими руками и потянулась. Сделала наклон вперёд и ещё несколько упражнений.
Фрау Тоссило поднялась на ноги и попыталась встряхнуться.
– Так ведь лучше, правда? – воскликнула, посмеиваясь, Янка.
– Ну да, – отозвалась фрау Тоссило, ещё не совсем почувствовавшая улучшение.
– Ещё кое-чего не хватает.
Янка подбежала к кончику хвоста Курмо. Осторожно дошла до его спины и подтянулась за гребень к впадине.
– Чего? – поинтересовался Йохан, разминая онемевшие плечи. – Ты спать пошла, что ли?
– Нет, – засмеялась сверху Янка, – и уж точно не в этой узкой койке. Но для чего, скажите, я запаслась провиантом, если мы к нему даже не притрагиваемся? Мы выжили, чтобы теперь умереть с голоду?
Её рюкзак с глухим ударом плюхнулся на землю рядом с Йоханом и фрау Тоссило.
– Захватить для тебя твой основной продукт питания, Йо? – хихикая, спросила Янка, подняв вверх ноутбук.
– Как хочешь, – ответил Йохан слегка отсутствующим тоном.
Через минуту Янка спустилась к ним, порылась в рюкзаке, достала бутерброды и бутылку с водой. Они сели.
– Спасибо! – Фрау Тоссило тут же впилась в бутерброд.
– Надеюсь, вкусно? – прочавкала Янка.
– Очень, – отозвалась фрау Тоссило, запихивая в рот ещё одну булочку.
Они замолчали. Просто сидели и жевали, чувствуя, как постепенно приходят в себя. Вокруг воцарилась безмятежная тишина. Слышалось только слабое шуршание муравьёв и других насекомых и отдалённое пение дрозда.
– А вам тоже было жарко? – прервал молчание Йохан.
– Жарко? Почему, когда? – удивилась Янка.
– Ну, после того, как мы рухнули. Я думал, мы умерли. Но потом стало так жарко. Совсем не похоже на смерть. И когда я почувствовал, что больше не могу терпеть этот жар, я услышал музыку и какое-то пение. Похоже на то, как ты, мама и папа поёте, когда у меня день рождения.
– Так это звучало хорошо или скорее не очень? – поинтересовалась Янка.
– Может, звучало и не очень хорошо, но зато вызвало приятные воспоминания, – Йохан быстро опустил взгляд.
– Облако, – произнесла фрау Тоссило. – Я превратилась в облако. Пышное кучевое облако в синем небе жарким летним днём.
Янка рассмеялась. И сдула комара с руки.
– Я тоже слышала звуки, – начала она рассказывать, и её глаза заблестели. – Но не пение, а скорее струнный оркестр, в котором каждый недолго играет на своём инструменте. Как будто каждая линия бесконечно драгоценна, каждая нота – целый мир. И словно эти звуки уносили меня.
– Хм, – выдал Йохан. – Звучит круто.
Тьма начала пробираться сквозь кроны деревьев, спускаясь вниз, несколько минут все сидели, погружённые в собственные мысли.
– Но как Курмо это сделал? – снова начал Йохан. – Я не могу себе объяснить, как он…