[65].
Правда, Готскую державу нельзя назвать государством в привычном для нас понимании этого слова. Союз готов был крайне непрочным, не имел четко очерченной государственной территории. Сомнения вызывает у ряда исследователей и количество покоренных Германарихом племен – некоторые считают, что их перечень отражает линию торгового пути от Балтийского моря к Уралу.
Вопрос о пределах Готского государства Германариха вызвал определенные споры. Письменные источники не дают сведений по этому поводу, и поэтому приходится искать другие данные. В литературе неоднократно высказывались мнения об отождествлении этого политического объединения с археологической Черняховской культурой.
Эта культура была открыта В.В. Хвойкой и получила название по могильнику у села Черняхов под Киевом, исследованному в 1900–1901 гг. Им же была определена и датировка первых открытых памятников – II–V вв. н. э. Относительно принадлежности Черняховской культуры вплоть до конца 1940-х – начала 1950-х гг. господствовало мнение о ее славянской, точнее, антской принадлежности. В этот период высказывалась и другая точка зрения, что данная археологическая культура имела западные, среднеевропейские корни (карта 19).
Широкомасштабные раскопки 50 – 60-х годов XX в. показали, что территория Черняховской культуры была гораздо обширнее, чем это считалось раньше. Она охватывала всю лесостепь юга Восточной Европы, включая среднее Поднепровье, Волынь, верхнее Поднестровье, Днепровско-Прутское междуречье. Отдельные памятники стали известны и на территории Румынии. Данный географический размах заставил говорить о том, что Черняховская культура не могла быть оставлена антами, обитавшими лишь на части данного ареала. М.И. Артамоновым было высказано предположение, что общность культуры населения обширной лесостепной зоны Восточной Европы могла возникнуть только в результате миграции готских племен. Соответствовало этому выводу и то, что хронологически эта культура прослеживается в достаточно узком промежутке времени – III–IV вв., именно тогда, когда существовала Готская держава Германариха. Таким образом, удается довольно точно определить пределы объединения готов. Однако просуществовало оно весьма недолго.
Гунны
В последней трети IV в. ситуация в Восточной Европе резко изменилась. Движение готов из Прибалтики на восток, открывающее собой эпоху Великого переселения народов, встретилось в степных просторах Восточной Европы с еще более сильным напором азиатских кочевников, устремившихся на запад. Столкнувшись, эти два течения перемешались и составили мощный поток, затопивший практически всю тогдашнюю Европу.
Около середины IV в. н. э. в степях Юго-Восточной Европы из глубин Азии появился неведомый дотоле народ, именовавшийся гуннами. По созвучию с гораздо более древними азиатскими хунну европейские гунны считаются их потомками. Сильное объединение кочевых племен Северного Китая и Монголии, известное под именем хунну, издавна тревожило северные области Китая. Гигантским памятником этого времени является Великая Китайская стена, строительство которой началось в конце III в. до н. э. К 214 г. до н. э. она была практически закончена. Под ее прикрытием китайцы начали наступление на объединение хунну, пока наконец оно не распалось под ударами Китайской империи на две части. Одна из них, южная, подчинилась Китаю, а другая, северная, отступила в 93 г. н. э. на запад в Джунгарию. В течение нескольких десятилетий северная группировка хунну пыталась удержаться в Синьцзяне, ведя почти непрерывные войны с китайцами, но после поражения в 155 г. н. э. вынуждена была отступить еще дальше на запад. Часть из них смогла закрепиться вплоть до V в. н. э. в Семиречье, но остальные двинулись еще дальше – в степи Приуралья. Здесь они нанесли поражение такому большому племенному союзу, как массагеты, которые вынуждены были покинуть дельту Сырдарьи в середине II в. до н. э.
Полагают, что своими победами хунны были обязаны изобретению нового лука «гуннского типа». Он был больше привычного до той поры степнякам лука скифского типа и состоял из нескольких кусков дерева различных пород, укрепленных костяными накладками. Стрелы были длиннее, с трехгранными черенковыми наконечниками, сделанными из железа. Это оружие привело их к военному доминированию в азиатских степях и массовому исходу ираноязычных кочевников из степей Казахстана и Средней Азии. Этот процесс занял более пяти веков и продолжался вплоть до IV в. н. э.
С этого времени сведения о хуннах, живших где-то за Каспийским морем, начинают проникать к античным авторам. Первое упоминание о них содержится в «Описании мира» у Дионисия Периегета, писавшего в 124 г. н. э. По его данным, они жили за прикаспийскими скифами, в местности, прилегающей к Аральскому морю. Вторично они упоминаются под именем «хуны» уже Птолемеем, который поместил их между бастарнами и роксоланами в Причерноморье[66]. Если эта локализация верна, то следует признать, что уже во II в. н. э. их отдельные отряды проникали далеко на запад, вплоть до Днепра.
Однако главная масса хунну в это время оставалась еще в Приуралье, и античным авторам о них не было ничего известно еще на протяжении почти 200 лет. За это время вышедшие из Монголии хунну успели превратиться в гуннов и стали по своей сути совершенно новым народом. Относительно небольшая хуннская орда в степях Приуралья оказалась в плотном окружении местных, главным образом угорских племен. В результате их активного смешения с местным населением хунну утратили многие культурные признаки своих предков и усвоили распространенную среди угров здешнюю сарматскую культуру. Более того, у возникшего вследствие этих сложных демографических процессов нового народа угорский физический тип восторжествовал над монгольским. Однако военное и политическое господство завоевателей привело к тому, что тюркский язык пришельцев не только сохранился у гуннов, но и получил преобладающее положение у связанных с ними угорских племен. Хотя, если быть совершенно точным, следует отметить, что в нем заметно и влияние местных угорских племен.
Движение гуннов на запад продолжилось во второй половине IV в. н. э. Увлекая за собой угорские племена Сибири, они двинулись в Восточную Европу. Именно с этого времени они вновь привлекают к себе внимание античных писателей (карта 20).
Римский автор Аммиан Марцеллин, закончивший свою «Историю» в 90-х гг. IV в., знает гуннов за Меотийским озером (Азовским морем)[67]. По его словам, гунны отличались коренастым сложением, лица у них безбородые, «безобразные, похожие на скопцов». Питались они кореньями и полусырым мясом, одевались в шкуры или холщовые рубахи, на голове носили кривую шапку, на ногах мягкую обувь из козьей кожи. По свидетельству римлянина, они были кочевниками-скотоводами: «У них никто не занимается хлебопашеством и не касается сохи». Он же оставил и классическое описание образа жизни кочевников: «Все они, не имея ни определенного места жительства, ни домашнего очага, ни законов, ни устойчивого образа жизни, кочуют по разным местам, как будто вечные беглецы, с кибитками, в которых они проводят жизнь. Здесь жены ткут им жалкую одежду, спят с мужьями, рожают детей и кормят их до возмужалости. Никто из них не может ответить на вопрос, где его родина: он зачат в одном месте, рожден далеко оттуда, вскормлен еще дальше…» Кибитки с изогнутыми покрышками делаются из древесной коры. «Придя на изобильное травою место, они располагают в виде круга свои кибитки и питаются по-звериному; истребив весь корм для скота, они снова везут, так сказать, свои города, расположенные на повозках… Гоня перед собой упряжных животных и стада, они пасут их; наибольшую заботу они прилагают к уходу за лошадьми… Все, что по возрасту и полу непригодно для войны, держится около кибиток и занимается мирными делами, а молодежь, с раннего детства сроднившись с верховою ездою, считает позором ходить пешком»[68].
Форсировав около 370 г. н. э. Волгу, гунны устремились в Предкавказье и Подонье. Первой их жертвой стали приазовские аланы, лишь часть которых спаслась в горах Северного Кавказа. По сообщению Аммиана Марцеллина, гунны сломили сопротивление аланов, занимавших своими кочевьями прикаспийские степи вплоть до Дона, «многих перебили и ограбили, а остальных присоединили к себе»[69], и таким образом стали еще сильнее. Вслед за тем, овладев Прикубаньем, гунны зимой переправились по льду через Керченский пролив и разгромили богатые города Боспорского царства. Многие из них перестали существовать, а Пантикапей из крупного города, каким он был в середине IV в., превратился в небольшой поселок.
После этого в 375 г. н. э. гунны ворвались в обширные владения Готской державы Германариха. И хотя внешне она казалась огромной и непоколебимой, охватывая всю степную и лесостепную зону Восточной Европы от Дуная до Дона, на деле она представляла собой разнородный и непрочный конгломерат различных племен, только и ждавших времени, чтобы освободиться от готского владычества. При первых же ударах со стороны гуннов этот союз распался, некоторые племена (например, росоманы) перешли на сторону врагов, а Германарих, не надеясь на успех в войне, покончил жизнь самоубийством. Оставшиеся готы (в основном вестготы) во главе с Витимиром отступили на запад. К ним присоединилась часть аланов. Преследуя беглецов, гунны вышли к Днестру и вынудили отступавших отойти к отрогам Карпат. В последнем сражении на реке Эрак готы были разбиты гуннским вождем Баламбером, а Витимир погиб в бою.
Гуннский разгром был опустошительным. За несколько лет гунны захватили всю причерноморскую периферию античного мира вплоть до Днестра. По словам современника этих событий Евнапия, «побежденные скифы (так античные авторы по привычке именовали готов. –