Рождение Древней Руси. Взгляд из XXI века — страница 31 из 66

Первыми поиски в этом направлении начали археологи. В свое время Г.Ф. Соловьевой на основе анализа различий в погребальной обрядности была предпринята попытка выделить отдельные локальные группы внутри племенных союзов вятичей (6 групп), радимичей (8 групп), дреговичей (2 группы). Ею был сделан вывод, что перечисленные летописцем радимичи и вятичи представляли собой не что иное, как племенные союзы, куда могли входить до десятка племен.

Правда, высказанная исследовательницей мысль о поиске локальных групп внутри восточнославянских племенных союзов не нашла сторонников среди коллег. Оппоненты указывали на сложность выделения локальных вариантов погребальной культуры, на то, что выводы были получены на основе довольно поздних материалов. Но главным препятствием стала определенная узость взглядов ученых, специализирующихся, как правило, в рамках одной археологической культуры, тогда как данная методика требует более широкого в географическом отношении взгляда.

Затем в эту работу включились историки, попытавшиеся найти в сохранившихся источниках имена мелких племен, входивших в более крупные восточнославянские племенные союзы. Такие примеры были обнаружены.

Под 984 г. «Повесть временных лет» рассказывает о походе князя Владимира Святославича на радимичей. «Иде Володимеръ на радимичи. Бе у него воевода Вольчий Хвостъ, и посла и Володимеръ передъ собою, Вольчья Хвоста; сърете радимичи на реце Пищане, и победи радимиче Вольчий Хвостъ. Темь и русь корятся радимичемъ, глаголюще: Пищаньци вольчья хвоста бегають»[156]. Возникшая в результате этого поражения радимичей поговорка о том, что «пищанцы от волчьего хвоста бегают», интересна для нас тем, что позволяет выделить внутри племенного союза радимичей более мелкое племя пищанцев, получивших свое имя от реки Пищани, небольшого (15 км длины) притока Сожа. Интересно, что оно совпадает с территорией одной из локальных групп радимичей, выделенных Г.Ф. Соловьевой.

Еще одно подобное упоминание мелкого племени – семичи – в составе более крупного племенного союза встречаем в «Поучении Владимира Мономаха». В нем князь вспоминает о разгроме (около 1080 г.) половцев хана Белкатгина: «И на заутрее за Новым Городом разгнахомъ силны вой Белкатгина, а семичи и полонъ весь отяхом»[157]. В данном случае наше внимание привлекает выражение «семичи». Первые комментаторы памятника делили его на два слова: «се мечи» и переводили: «а мечи их и полон весь отняли». Позднейшие исследователи указали, что левым притоком Десны является Сейм, в долине которого известно Посеймье, а следовательно, семичи – жители Посеймья.

Данное предположение подтверждается дальнейшим текстом памятника. Владимир Мономах вспоминает о последующих боях в здешних местах. Двигаясь к Прилукам, он внезапно встретил до 8 тыс. половецких воинов. Биться с ними не было никакой возможности, поскольку, по тогдашнему обычаю, воины во время марша шли безоружными, а все доспехи были отправлены на подводах в город. Русской рати удалось спешно укрыться за городскими стенами почти без потерь, «толко семцю яша одиного живого, ти смердъ неколико»[158].

Как указывал Б.А. Рыбаков, «семичи» – типичное по своей форме племенное имя, что было типично для той эпохи, поскольку, как было показано выше, большинство славянских племен после Великого переселения народов имели названия, образованные от местности обитания. Это, очевидно, было одно из подразделений племенного союза северян, получившее имя по реке Сейм, что подтверждается свидетельством недатированной части «Повести временных лет» о том, что северяне делились как минимум на три более мелкие группы: «А друзии седоша по Десне, и по Семи, по Суле, и нарекошася север»[159].

Существование подобных мелких племен подтверждают не только отечественные источники. В сочинении византийского императора Константина Багрянородного «Об управлении империей» имеется хорошо известный исследователям рассказ о полюдье киевских князей. Он очень небольшой и поэтому приведем его полностью: «Зимний же и суровый образ жизни тех самых росов таков. Когда наступит ноябрь месяц, тотчас их архонты выходят со всеми росами из Киава и отправляются в полюдия, что именуется „кружением“, а именно – в славинии вервианов (Βερβιάνοι), другувитов, кривичей, севериев и прочих славян, которые являются пактиотами росов. Кормясь там в течение всей зимы, они снова, начиная с апреля, когда растает лед на реке Днепр, возвращаются в Киав. Потом так же, как было рассказано, взяв свои монок-силы, они оснащают [их] и отправляются в Романию»[160]. Здесь наше внимание привлекает то, что наряду с другувитами, кривинами и севериями, в которых легко опознать летописных дреговичей, кривичей и северян, Константин Багрянородный упоминает неизвестных автору «Повести временных лет» вервианов.

Кроме них византийский император называет еще одно племя, неизвестное русским источникам. Речь идет о лендзанинах. Они упоминаются в следующем контексте: «приходящие из внешней Росии в Константинополь моноксилы являются одни из Немогарда, в котором сидел Сфендослав, сын Ингора, архонта Росии, а другие из крепости Милиниски, из Телиуцы, Чернигоги и из Вусеграда. Итак, все они спускаются рекою Днепр и сходятся в крепости Киоава, называемой Самватас. Славяне же, их пактиоты, а именно: кривитеины, лендзанины (Λενζανήνοι) и прочие славинии – рубят в своих горах моноксилы во время зимы и, снарядив их, с наступлением весны, когда растает лед, вводят в находящиеся по соседству водоемы. Так как эти [водоемы] впадают в реку Днепр, то и они из тамошних [мест] входят в эту самую реку и отправляются в Киову»[161].

Уже н. э.ого видим, что позднейший русский летописец не упомянул в своем перечне по крайней мере два племени – вервианов и лендзанин, известных византийскому императору. Свидетельство это ценно тем, что данный источник был составлен в 948–952 гг., т. е. значительно раньше, чем Начальная летопись.

Мы бы погрешили против истины, если бы сказали, что никто из историков не обращал внимания на это обстоятельство. «По мнению всех исследователей, – пишут комментаторы сочинения византийского императора, – этноним Beppiavoi (В вместо А представляет собой, несомненно, ошибку переписчика) обозначает древлян»[162]. Это отождествление «вервианов» Константина Багрянородного с прекрасно известными летописцу древлянами довольно прочно укоренилось в научной литературе. Однако комментаторы не учли того, что древляне были хорошо знакомы и византийскому императору. Они упоминаются у Константина Багрянородного в главе «О народе пачинакитов» (т. е. печенегов).

Характеризуя внутреннее устройство печенегов, он писал, что они разделяются на фемы, причем «фема Иавдиертим соседит с подплатежными стране Росии местностями, с ультинами (в них надо видеть уличей), дервленинами (Δερβλενινοι, это как раз древляне), лендзанинами (Λενζενίνοις) и прочими славянами»[163].

Относительно лендзанин предлагалось отождествить их с поляками, точнее, с лендзянами, одним из польских племенных союзов, район обитания которых располагался в районе современного Сандомира.

У нас есть возможность выяснить, где жили указанные племена. В свое время Б.А. Рыбаковым была составлена карта «Полюдье киевских князей в первой половине X в. по данным императора Константина Багрянородного». Согласно ей, киевские князья сначала сухопутным путем отправлялись в землю древлян, затем возвращались обратно на Днепр и шли по нему вплоть до верховьев. Там они системой волоков переходили в Десну и уже по ней спускались снова к Днепру в районе Киева. К сожалению, исследователь при составлении карты не учел целого ряда фактов. Преодолеть обширные и труднопроходимые пространства Древней Руси было делом достаточно сложным. Киевские князья не случайно ходили в полюдье зимой: замерзшие и скованные льдом реки представляли собой, пожалуй, единственную возможность продвижения княжеской дружины, которой приходилось везти с собой огромное количество полученных от населения в виде дани различных припасов. Именно поэтому маршрут полюдья в это время проходил исключительно по рекам. Однако на карте Б.А. Рыбакова мы видим огромный крюк киевских князей по суше в сторону столицы древлян Искоростеня, проходивший через сплошную труднопроходимую полосу дремучих и болотистых лесов, отделявших Древлянскую землю от Киева.

Подобная ошибка возникла из-за того, что Б.А. Рыбаков полагал упомянутых Константином Багрянородным вервианов не чем иным, как летописными древлянами. В свою очередь, она привела к другому неверному выводу. Добросовестно следуя за текстом византийского императора, исследователь отметил штриховкой территории тех племен, с которых собиралась дань, – дреговичей, кривичей и северян. Когда эти данные были нанесены на карту, выяснилось, что маршрут полюдья полностью замкнул землю радимичей, но в то же время византийский император их как данников руси не упоминает. Указанное противоречие пытались объяснить тем, что в середине X в. радимичам на время удалось восстановить свою независимость от киевских князей.

Чтобы понять данный парадокс, следует сказать несколько слов о том, что представляло собой полюдье. Судя по имеющимся в нашем распоряжении источникам, система полюдья, заключавшаяся в более или менее регулярном объезде князем вместе с дружиной подвластной ему области, являлась самой древней и наиболее архаичной формой управления. Для сбора дани и других доходов князь объезжал подвластную территорию, останавливаясь в заранее определенных пунктах, получивших название станов (от значения слова «стан» в смысле – остановка). Места княжеских остановок иногда находились в каком-либо населенном пункте, но очень часто и вне селений, в зависимости от маршрута следования княж