Еще одно относительно раннее известие о русах принадлежит Мухамадду Балами, который в 60-х гг. X в. перевел на персидский язык «Историю пророков и царей» арабского ученого X в. ат-Табари. Описывая события 643 г., он упоминает о соглашении правителя Дербента с подступившими к городу арабами, по которому первый признавал арабскую власть, но освобождался от уплаты дани, ибо брал на себя обязательство охранять Дербентский проход от воинственных северных народов, среди которых названы русы.
О народе «рос» (hros) или «рус» (hrus), обитавшем далеко к северу от Кавказа, писал и сирийский автор VI в. Захарий Ритор. Но явно легендарный характер описания этого народа («мужчины с огромными конечностями, у которых нет оружия и которых не могут носить кони из-за их конечностей»), а также их упоминание в одном ряду с амазонками, людьми-псами и другими монстрами, обитающими на краю ойкумены, заставляет относить это сообщение к области мифологии.
Относиться к этим свидетельствам надо крайне осторожно, учитывая тот факт, что они были записаны много позже описываемого времени и дошли до нас после целого ряда переработок. Данное обстоятельство побудило исследователей обратиться к иным свидетельствам о русах, которые оставили современники событий. В настоящее время считается, что древнейшее точно датированное известие о них содержится в так называемых «Вертинских анналах». Свое название этот источник получил по монастырю Святого Бертина в Северной Франции, из которого происходил единственный сохранившийся список памятника, составленный во второй половине X в.
«Вертинские анналы» представляют собой западнофранкскую хронику IX в. Она является продолжением другого исторического сочинения – «Франкских королевских анналов», обрывающихся на 829 г., и доводит изложение до 882 г. За период 741–829 гг. «Вертинские анналы» с небольшими добавлениями воспроизводят текст «Франкских королевских анналов», но с 830 г. принимают самостоятельный характер, являясь важнейшим источником по истории западных франков.
Как было установлено историками, над составлением «Вертинских анналов» работали три автора. Создателем интересующей нас второй части, охватывающей 835–861 гг., являлся Пруденций Труасский. Родом с Пиренейского полуострова, он сначала был придворным капелланом западно-франкского императора Людовика I Благочестивого, а при его сыне Карле II Лысом в середине 40-х гг. IX в. стал епископом. В силу своего положения он был хорошо информирован и писал как очевидец непосредственно по следам происходивших при дворе событий.
Под 839 г. он поместил следующее известие: «Также прибыли послы греков, направленные императором Феофилом, а именно: Феодосий, Халкидонский архиепископ, и спафарий Феофан, доставив вместе с достойными императора подарками и письмо. Император [Людовик I Благочестивый] принял их с почетом в пятнадцатый день до календ июня [18 мая] в Ингельхайме. Их посольство вело переговоры об утверждении союза и мира вместе с вечной дружбой и уважением между обоими императорами и их подданными. Также сообщалось о благодарении и ликовании в Господе [Феофила] за победы, которые по воле свыше он одержал в войне с иноземцами. При этом Феофил по-дружески призвал и императора с его подданными воздавать благодарности Подателю всех побед. Также направил с послами неких людей, которые говорили, что их, то есть их народ, зовут рос [Rhos]. Их король, как они утверждали, именем хакан, направил их к Феофилу ради дружбы. В упомянутом письме Феофил просил, чтобы при благожелательном отношении императора у них была возможность вернуться домой и поддержка во всей его империи. Ибо путь, которым они прибыли к нему в Константинополь, они проделали среди варварских, очень диких и в высшей степени свирепых народов, и он не захотел, чтобы они им возвращались, дабы часом не подверглись опасности. Император [Людовик], внимательно изучив цель их прибытия, выяснил, что они из народа свеонов [Sueones]. Полагая, что они скорее разведчики греческого и нашего государств, чем просители дружбы, решил удерживать их в своей власти до тех пор, пока не удастся с достоверностью выяснить, честно ли они прибыли сюда или нет. Об этом он незамедлительно постарался конфиденциально сообщить Феофилу, через его упомянутых послов и в письме, а также, что из любви к нему принял их благожелательно и что, если будет найдено, что они честные люди, они будут отпущены и им будет представлена возможность, пользуясь поддержкой, безопасно вернуться на родину; в противном же случае они будут с нашими посланниками направлены в его присутствие, чтобы он сам решил, рассудив, что должно быть за такие дела»[245].
Сюжет «Вертинских анналов» о посольстве русов впервые был введен в научный оборот в первой трети XVIII в. академиком Петербургской академии наук Г.З. Байером (1694–1738) и сразу стал предметом бурного обсуждения.
Откуда именно прибыло посольство от «народа рос» в Константинополь, из источника неясно. Однако четкое указание, что русы происходили «из народа свеонов» или свеев, т. е. шведов, прямо свидетельствовал, что их родину следовало искать в Скандинавии. Свей были одним из двух, наряду с гётами (готами), племенных союзов, составивших на рубеже 1—2-го тыс. н. э. этническую основу Древнешведского государства.
Было выдвинуто предположение, что русы являлись одним из племен, когда-то входивших в племенной союз свеев. Однако, по состоянию источников, их имена нам не известны. Некоторый свет на этот вопрос могли бы пролить наименования местностей, ряд из которых мог происходить от названий отдельных шведских племен. В частности, Ю. Тунман в 1774 г. указал, что шведское побережье в Уппланде к северу от Стокгольма носит название Рослаген (швед. Ros-lagen). Это позволило ряду исследователей считать, что именно отсюда происходили русы. Правда, затем выяснилось, что название Рослаген впервые упоминается в источниках лишь на рубеже XV–XVI вв., т. е. много позже эпохи викингов. Были предприняты новые попытки отыскать в Скандинавии следы пребывания русов, но, несмотря на тщательную работу поколений историков, в Швеции так и не было обнаружено топонимов, хотя бы косвенным образом связанных с корнем «рус».
Впрочем, вскоре другой известный историк XVIII в., Г.Ф. Миллер (1705–1783), обратил внимание еще на одно обстоятельство. В современном финском языке шведов именуют словом Ruotsi, в звуковом отношении близком к слову «русь». Определяя, что могло означать это слово, филологи выяснили, что под ним следует понимать термин «гребцы». Если это так, то под словом Ruotsi надо подразумевать гребцов-воинов, занимавшихся грабежами поселений на восточном побережье Балтийского моря. Поскольку подавляющее большинство их происходило из шведов, в финском языке это слово стало означать представителей данной национальности. Выдвинув данное предположение, исследователи вполне логично смогли объяснить отсутствие топонимических следов «русов» на территории Швеции. Поскольку «русы» являлись не племенем, а социальной группой людей, занимавшихся особой деятельностью: торговлей, совмещенной зачастую с морским разбоем, становилось ясным, что они не могли оставить названий в Скандинавии.
Однако затем выяснилось, что этой стройной теории противоречит свидетельство другого письменного источника IX в. – так называемого «Баварского географа». Под этим названием подразумевают небольшой (всего на двух листах) документ на латинском языке, озаглавленный как «Описание городов и земель к северу от Дуная». Он представляет собой перечень из примерно 60 племен, живших на восточной границе Франкской империи и далее к востоку. Применительно ко многим из них указывается общее количество «городов» (поселений) того или иного племени. Названия племен приведены на латинском языке и зачастую, вероятно, сильно искажены, что создает дополнительные трудности.
Рис. 5. «Баварский географ»
Документ был обнаружен в 1722 г. в Баварской государственной библиотеке в Мюнхене и сохранился в виде приписки в конце рукописи, содержащей трактат о геометрии Боэция. Баварские герцоги приобрели его в 1571 г. вместе с архивом антиквара Германа Шеделя (1410–1485). В научный оборот его ввел французский посол в Баварии Луи де Бюа, опубликовавший в середине XVIII в. перевод памятника на французский язык.
Указанный памятник интересен для нас тем, что во второй его части после племени caziri (в которых некоторые исследователи видят хазар) и перед племенем forsderen упоминается племя ruzzi, отождествляемое с русами[246]. Тем самым стало ясно, что под «русью» все же следует понимать именно племя, а не социальную группу людей.
Относительно датировки «Баварского географа» среди исследователей идут споры. Не отрицая того, что это – памятник IX в., они расходятся в его датировке в пределах этого столетия. Если некоторые из них говорят о второй половине IX в., то другие настаивают на его составлении в первой четверти IX в. (не позднее 821 г.). Если это так, то перед нами – первое документальное упоминание племени «русь».
Привлечение этого источника вновь подняло интерес к топонимам Европы, так или иначе связанными со словом «русь», поскольку племя обязательно должно было оставить на карте следы своего пребывания в виде тех или иных географических названий. К сожалению, данные «Баварского географа» не могли дать точной привязки местоположения племени ruzzi к тому или иному кусту топонимов на карте Восточной Европы, поскольку многие из названных в нем племенных названий не поддаются идентификации, а также не вполне ясны принцип и порядок их перечисления.
Данный факт привел А.Л. Шлецера (1735–1809) к выводу о существовании двух племенных объединений, называвшихся русами: одно фиксируется в Северном Причерноморье (многочисленный «азиатский» народ), а другое, с первым не связанное, – скандинавская русь в Прибалтике. Подобный вывод не является чем-то парадоксальным: хорошо известно существование двух Болгарий: Волжской и Дунайской, возникших в результате распада прежде единой древнеболгарской этнической общности. Подобно тому как исследователи для удобства именуют обитателей Волжской Болгарии булгарами, а Дунайской – болгарами, было предложено именовать южных русов – росами (по реке Рось, притоку Днепра), а