щина, которой Адонай вернул зрение. Она поклонилась Аркину и направилась к Адонаю. Голубоглазый мальчик стоял в стороне и еле сдерживал слезы. Его переполняла злость, но где-то в душе он понимал, что Аркин все делает правильно. Но принять это было очень больно. Он стоял, крепко сжав кулаки, и уже до крови искусал свои губы
— Успокойся великий князь. — Женщина, подойдя к Адонаю, прижала его к своей груди и по-матерински поцеловала в голову. — Все будет хорошо. Если мы должны вернуться, мы вернемся. Ты и твои избранные советники, итак сделали для нас столько, что мы должны быть благодарны вам, и мы от всего сердца благодарим вас за это.
— И что? Вы отправите обратно в рабство всех? Даже детей? — Не унималась толпа.
— Нет. Дети останутся на острове и станут новыми хранителями. — Возразил Аркин. — Поэтому они будут обучаться отдельно. Остальных мы тоже разделим на две группы и поселим на разных островах. Через полгода, когда обучение закончится, вы вернетесь в империю.
— Может, сразу нас убьете? Зачем вы с нами так?
— Я понимаю ваш гнев, но уверен, что успокоившись, вы все поймете. — Не обращая на крики, продолжил Аркин. — И еще, перед возвращением каждый из вас даст священную клятву крови. Вы поклянетесь, что никогда до условленного часа вы не будите использовать магию. Вы поклянетесь, что ни при каких обстоятельствах, даже под страхом смерти, вы не выдадите тайну Адоная. Вы были выбраны. Именно вы. Пятьдесят человек из тысячи. Адонай выбрал именно вас. Вы должны гордиться этим и ценить.
Толпа немного успокоилась, но все же продолжала бурлить и перешептываться. Их можно было понять. Никто из них не хотел возвращаться в рабство. Перед ними забрезжил лучик надежды, а Аркин его потушил. Их гнев был оправдан и Аркин это понимал. Поэтому он сейчас и не давил на них. Их осознание, осознание своей избранности, вскоре придет к ним. И тогда они примут свою судьбу. Аглая, увидев, что люди немного успокоились, подозвала к себе детей. Их было семеро. Три девочки и четверо мальчиков. Столько же, сколько было хранителей изначально. Дети со слезами на глазах отошли от взрослых, и подошли к ней.
— Сейчас вы пойдете со мной и Тией. Мы отвезем вас на остров Гора. Там вы будите жить и учиться. Я, Тия и Бона останемся жить с вами и будем помогать, избранным советникам обучать вас.
Слова Аглаи напугали Ману. Он привык, что Аглая часто балует его разными вкусностями. А теперь, когда она покинет остров Адоная, кто же будет готовить обед? У Харуза всегда все подгорает. Рез вообще не умеет готовить. Тим и Рашид почти никогда не стряпали на кухни, но когда это случалось, есть их стряпню было для Ману невыносимо. Она была либо пересолена, либо наоборот. Толи дело пироги Аглаи. Только при одной мысли о них у Ману начинало урчать в животе.
— Не беспокойся мой упитанный братик. — Бора похлопала Ману по его жирному пузу. — Для тебя буду готовить я. Аглая меня всему научила.
Радости Ману не было предела. Он подхватил миниатюрную Бору на руки и начал кружить, поднимаясь все выше и выше в небо. Люди непонимающе провожали их взглядом и на какое-то время даже забыли про слова Аркина. Но он оборвал их грезы.
— Сейчас вас разделят на две группы. — Продолжил старец, когда хранительницы с детьми удалились. — Одних хранители отвезут на остров Тора, других, на остров Гора. Обучение начнется завтра, а сегодня у вас будет время обжиться и все еще раз хорошенько обдумать.
Аркин встал и скрылся в пещере. Рез и Харуз начали называть имена людей, разводя их в разные стороны. К вечеру всех учеников развезли по островам. Хранители оставили их наедине с их мыслями и вернулись в убежище.
***
— А я не согласен. — Заправляя свою постель, произнес Дрон. — Не имеют они права так поступать с нами.
— Успокойся Дрон. — Возразила ему Тона. — Эти люди помогли нам. Они нас выбрали. Мы не должны оспаривать их решения.
— Это почему же не должны? — Не унимался Дрон. — А то что? Они нас плетьми заставят.
— Откуда в тебе столько злобы Дрон?
— Откуда бы ни была, а вся моя. Нет, я обратно не вернусь. Сбегу. Если не с острова, то потом, когда вернут в деревню, сбегу из нее. Уйду куда-нибудь, где нет гномов. В высокие горы севера, например, и проживу там до самой смерти. Но в рабство не вернусь.
— В каких землях нашего прекрасного мира ты жил, Дрон?
Голос Аркина прозвучал внезапно, хотя он уже давно стоял у входа в казарму и внимательно слушал разговор. Еще, будучи слугой в храме Менди, он научился передвигаться бесшумно. Этого требовали Менди. Их раздражало, когда неуклюжие рабы нарушали их покой во время молитв. Благодаря этому своему навыку, Аркин часто оставался незамеченным и подолгу слушал разговоры монахов. Вот и здесь никто не заметил как Аркин, облокотившись о стену, наблюдал за ними.
— В Холмогорах. — Прорычал Дрон недовольный тем, что Аркин услышал про его планы на побег. — Я принадлежал чернобородым.
— Этот шрам. — Аркин указал пальцем на шрам Дрона. Он рассекал все его лицо. Начинаясь у левого виска, он тянулся через глаз, затем переходил на нос, с него на правую щеку и исчезал где-то на шее. — Хранители могли убрать его. Но ты отказался. Почему?
— Этот шрам мне подарил БенСур. Это память о моих погибших товарищах. Поэтому я попросил не трогать его.
— Расскажи нам про него. — Аркин присел на кровать Дрона и закурил. — Лично я очень люблю интересные рассказы.
— Ну что ж. Почему бы и нет.
Дрон присел рядом с Аркином и начал свой рассказ.
— Как я уже говорил, я жил в Холмогорах. Это очень красивый и величественный край. Высокие холмы с крутыми склонами тянуться во все концы, и им нет числа. На холмах практически нет деревьев. Только небольшие заросли кустарника. Гномы строят свои деревни на самых вершинах. А на склонах рабы роют для них штольни. Эти холмы богаты разными рудами. Например, в моей деревне добывали медь. Вообще клан черной бороды занимается только добычей руд и их переплавкой. Они продают металлы и на заработанные деньги, пируют и проживают свою очень праздную жизнь. Так вот, в моей деревне жило около двадцати гномов. Управлял деревней АкХан. БенСуров было пятеро. Каждое утро нас выводили из землянок. Каждый БенСур набирал себе артель, и мы спускались по склону к шахте. Как правило, рабы в артели всегда были одни и те же. Нас в артели было тридцать человек. Каждый знал свои обязанности, и дела у нас спорились. Одна бригада кирками обрушала породу. Другая накладывала породу в корзины. Третья выносила корзины на поверхность и сбрасывала руду по деревянному желобу к подножию холма. Там ее ожидали повозки. Четвертая бригада грузила повозки и те отправлялись в плавильню. Я работал в третьей бригаде. Гномы всегда ставили меня в пример. Так как я очень силен, то мог один нести корзину с рудой, другие же всегда ходили по двое. Чтобы своды шахты не обрушались, мы подпирали их бревнами. Леса на Холмогорах, как я уже говорил, не было. Поэтому его закупали у гномов из таежных городов. Однажды нам привезли очень плохой лес. Мы внимательно осмотрели его. Лес был пересушен и поеден термитами. Мы уже не первый год работали в штольнях и научились разбираться в бревнах. Эти бревна не смогли бы выдержать тяжесть свода, и мы рассказали об этом нашему БенСуру. Тот сам лично осмотрел бревна. Не найдя в них никаких изъянов, он отправил нас вместе с ними в штольню. Не забыв при этом, подогнать нас кнутом. БенСуры никогда не входили в шахты, так как там было очень пыльно и душно. А гномы не любят грязь. Она портит их так любимую шерсть. Поэтому они восседали на травке возле входа в штольню и, попивая сидор, аккуратно записывали, сколько корзин мы вынесли. В шахте всегда было шумно. Кирки, не прекращая, обваливали породу, а люди постоянно кашляли от пыли. Поэтому треск новых бревен никто не заметил. Я как раз вышел на поверхность с очередной корзиной, когда свод обрушился. Столб пыли вырвался наружу, сбив меня с ног. Поднявшись, я понял, что все люди в пещере погибли, так как из нее не доносилось ни стонов, ни призывов о помощи. БенСур лишь цокал языком и махал головой. Больше двадцати человек были погребены заживо, а он думал лишь о том, что сегодня мало руды отправит в плавильню. Я встал и побежал к нему, готовый разорвать его. Но гном махнул рукой, и я отлетел метров на пять. Поднявшись, я схватил камень и бросил в него. Камень ударился о его шлем и отскочил. Так как люди в шахтах были вооружены кирками, то все гномы, сопровождающие их, всегда были в латах и шлемах. Гном опять махнул рукой, и я отлетел еще дальше. Гнев переполнял меня. Я подобрал еще несколько камней и бросил в него. На этот раз гном был готов. Он вытянул руку, и камни зависли в воздухе. Затем он повернул ее ладонью ко мне, и камни понеслись мне в голову. От одного я увернулся, но остальные попали точно в цель. Я упал на спину. Моя голова кровоточила, и я уже не мог подняться. Гном в один прыжок допрыгнул до меня, приземлившись мне на грудь. Он достал кинжал и полоснул мне по лицу. Я потерял сознание, но выжил. Очнулся я привязанный к столбу пыток в центре деревни. Целую неделю меня пороли каждое утро перед работой и потом вечером, когда рабы возвращались из шахт. Отвязали меня только через неделю. Не знаю почему, но меня не убили. Возможно из-за того, что итак погибло много рабов. Хотя я не уверен. Но, так или иначе, меня оставили в живых. После этого я уже не был прежним покорным рабом. Я постоянно дерзил охранником и отказывался работать. АкХан долго терпел это, а потом отправил меня на ярмарку рабов. Ну и вот теперь я здесь. — Закончив Дрон с грустью выдохнул. — Именно поэтому я и попросил не трогать этот шрам. Что бы ни забыть.
— Да, Дрон. Это очень грустная и печальная история. — Выдохнув горький дым, произнес Аркин. — Но теперь послушай мой рассказ.
Дрон кивнул и Аркин, убедившись, что все в казарме его слушают, начал свой рассказ.
— Представь перед глазами ту деревню мой друг. Вот люди вылезают из землянок и на коленях ползут к стоящим на площади гномам. АкХан стоит на ступенях своего каменного дома. Его окружают БенСуры. Ниже с плетками подгоняют рабов простородные гномы-надсмотрщики. Начинается утренняя перекличка. Гномы кричат имена людей и те покорно поднимают вверх правую руку, обозначая себя. Но тут идиллию их размеренной жизни нарушает вестник. Обессиливший гном подбегает к АкХану и падает перед ним на колени. «Адонай идет! Люди идут сюда! Они знают магию и всех убивают!» — кричит, не вставая с колен, посланник. Лицо АкХана темнеет от страха. Руки БенСуров начинают дрожать. Один из них даже роняет плеть. Люди, услышав слова гнома-вестника, начинают перешептываться. Их возгласы становятся все громче. Они начинают вставать с колен и радоваться скорому приходу избавителя. — Аркин остановил рассказ и посмотрел на Дрона. — Как ты думаешь, мой друг, что будут делать гномы дальше?