– Я понял, – кивнул Ростик.
Лада хихикнула и высказалась:
– Для нас с тобой, Ким, и Рост кажется неглупым. Вон какую теорию выдумал. И как его угораздило?
– Каждый раз как-то угоразживает… Или угораздивает.
– Или городит, – добавила Лада.
– Да, – твердо произнес Ростик, – он эти вещества как-то перестраивает, использует их и для создания своего тела, и для таких вот пластмасс, из которых приклад нового ружья изготовлен, и для сотворения гигантов.
– Мы усвоили, – сказал Ким, он как-то вдруг посерьезнел и стал, кажется, размышлять над тем, с чем люди действительно столкнулись тут, в Мире Вечного Полдня.
– Но если пораскинуть умом, это все мелочи, – повторил Ростик.
– А что еще можешь сказать? – поинтересовался Ким после молчания.
– Не знаю, – вынужден был признаться Ростик.
– Оч-чень содержательно, – произнесла Лада. Хотя и она все отлично понимала.
Часть третьяВоспитание «наездников»
Глава 13
Прилетели они, как Ким и предполагал, вскоре после обеда. Рост и сам немного удивился, насколько эти расстояния, между Олимпийским хребтом и морем, теперь казались ему малыми, незначительными и, в общем, легкими. Это были дружественные места, обжитые людьми надолго, может быть, насовсем.
Одесса вышла к ним как странное, компактное сверху скопление странных зданий, из которых только некоторые были явно построены людьми, а большинство смахивали на простую рыбью чешую, где крыша почти наползала на соседнюю крышу, и весь этот комок строений, плотный, как хороший снежок, даже слегка льдистый, ощетинился верхушками домов, башенками, в которых, как Рост помнил, находились каменного литья катапульты, предназначенные для того, чтобы отгонять прозрачных летающих китов.
Площадь перед главным домом Одессы, та самая, где они когда-то садились после полетов в лес дваров, когда, собственно, и «открыли» этот город, была заставлена таким количеством антигравов, что Ким ругнулся, когда заводил свою машину на крохотный пятачок, где можно было бы приземлиться и не повредить другие антигравы. Все-таки ему это удалось, хотя Лада, как Ростик понял по ее напряженной спине, пару раз и дрогнула, она бы садилась по-другому, более спокойно и безопасно или вообще за городом.
Ким и сам после посадки вытер пот со лба, но это, возможно, стало у него уже автоматическим жестом, ничего особенного в нем не было, если не считать… того, что на этот раз у него действительно по заросшим редкой, азиатской щетиной щекам пробились влажные дорожки из-под шлема.
Встречать их никто не пришел, но в этом они и не нуждались, Ким чувствовал себя тут как рыба в воде. Он скинул свою полетную куртку, которая для июля смотрелась немного не по сезону, сдвинул шлем на затылок и двинулся твердым шагом, жестом приказав загребному обиходить машину и присоединяться к ним, в сторону памятного Ростику здания.
Тут стоял кавардак и народу было больше, чем Ростику хотелось бы. Кто-то шуровал на кухне, рассыпая звон воды о дно немалых, кажется, кастрюль, кто-то скреб столы чем-то, напоминающим жесткие щетки, какими чистят коней, еще двое бакумурских женщин драили полы нормальными швабрами с тряпками, которые, как у всех уборщиц всей России, даже на Земле, оставляли больше разводов, чем, собственнно, омывали каменные плиты.
Ким уселся у окна, где они когда-то и сами привычно рассаживались во время трапезы, как Рост помнил, и потребовал еды. К ним вышла пухленькая женщина с повязкой на одном глазу, окинула их пылающим, как бывает только у одноглазых, орлиным взором, произнесла:
– Ага, нашим запасам грозит беда, Ким прилетел, – и добавила на одном дыхании, – сейчас подадут.
– Марьевна, ты бы еще послала кого-нибудь за начальством, нам недосуг ждать, пока они сами к нам подвалят.
– А чего за ними посылать? – резонно возразила тетка. – Они же видели, как вы прилетели, догадались, что… – она смерила Ростика пытливо, – не в одиночку прилетел, вот и появятся.
– А если они не поняли, что это Ким? – с заметной робостью, так мало ей присущей в обычном положении, спросила Лада.
– Все они знают, так что посылать никого не буду, у нас каждая пара рук на счету, нам через полчаса уже надо рыбакам второй обед нести.
– Второй обед, – ворчал Ким, когда тетка ушла и к их столу подсел загребной бакумур, как показалось Ростику, совершенно незнакомый. – Нет, каковы, а?
Но тетка оказалась права. Не успели они как следует отведать душистой, пахнущей удивительно по-домашнему жареной рыбки, которая, как Росту показалось, несмотря на нелюбезный тон и вид одноглазой поварихи, была только-только пожарена, в помещение ввалился Пестель. За ним выступал… Кажется, это тоже были знакомые ребята, но уже за это Ростик не поручился бы. Плохо у него с памятью стало, это следовало признать и не особенно рыпаться.
А когда разговор еще толком и не начался, пришел, как всегда осторожно переступая, словно по льду, Казаринов. С ним была девушка явно цыганского вида, чьи очень длинные и, наверное, красивые волосы были убраны под плотную, чуть не из брезентухи, косынку. От этого вид у нее был немного пиратский, к тому же она чуть не села на кобуру с изрядно большим пистолетом, который со вздохом отстегнула и положила на стол. По тому, как она обращалась с оружием, стало видно, что это она умела.
Ростик на мгновение пожалел, что с ним не было Ромки, вот он-то всех этих молодых ребят знал наизусть и про каждого умел рассказать достаточно, чтобы сделать правильные выводы. Впрочем, и Ким, кажется, эту компанию знал предостаточно, вот только он стал каким-то… отчужденным, по всему было понятно, что теперь его не очень-то и спросишь.
– Ты всех позвала? – спросил Казаринов свою цыганскую помощницу вполголоса, когда они еще только подходили к выбранному Кимом столу.
– Послала кое-кого, – хмуро отозвалась девица. Ростика она разглядывала почему-то очень зло и недоверчиво, он прямо чувствовал ее неизвестно отчего взявшееся недружелюбие.
– Ладно, – проговорил Пестель, который ходил на кухню, чтобы выпросить у одноглазой несколько кружек киселя.
– Кисель не люблю, – выговорила Лада с набитым ртом, хотя и на заводе неплохо подзарядилась, – нет ли чего еще?
– Ты такого не пробовала, уверяю тебя, – почти со счастливым видом Пестель уселся на боковую лавочку, вытянул свои безразмерные ноги и осмотрел Ростика от сапог до макушки все с тем же счастливым видом. – У нас тут вдруг крыжовник одичал, целые защитные полосы из него вымахали, чуть не выше человеческого роста.
– Жорка, – проникновенно проговорил Ким, – давай без ботанических экскурсов.
– А ты все молодеешь, – решил «без ботаники» продолжить разговор Пестель, обращаясь к Ростику. – И как тебе удается?
– Да, – подтвердила девушка в косынке, – прямо не по дням, а по часам.
Роста эта бесцеремонность покоробила.
– Вы-то откуда знаете? Мы же не знакомы…
– Настя Вирсавина, – познакомил их Пестель. – Прошу любить… и так далее.
– Кого любить, – искоса посмотрела и правильно прочитала его реакцию Лада, – он сам выберет. – Она вздохнула, тряхнула короткими волосами. – С этим у него строго.
– А я слышала – наоборот, – едва слышно проговорила Настя, – распутство как образ жизни… Или что-то в этом роде.
Рост взгрустнул, он понял, что столкнулся если не с феминисткой, то уж явно с моралисткой. И его многочисленные любовные похождения, в которых он и виноват-то не был, – хотя, конечно, был, но косвенно, – сделали его позиции в глазах этой девицы куда как слабыми. Хотя, разумеется, можно было обойтись и без нее. Вернее – следовало обойтись, тратить на нее энергию ему не хотелось.
– Гиганты многое могут, – проговорил Ростик, объясняясь за все сразу.
– Глядишь, и наградят тебя бессмертием, – прыснул Пестель, но тут повариха принесла кисель на огромном подносе, и кружки стали передавать в дальний конец стола.
– Дошутишься, действительно наградят, – высказался при этом Ким. – Что тогда будешь делать?
– Ребята, – мягко вмешалась Лада, – отстаньте от него, ладно? Он чуть не три месяца в коме провалялся, пока летунов у Олимпа делал. Только-только выходила его…
– В коме? – сразу насторожился Казаринов. – М-да, достается, как видно, тебе, парень. А по виду не скажешь.
– Тогда ты и нам поможешь, – тут же высказалась Настя. – А то… мы не знаем, что делать.
– В чем проблема? – спросила Лада.
– Допивайте кисель, мы покажем, – кажется, эта самая Вирсавина была та еще язва, не могла помалкивать, даже когда более старшие по званию и по возрасту мужчины присутствовали. – Лучше вы расскажите… что там у вас да как?
Лада, медленно вначале, но все более увлекаясь, рассказала, что произошло у них на Алюминиевом заводе в последние месяцы. При этом она немного отвлеклась и пересказала последние новости с юга, пришедшие из поселения пурпурных на корабле. Она только закончила это отвлечение, как в помещение незаметно, сдержанно и тихо вошла… Вот ей Ростик обрадовался, он вскочил, шагнул навстречу и обнял ее, потому что это была Василиса.
Девушка была порясающе, просто невероятно красива. И была она в каком-то обычном девчоночьем платье, слегка прозрачном на свету, так что ее длинные ноги и крепкая грудь выглядели, словно вырезанные из тумана и грез, не совсем приемлемых желаний и вздохов. Или Ростик действительно изрядно развратился со всем своим многоженством?.. На попытку поцеловать ее она чуть отстранилась, потом вдруг засмеялась и сама прильнула к Ростику.
– Я боялась, что ты меня не признаешь, – она говорила по-русски довольно чисто, вот только выговор губисков почему-то делал ее речь слегка… народной, чересчур простоватой.
Ростик снова поцеловал ее, уже не для того, чтобы поздороваться. Он и сам не ожидал такого взрыва, потому, догадавшись о том, что все на него смотрят, смутился. А Василисе было хоть бы хны. Она придержала его за руку и отвела за стол, словно маленького. Села рядом с ним.