Благодаря высоким чувствам в эти минуты он умом и сердцем постигал мысль, что в человеческой жизни есть вещи, которые нельзя ни с чем ни сравнить, ни сопоставить, – свобода и независимость родной земли, ее слава, могущество, достоинство.
Суть эмоциональной ситуации как средства воспитания состоит в том, что человек сердцем ощущает тончайшие движения сердца другого человека и отвечает на них собственными душевными движениями. Для эмоциональной ситуации характерна деятельность, которая выражается в душевных порывах, деятельность словно бы стихийная, никаким замыслом не побуждаемая: моральные ценности, приобретенные раньше, вступают в действие. Деятельность, которая не предусматривается заранее и не подготавливается, а возникает под влиянием обстоятельств, является одновременно и проявлением определенной эмоционально-моральной культуры – средством дальнейшего развития, углубления благородных человеческих страстей. Мать решила отправить Толю жить к дяде.
Мальчику нелегко было разлучаться с коллективом, но где-то в глубине души таилась надежда, что, может, там, в иной обстановке, его жизнь станет легче. Коллектив чувствовал эти переживания Толи. Все грустили: разлучаться было нелегко. За несколько дней до отъезда подростки принесли мальчику подарки. Купили альбом, и каждый на отведенной ему странице что-то нарисовал и написал. Наступил день отъезда. Договорились, что на железнодорожную станцию (за два километра от школы) пойдут пятеро – трое мальчиков и две девочки. Поезд отходил во время третьего урока. Уже на первом уроке стало ясно: мальчикам и девочкам не до занятий. Я понял, что все они пойдут провожать товарища. Боялся только одного: неужели у них не хватит решимости попросить, чтобы отпустили с уроков? Они ушли, прислав делегата, который сказал: «Разве можно в такой день оставить товарища? Уроки проведем после всех занятий»… Для меня было настоящим счастьем, что мальчики и девочки сделали так, как им подсказывало благородное чувство. Хорошо, что они не испытывали этого чувства мучительными размышлениями: «Как быть? Можно ли так сделать? Не будет ли неприятностей?» В поступках такого рода приобретается большое духовное богатство: человек утверждается в своих благородных чувствах.
Яркое эмоциональное проявление внутреннего мира усиливает чистоту человеческих отношений: углубляется чувство долга человека перед человеком, развивается чуткость сердца. Отношение коллектива сыграло большую роль в жизни Толи. Детская и юношеская способность жить сердцем, отдавать свое сердце людям особенно остра тогда, когда в воспитательной работе осуществляется единство эмоционального и морального влияния. Эта бескорыстная способность делает жизнь светлой и радостной. Полнота духовной жизни детей и подростков немыслима без утонченной потребности отдавать свое сердце людям, вообще живым существам, вещам – всему тому, что воплощает в себе красоту нашего бытия. Всем хорошо известна духовная потребность ребенка приручать отдавать свою душу, одухотворять, оживлять все вокруг себя. Кукла для ребенка – живое существо, которое он наделяет умом, чувствами, характером. Эта духовная потребность не является чем-то врожденным. Она то первое человеческое, что передают люди маленькому существу, которое пришло в мир и стремится стать человеком.
Эта благородная человеческая потребность приручать, одухотворять, отдавать свое сердце указывает воспитателю путь, которым нужно идти, воспитывая эмоциональную чуткость и восприимчивость к моральным истинам, идеям, принципам. Детское сердце должно быть кому-то, чему-то предано.
Если маленький человек не оставил частицы своего сердца в кукле, лошадке, плюшевом медвежонке, птичке, нежном и беззащитном цветке, деревце, в любимой книге – для него недоступно глубокое чувство человеческой дружбы, верности, преданности, привязанности. Свою воспитательную задачу я видел в том, чтобы в отдаче сердца между детством и отрочеством не было границы, чтобы сердечное богатство, приобретенное в детские годы, со временем не было растеряно. Именно в утрате эмоционально-моральных приобретений детства, а часто и в ограниченности, убогости эмоционально-эстетического мира детства и кроется одна из причин трудности воспитания подростков. Большой вред воспитанию наносит формализм: многое из того, что делают дети и подростки, не касается их сердец, ползает по поверхности сознания (например, иногда даже помощь инвалидам, больным превращается в очередное «мероприятие» и становится предметом оценки, выставленной баллами, очками… Трудно найти что-то другое, что в большей степени уродовало бы детское сердце).
Я заботился о том, чтобы у подростков была богатая эмоциональная жизнь в мире дружбы, красоты, чтобы каждому что-то стало безгранично дорогим, сердечным, чтобы как можно больше живых существ и вещей, которые вошли в духовную жизнь в детские годы, сберегли в эмоциональном мире свою чарующую привлекательность на все годы отрочества. Одухотворению вещей, растений, животных был, по сути, подчинен труд как в детстве, так и в подростковом возрасте. Решающее значение имело не то, сколько деревьев посадил каждый ребенок, а то, чем стало для него хотя бы единственное деревцо, как оно вошло в его сердце. Одухотворенный труд соединяет эмоциональную культуру детства с эмоциональной, культурой отрочества. Уголки красоты, созданные в детские годы, на всю жизнь вошли в духовную жизнь моих воспитанников как любимейшие места. Через много лет после прощания с друзьями и учителями взрослые, зрелые люди стремились побывать в этих местах.
Большую роль в воспитании чуткости юного сердца к окружающему миру играет эмоциональная память. Поэтому я старался обогатить эмоциональный мир человека в годы детства и отрочества яркими впечатлениями, переживаниями, чтобы эмоциональное отношение к окружающему миру было не быстропреходящим, а оставляло свой отпечаток в душе, пробуждало чистые мысли и побуждения. В развитии и обогащении эмоциональной памяти – единство эмоционального и эстетического воспитания. Нашим ученикам в годы их детства открылось несколько уголков поразительной красоты. Это были вербы, склонившиеся над прудом, тихие сумерки дубрав, старая черешня в овраге, сиреневый сад. Красота этих уголков пробуждала в детях чувство удивления. Широко раскрыты ми глазами смотрели они на мир, переживали счастье наслаждения красотой. Воспоминания детства, связанные с картинами природы, обостряли чувствительность, восприимчивость к окружающему миру. Подростки видели красоту природы, потому что открыли ее в детстве и она запечатлелась в их эмоциональной памяти. Источником обогащения эмоциональной памяти является музыка. Я стремился, чтобы восприятие музыкальной мелодии в детские годы связывалось с чистыми, благородными, высокими чувствами и – что особенно важно – побуждениями.
Слушая среди природы произведения Чайковского, Грига, Бетховена, Баха, дети создавали в своем воображении картины борьбы добра и зла; мыслями и сердцем они были на стороне доброго, прекрасного, справедливого. Именно в эти минуты у детей пробуждалось желание сделать что-то хорошее. Эта облагораживающая сила музыки переносилась в отрочество. Время от времени мы проводили музыкальные вечера и утренники. Главным образом это было слушание музыки.
1. От того, как воспитатель сумеет научить своих воспитанников ощущать сердцем внутренний мир другого человека, зависит духовная красота личности, которую мы должны создать из живого, мыслящего и переживающего существа, не ставшего еще человеком в полном смысле этого слова. Искусство облагораживания ребенка и подростка высшими чувствами и переживаниями является искусством сопереживания. Я добивался, чтобы уже в детские годы человек понимал и ощущал сердцем тончайшие душевные движения другого человека.
Рассказывая своим воспитанникам о маленьком инвалиде-дошкольнике Петрике, прикованном к постели тяжелой болезнью и лишенном радостей детства, я хотел, чтобы каждый мальчик, каждая девочка представляли себя на месте больного. С этого и начинается сопереживание. Мы ходили к мальчику, носили ему книги, игрушки. Петрик был впечатлительным, очень остро и чутко воспринимал окружающий мир. Сначала он насторожился, относился к нам с каким-то недоверием, но чистосердечность подростков и доброжелательность их побуждений растопили льдинку в детском сердце.
Он ждал мальчиков и девочек, рассказывал о своих детских радостях и тайнах: о ласточке, слепившей свое гнездо над его окошком, о маленькой книге с рисунками, с которой у него связано много радостей, о солнечном зайчике, что прибивается ранним утром к его головке.
Мир детской фантазии, творчества был близок и дорог моим воспитанникам, и они быстро почувствовали всем сердцем заботы и волнения маленького человека. Утвердилась сердечная дружба. Мы принесли Петрику большой альбом; каждый из нас нарисовал мальчику какой-нибудь рисунок. Вместе с Петриком мы сочинили к этим рисункам сказки. Духовное общение с больным мальчиком стало своеобразной школой эмоционального воспитания. Уже первые свидания с Петриком пробудили в юных сердцах глубокое сочувствие: подростки переживали, что мальчик не имеет представления о многих вещах, доступных каждому здоровому человеку. Когда Таня рассказала о Лесном сумраке, Петрик засыпал ее вопросами: «А какой дятел? Как шумит лес? Как играют солнечные зайчики на траве? Как дышит лесная прохлада? Где проводит день сова? Как журчит ручей?».
Дети были взволнованы.
Они всем сердцем переживали печаль от того, что мальчик не может пойти в лес, увидеть его красоту, прислушаться к лесной тишине и музыке. «Мы повезем тебя в лес», сказал Толя. Петрик с нетерпением ждал дня, на который был назначен поход в лес. Подростки нашли маленькую коляску на резиновых колесах, посадили в нее мальчика, повезли в лес. Желание творить добро охватило в эти минуты все юные сердца. Каждому хотелось что-то показать Петрику в безгранично чудесном и красивом мире. Его привезли на солнечную поляну. Мальчик увидел дятла, впервые услышал лесной шум, почувствовал дыхание лесной прохлады. Первые два года школьного обучения мальчик провел дома. Все мы стали его учителями. Летом подростки помогали лечить Петрика. Наконец настал радостный день, когда молодые силы детского организма победили болезнь и Петрик стал на ноги. В сердцах моих воспитанников отзывался каждый шаг мальчика. Ни одного похода в лес не было теперь без Петрика. Часть пути он шел сам, часть его везли.