Спросите меня: откуда же тогда деньги на эту кампанию?! Отвечу: это пожертвования, ваши пожертвования! Тех, кого притесняют и не дают развиваться захватившие финансовую и политическую власть семьи!
Только попробуйте организовать какое-то свое предприятие, и вы сразу поймете, что это безнадежно. Да, мелкие торговые точки открыть легко, но попробуйте расшириться — и вас задавят монополисты. А уж о том, чтобы организовать хоть какое-то перерабатывающее производство, и думать забудьте! Вас задавят еще быстрее! Не мне перечислять эти вполне законные способы, принятые нашим дорогим парламентом!
Но и эти средства не бесконечны, потому мне нужна ваша помощь! Чтобы, возможно, впервые в истории Касабланки на пост президента планеты встал человек из народа и для народа! Я понимаю, что денег у вас нет, ведь вас заставляют горбатиться за скудное жалование, а цены высоки, потому будет достаточно, если вы просто выйдете на улицу и пройдете маршем, выразив таким образом мне свою поддержку. Это немного, согласны?
Власть — народу! Мы победим, потому что народ проиграть не может!
Ролик закончился, и в зале тут же поднялся гул, будто разворошили улей с гигантскими пчелами. Люди оживленно обсуждали услышанное по телевизору. До слуха Иннокента долетали лишь отдельные высказывания или их отрывки, характеризующие лишь общий смысл и настроение посетителей:
— Да лажа это все… — махал рукой толстый мужик в мятой куртке.
— А по-моему, дело говорит…
— Правильно он сказал… Я тоже хотел открыть свое дело, так ко мне по десять раз на дню проверяющие приезжали…
Каин попытался отыскать взглядом этого человека, неудавшегося предпринимателя, но, увы, бар был слишком полон, чтобы определить на звук.
Время для ролика было тщательно выбрано. Как раз люди после работы зашли отдохнуть, немного выпили, вполне достаточно, чтобы расслабиться, и хочется поговорить по душам, а тут и темку животрепещущую подбросили, а значит, довольно «громкие» слова кандидата в президенты от народа всяко разно западут в душу этого народа.
То же самое сейчас происходило почти во всех подобных этому барах Бринтана — столицы Касабланки, где «подмазанные» активистами бармены дали прослушать своим завсегдатаям этот политический ролик.
«Но пора уже начать вербовку командного эшелона, — подумал Каин, — когда почувствовал, что активность политических дискуссий среди посетителей стала спадать».
Собственно, именно за этим он и пришел в бар.
Иннокент выбрал парня лет двадцати, полностью поддерживавшего в беседе с приятелями слова Джуда Блэлока, а если быть совсем точным, то Каина и Лары. Именно по их рекомендациям Кэрри Элвис написал для кандидата в президенты речь.
Приятели этого парня куда-то ушли, а он остался, продолжая потягивать что-то из стакана.
— Свободно?
— Садись…
— Гарри. Гарри Поттер, — представился Каин, протянув руку.
— Барри Ольмер… — ответил парень.
— Как тебе выступление, Барри? — присев за стол, спросил Каин, кивая в сторону телевизора.
— Тебе-то что?
Втираться в доверие Иннокент не стал, кося под своего парня, просто потому что не умел, а сказал прямо:
— Вообще-то, я один из его помощников…
— Вот как? И что?
— Ничего. Просто хотел предложить немного поработать на нас. Но, конечно, при условии, что ты действительно согласен с тем, что говорил Джуд Блэлок.
— Я согласен с его словами… Но вообще-то у меня есть работа, и терять ее я не собираюсь ради короткой политической кампании.
— Увольняться не нужно. Это занятие в свободное от работы время, например, как сейчас. Вместо того чтобы потихоньку набираться пивком и чем покрепче, мог бы послужить народу и при этом немного подзаработать… В итоге совместить приятное с полезным.
— И что нужно делать? — спросил Ольмер, явно заинтересовавшись предложением. — Листовки расклеивать?
— Нет. Это работа для пацанвы пятнадцати лет.
— Тогда что?
— Как отнеслись к речи твои друзья?
— В целом согласны…
— Ну вот, ты с ними мог бы организовать для начала небольшой кружок единомышленников, а уже через пару-тройку дней провести небольшой митинг в своем районе в поддержку Блэлока, как он и просил. Транспаранты там, плакаты… Материалами мы обеспечим. Вам останется только самим нарисовать лозунги. Ну как, справишься?
— Даже не знаю… Как-то это все непривычно. Я даже не знаю, с чего начать…
— Я расскажу. Согласен? — снова спросил Каин, вытащив из кармана пятьсот реалов.
— Согласен.
— Держи. Вот мои данные, если тебе срочно потребуется меня найти. — И Иннокент протянул вместе с деньгами кусочек картона и чистый листок с ручкой. — А здесь напиши, как мне тебя найти…
18
Через три дня произошли первые «стихийные» митинги с криво намалеванными транспарантами и плакатами: «Власть — народу!», «Долой марионеточный парламент!», «Сбросим власть семей!», «Джуд Блэлок — наш президент!» — и так далее, и тому подобное. Активисты вышли за рамки предложенных кураторами вариантов и придумывали свои, не менее емкие лозунги.
А еще через три дня таких уличных митингов состоялось полноценное шествие. Со всех концов города эти мелкие группки по двадцать-пятьдесят человек, тоже как будто сами по себе, стали стекаться в единые ручейки. К ним по пути, уже действительно добровольно, присоединялись обычные горожане, возвращающиеся с работы, и просто прохожие, в конце концов образовав на главном проспекте шумящую реку человек тысяч в десять. Ну а прикормленные журналисты показали это шествие так, будто двигалась толпа тысяч в сто.
— Впечатляет, — удовлетворенно кивнул Джуд Блэлок, смотря репортаж. — Очень впечатляет. Честно говоря, я даже не рассчитывал на такой быстрый и хороший результат.
— Надо будет завтра провести мониторинг, — кивнул Каин, — посмотреть, как изменились результаты. Уверен, что наши показатели значительно вырастут.
— Это наверняка так, — согласился Кэрри Элвис. — Еще пять процентов возьмем, но этого все равно недостаточно, чтобы пройти во второй тур.
— Эта акция не одноразовая. Мы будем работать дальше, наращивая обороты, и я уверен, что вскоре мы сможем реально соперничать с нашими конкурентами за благосклонность избирателя. Еще месяц — и наши показатели вырастут настолько, что о нас заговорят всерьез.
— Да, — кивнул главный политтехнолог, — но это может привести к ответной реакции наших политических противников.
— Например?
— Силовое…
— При должном освещении в прессе это будет нам только на руку. Более того, мы должны их спровоцировать на активное противодействие! Пусть они нападут на штабы активистов! Сожгут их, разобьют, кого-нибудь побьют… Главное, что мы должны быть к этому готовы и все заснять! Я уже вижу заголовки газет и репортажи в сети и на телевидении: «Нападение на активистов кандидата от народа!», «Семьи наносят ответный удар!» — и тому подобное… От этого же у нашего рейтинга случится настоящая эрекция!
Блэлок от такого нестандартного словооборота даже поперхнулся.
— А если они просчитают этот вариант и не нападут? — спросил он.
— А если не нападут они, проявив благоразумие, мы сами это устроим и скажем, что это происки наших политических противников! Ложь, но люди в нее охотно поверят.
— Хороший ход.
— Только на этот счет нужно заранее подготовиться и создать небольшой полувоенный отряд, — продолжил Каин Иннокент. — Будет совсем хорошо, если его члены, будучи в составе митингующей колонны, спровоцируют нападение полицейских сил.
— Точно, — подхватил идею мистер Элвис. — Это, как ничто иное, привлечет на нашу сторону уже простого законопослушного обывателя! Напавший первым, особенно если это власть, — неправ по определению! Это действительно привлечет на нашу сторону большое количество голосов!
— Хорошо бы и в других городах устроить подобные шествия.
— Зачем? — удивился политтехнолог. — Бринтан — средоточие всей политической и экономической жизни. Здесь тридцать процентов всего населения Касабланки. Остальные разбросаны по небольшим городкам и поселкам…
— Нет, работать нужно по всей планете. Провести более обширную вербовку молодежи. Чтобы в нужный, решающий момент свезти ее в столицу и устроить настоящий митинг, такой, какого еще не знала планета!
— Это потребует больших денег… — напомнил Кэрри Элвис.
— Лучше подумайте, чего потребует от нас Оникс, если мы не выполним работу, — напомнил Иннокент, начав серьезно подозревать, что большая часть денег, выделенных Виктором Баренцевым на политическую кампанию, этими прощелыгами банально разворована.
«Ничего, жить захотят — вернут все до последнего реала», — подумал он.
— Через пару дней нужно ввести какую-нибудь символику, — продолжил Иннокент, вспомнив абордажников и их разноцветные платки с различными символами, которые они гордо носят каждый день, а не только во время штурма корабля, чтобы опознавать друг друга с первого взгляда. Это им здорово помогало в пьяных драках при криках «наших бьют». — Это здорово объединяет людей.
— Что именно?
— Ну не знаю… Что-нибудь попроще, чтобы можно было изготовить в большом количестве и хватило большинству. Например, флажки, значки… ленточки наконец.
— Нет проблем… Правда, на Касабланке нам их по понятным причинам вряд ли удастся произвести, но мы сможем завезти продукцию из другого мира.
— Отлично. На планете есть какие-нибудь популярные музыкальные группы?
— Есть…
— Отлично. Можно даже парочку с других планет выписать… вместе с ленточками и флажками, и устроить концерты. Причем вход бесплатный, а точнее в качестве билета должен служить этот самый флажок или ленточка… раздаваемые активистами. Устройте молодежи карнавал! Политика в чистом виде для них слишком скучна, так сделайте ее весельем!
— Вы уверены? — совсем грустно спросил мистер Элвис, представив, во сколько это все влетит.
— Абсолютно! Терять нам нечего, или пан, или пропал.