Казалось, на секунду намек Иннокента на родственную связь поселил в Дмитрии сомнение. Ну не станет же Виктор действительно убивать своего брата?! Насчет остальных, конечно, точно сказать нельзя, может, и прибьют по-тихому, но Дмитрию вряд ли будет грозить что-то серьезное.
— Нет…
— Но почему?!
— По кочану…
— Кентавр, тебе не победить! Все в руках Сизого! Он только того и ждет, чтобы мы измочалили друг друга, а он потом нашими руками загребет весь жар. Ты этого хочешь?
Дмитрий Баренцев промолчал. Расстановку сил он понимал не хуже Иннокента.
— Допустим, ты победил и Второй Флот разлетелся на гайки. Как ты собираешься справиться с Сизым, если учесть, что твои корабли частью погибнут, а все остальные получат существенные повреждения? — продолжал давить Каин. — А он тебя не отпустит, потому как он хочет большего, стать самым главным, а не возвращения к прошлому, как ты, где он вновь превратится в мелкого бригадира.
И снова появилась надежда, что Дмитрий одумается. Кентавр закусил губу, словно в поиске чего-то пошарил взглядом по сторонам, и снова взгляд стал твердым и неподвижным.
— Сизый — плохой адмирал… Я переиграю его даже с тем, что у меня останется.
На этом связь оборвалась.
— Ч-черт! — вскрикнул Каин. — Глупец! Идиот!
— Корабли противника начинают движение, — доложил оператор радарной.
— К бою! — скомандовал камрад-адмирал Наушник. — Время переговоров прошло…
55
Бой начался обыкновенной перестрелкой на встречных курсах. Оба флота палили друг в друга из главных калибров, медленно, но верно сближаясь до дистанции эффективного огня. А пока, в первые минуты боя, эта пальба с такого дальнего расстояния больше походила на архаичный размен ударами, ритуальное бросание перчаток или проверку нервов, как это часто бывает у пилотов истребителей. Ничего нового.
Корабли легко уходили с линии огня и продолжали стрелять. Но чем ближе подходила та граница эффективного огня, за которой начинался реальный бой, когда от снарядов уже не так-то просто увернуться, о чем свидетельствовали более частые сообщения о попаданиях и повреждениях, корабли по приказам своих командиров под общим управлением своих камрад-адмиралов начали сложный танец маневров.
Каин имел определенную подготовку, знания, даже опыт командования большими кораблями в составе флота (скорее уж эскадры республики Витим), но то, что он видел и в чем сейчас участвовал, говорило ему: раньше были лишь игры в песочнице. Сейчас шел самый что ни на есть реальный бой, а не учение, где тебе за твою же ошибку грозит лишь условное поражение и столь же условная смерть.
Тут все всерьез.
Нет, в этой свалке опыта и знаний Иннокента явно не хватило бы: управлять таким количеством кораблей, отслеживать не меньшее количество вражеских меток, действовать в соответствии с маневрами противника и в свою очередь пытаться навязать ему свою волю…
«Танец скорпионов, — подумал Каин. — Танец десятков скорпионов в ограниченном пространстве, и никогда не знаешь, какой из них, сокрыв свои намерения ложными выпадами, нанесет смертельный удар…»
Корабли группами или в одиночку двигались по своим векторам во все возможные стороны пространства, выманивая противника ложными подставами и в свою очередь стремясь зайти противнику под его слабое место и расстрелять его, не подвергая себя опасности.
Этот танец войны без видимого успеха как с той, так и с другой стороны, продолжался не меньше часа. Никто не хотел делать по-настоящему решающий ход, от которого бы зависело начало «схода лавины» — ситуации, когда можно двигаться только вперед до победного конца. Правда, победный конец не всегда ждал того, кто эту «лавину» пускал. Потому никто и не торопился, ожидая наиболее удобного случая, чтобы его не переиграли в ответственный момент.
Все это время Каин Иннокент помимо хода боя наблюдал и за кораблями Третьего Флота. Но Сизый оставался в стороне от схватки, подтверждая сделанный на его счет прогноз, что он собирается разделаться с ослабленным победителем, чтобы захватить власть без особого напряга.
— Кажется, Кентавр начинает продавливать наш левый флаг… — с озабоченностью в голосе поделился своим мнением Каин в тот редкий момент, когда не звучали скороговорки команд и докладов.
Понятие «фронт» в космосе довольно условно. Сейчас, например, фронт больше напоминал две неровные полусферы, соприкасающиеся основаниями, образуя нечто наподобие шара. Основания в свою очередь имели выпуклости и впадины, соответствовавшие впадинам и выпуклостям фронта противника — это корабли враждующих сторон атаковали или отступали под напором друг друга.
В космическом бою, в отличие от сухопутного, помимо «левого», «правого» и «центрального» фланга имелись еще «верхний» и «нижний». Тоже весьма условные понятия, так как они не всегда соответствовали обозначению противника. Так, «верхнему» флангу мог запросто противостоять «нижний», и так далее. Тут наверняка разве что «центральные» противостояли друг другу.
— Знаю…
Иннокент тут же «отвял» от камрад-адмирала Наушника, понимая, что тот все-таки решил сделать первый шаг, и все, что происходит, им просчитано и продумано до мелочей.
И, похоже, Кентавр клюнул на приманку, что неудивительно, уж больно ожесточенный шел бой на левом фланге. Обе стороны подтягивали туда значительные силы. Но поскольку Кентавр усилил давление и на нижнем фланге, Наушник воспользовался предоставленным предлогом и на левый фланг поступало чуть меньше сил, чем посылала атакующая сторона, из-за чего образовывался дисбаланс сил и происходило продавливание.
Дошло до того, что в бой вступили маломерные корабли — рейдеры с их пятидесятками, до сего момента державшиеся в авангарде: снаряды большого калибра крейсеров и линкоров им категорически противопоказаны. А потом подключилась и авиация с тяжелыми ракетами на подвесках.
В общем, на левом фланге вертелась настоящая карусель.
— Какова цель?
— Нужно расчистить дорогу по центру… Сейчас сформируем зону наибольшей плотности, и ударная эскадра попробует нанести кинжальный удар прямо в сердце противника.
Каин еще раз посмотрел на голограмму. И правда, камрад-адмирал Наушник припас в резерве два фрегата, которые все еще не участвовали в сражении, а значит, полностью боеспособны и не имеют повреждений, что для подобной задачи немаловажно. Броня должна быть целой. Эти два корабля метались из стороны в сторону, создавая иллюзию активного участия в сражении, даже стреляли издалека, но не воевали, входя в зону интенсивного огневого контакта.
Каин забеспокоился. А что если Кентавр также подготовил свою ловушку? Он попытался найти ее. Но не получалось.
— Чего хочет добиться Кентавр, пробивая фланг? — спросил Иннокент у камрад-адмирала.
— Без понятия… Скорее всего, он решил развить успех на представившейся ему возможности, вот и продолжает дожимать… Крейсеру «Дарбару» взять на двенадцать — двадцать четыре право-низ с заходом под киль метки ноль-одиннадцать!
Иннокент мысленно покачал головой. Дмитрий Баренцев — хороший адмирал, он сам имел возможность убедиться в этом во время налета на Прерию, когда тот отбился от двух легких патрульных крейсеров Конфедерации. Тогда что?
«Переоценил свои возможности? — подумал Каин. — Или, точнее, недооценил мастерство Наушника?»
Последнее представлялось Иннокенту наиболее вероятным. Несколько последних налетов на новообразованные метрополии камрад-адмирал Наушник «продул» вчистую. Кентавр просто не знает, что сделал он это по приказу Оникса, чтобы возвысить флоты метрополий в подставных битвах для развития своей политической игры по своему глобальному Плану сбора камней. А потому Кентавр решил, что складывающаяся ситуация на левом фланге — одна из типичных промашек Наушника как недалекого стратега, вот он и решил ею воспользоваться, развить успех и довести его до логического конца — разгрома Второго Флота.
56
Время шло, и обстановка на левом фланге накалилась до предела. Общей численностью там участвовало уже десять тяжелых кораблей, два десятка мелких и около сотни истребителей.
— «Дарбар» получил сильные повреждения в районе четвертого отсека, — докладывал обстановку один из помощников камрад-адмирала Наушника. — У него обширная разгерметизация и сильные пожары. Все орудия по правому борту вышли из строя из-за разрушений накопителей. Просит разрешения выйти из боя…
— Нет! У него еще есть орудия по левому борту! Вот пусть ими и бьется. Мне нужно, чтобы он продержался еще двадцать минут. Так и передайте ему!
— Так точно.
— Вам не кажется, что ситуация становится опасной? — осторожно сказал Каин Иннокент. — Как бы Кентавр не догадался, что это ловушка, и сам не нанес удар по нашим ослабленным позициям.
— Не нанесет… Почти все его ударные силы увязли в драке…
— Но догадаться-то он может.
— То же вряд ли… — не согласился Наушник. — Сейчас все его внимание приковано к этой самой каше, а заварилась она на славу! Но чтобы ты успокоился, то скажу, что атака начнется через пять минут… Сейчас мои ударные фрегаты встанут на вектора и наберут нужную скорость, чтобы нанести кинжальный удар в самое сердце врага.
Иннокент быстро отыскал в голограмме два корабля, которым по плану камрад-адмирала Наушника отводилась решающая роль в битве. Один из них находился на правом фланге и вел с кораблем противника вялую перестрелку с дальней дистанции. Второй на верхнем фланге вел аналогичный бой, но оба они разворачивались, и, судя по векторам, они пересекутся в непосредственной близости с флагманским крейсером Первого Флота «Тесаком», находящимся в центре, в охранении всего из двух корветов, и постараются размолотить его из пушек главного калибра и всеми торпедами, что есть на борту.
Полностью погруженный в наблюдение за боем, а заодно учебой (когда еще представится такая шикарная возможность научиться искусству быть адмиралом, да еще в реальных условиях?), Иннокент не сразу обратил внимание на