Эсси провела рукой по резинке трусиков и беспомощно пожала плечами:
– Они тебе не нравятся?
Лайонел сдвинул брови, покачал головой, потянулся к Эсси, уложил ее рядом, оперся на локоть и сказал:
– Нет, они замечательные.
Потом благоговейно убрал с ее лба прядь волос и продолжил:
– Ты замечательная. Но я… – Он снова нахмурился, не желая смотреть ей в глаза.
Эсси молчала, ожидая конца предложения.
– До вчерашнего вечера я не был… не был ни с кем. С тех пор как расстался с Имоджен.
Было видно, что ему стоило больших усилий выдавить из себя это признание. Камень упал с души Эсси. Она едва не засмеялась, провела пальцем по его щеке и призналась в ответ:
– Я тоже не была с мужчиной с тех пор, как развелась с Саймоном.
Желая вернуть прежнее настроение, Эсси положила ступню на его колено и стала щекотать пальцами ноги. Затем взяла упаковку, протянула ее Лайонелу и сказала:
– А теперь будь хорошим мальчиком и закончи то, что начал.
Лайонел приподнял бровь.
– Или?..
Эсси вздохнула с облегчением. Катастрофу удалось предотвратить.
– Или я тебя арестую.
На лице Лайонела возникла сексуальная улыбка.
– Неужели? О нет, не надо!
– Я тоже так думаю.
Эсси потянулась к ремню, расстегнула его, а потом долго возилась с ширинкой, стремясь подразнить Лайонела. Запустив пальцы за пояс его брюк, Эсси почувствовала, как напрягся его живот. От этого ощущения по ее телу пробежала дрожь.
Она стала водить ладонями по его ягодицам, нащупала шелковые спортивные трусы, вздохнула, помогла Лайонелу снять брюки и начала ласкать его тело сквозь шелк.
Но одних прикосновений ей было мало. Она хотела его всего, без остатка. Прерывистое дыхание Лайонела говорило, что он хочет того же.
Внезапно они стали лихорадочно искать презервативы, валявшиеся где-то на кровати. Наконец поиски увенчались успехом, и Лайонел вошел в нее.
Эсси вздохнула. Казалось, она ждала этого всю свою жизнь. Ее тело мерно двигалось, отвечая каждому толчку, губы шептали его имя. Ощутив оргазм, она протяжно застонала; секунду спустя мышцы спины Лайонела напряглись под ее пальцами и он также достиг пика наслаждения.
После этого он перевернулся на спину и притянул Эсси к себе. Она лежала, прижавшись к его широкой груди, слушала его тяжелое дыхание и шептала его имя. Неужели она надеялась таким образом избавиться от фантазий? Боже, как глупо!
Уже дважды они занимались сексом, и он был именно такой, как она думала: безудержный, необузданный, неистовый. И в то же время прекрасный.
Эсси прижалась к его груди, пытаясь избавиться от чувства, что она совершила ужасную ошибку. Лайонел не разочаровал ее в постели, и теперь его отъезд разобьет ей сердце.
14
Лайонел привык просыпаться рано утром. В сущности, он никогда не спал позже девяти часов. Во всяком случае, с тех пор как в студенческие годы сильно напился и на следующий день проспал, пропустив экзамен по экономике.
Поэтому он немного удивился, когда, проснувшись и открыв глаза, увидел теплый лучик полуденного солнца, пробившийся сквозь занавеску. Он моргнул, а затем протер глаза тыльной стороной ладони, прогоняя остатки сна.
Ему не потребовалось оборачиваться, чтобы проверить, лежит ли Эсси в постели рядом с ним. Он и так знал, что ее нет. Почти всю ночь она спала рядом, свернувшись калачиком, а потом он вдруг перестал чувствовать ее тепло. И не смог проснуться, взглянуть на нее и вновь заняться любовью.
Но зато в одиночестве у него было время обо всем подумать.
Он твердил ей, что не собирается жениться во второй раз. Эсси ему не верила. И вдруг неожиданно выяснилось, что она была права. Он действительно хотел жениться. И хотел, чтобы его женой стала Эсси.
Как же он не понял этого раньше? Всю жизнь он мечтал иметь такую семью, как у Эсси. Если он женится на ней, его мечта сбудется. Он сможет любить ее каждую ночь, а утром просыпаться рядом. С ней и с Герти.
Эсси настояла на том, чтобы впустить Герти поздно ночью, когда они уже перестали заниматься любовью. Сначала псина спала на полу, а потом забралась на кровать и улеглась в ногах.
Лайонел долго ворчал по поводу вторжения Герти, но потом Эсси прижалась к нему и свернулась калачиком, освободив место для собаки.
И тут Лайонел впервые ощутил полное удовлетворение. Как будто та жизнь, о которой он всегда мечтал, наступила. Это чувство удовлетворения не имело ничего общего с дурацким перечнем жизненных целей, составленным им в восемнадцать лет, но зато имело самое прямое отношение к женщине, спавшей рядом.
Казалось, эта женщина знает его лучше, чем он сам. Она оказалась права во многом. И прежде всего в том, что безоглядное преследование своих целей так и не сделало его счастливым. Да и собаку он назвал в честь нее, потому, что подсознательно хотел иметь связь со своим прошлым. С ней.
Если Эсси оказалась права в этом, то могла оказаться права и во всем остальном. Может, действительно в крахе брака с Имоджен был виноват не только он? А если так, то что ему мешает жениться на Эсси? Только то, что она живет здесь, а он в Брисбене. Но это пустяк.
Что ей здесь делать? Она всем пожертвовала ради других. Эсси не нравится стегать одеяла, и она не любит свой магазин. Взяла на себя заботы о нем только для того, чтобы угодить бабушке. Если они поженятся, он даст ей все, чего она когда-либо хотела. Она сможет продать магазин, поехать вместе с ним в Брисбен и вернуться к работе учителя. Возможно, он даже свозит ее на медовый месяц в Камерун.
Все еще погруженный в размышления, он услышал звук открывшейся и снова закрывшейся двери, шаги, шарканье собачьих лап по кафелю и мелодию какой-то популярной песенки, которую Лайонелу так и не удалось вспомнить. Все это сопровождалось легким ароматом корицы.
Лайонел сел, но не успел свесить ноги через край, как дверь скрипнула и в спальню заглянула Эсси. Он увидел только взъерошенный локон, озорной блеск зеленого глаза, розовую щеку и сразу понял, что она что-то замышляет.
– Ты проснулся, – констатировала Эсси, открыв дверь ногой.
Она упиралась плечом в косяк, держала руку за спиной и внимательно смотрела на Лайонела.
А затем ее губ коснулась медленная обольстительная улыбка.
– Доброе утро, – сказала Эсси.
– И тебе доброе утро.
В ее улыбке и блеске глаз было столько задора и лукавства, что Лайонелу захотелось повалить Эсси на кровать и провести остаток утра – вернее, остаток дня, – занимаясь с ней любовью. Судя по блеску в глазах, она бы не возражала.
Оставалось заманить Эсси в комнату.
– Что ты там прячешь?
Ее улыбка стала шире.
– Я приготовила тебе завтрак.
Не показывая Лайонелу, что у нее в руке, Эсси продефилировала в комнату. На ней были белая футболка и желтые шорты. Самая обычная одежда, которая не делала сексуальной ни одну женщину, кроме нее.
Кроме нее… О господи! Обтягивающие шорты подчеркивали медленно покачивавшиеся бедра и обнажали красивые стройные ноги. Ткань футболки была достаточно тонкой, и Лайонел сразу заметил, что на Эсси нет лифчика.
Когда он увидел Эсси в банном полотенце, то подумал, что никогда не испытывал такого желания. Но то чувство было пустяком по сравнению с тем, что он испытывает сейчас. Черт возьми, неужели можно безумно желать женщину, с которой ты занимался любовью две ночи подряд?
Когда Эсси чопорно уселась на край кровати, Лайонелу отчаянно захотелось заключить ее в объятия. Однако он откинулся на подушки и спросил:
– Завтрак, говоришь?
Эсси закусила губу, чтобы сдержать улыбку, но ей это не удалось.
– Угадай, что я принесла!
Тут Лайонел не удержался и погладил ее по ноге. Кожа ее была теплой и упругой. Тут же стало понятно, что он совершил ошибку: остановиться было невозможно.
– Надеюсь, ничего страшного не случится, если это подождет.
Эсси легонько шлепнула Лайонела.
– Веди себя прилично, а то не поделюсь!
– Чем?
– Вот этим. – Она вынула руку из-за спины.
На ее ладони стояла тарелка с большим куском яблочного пирога, обильно украшенным ванильным мороженым.
– Пирог… – простонал Лайонел.
– Не просто пирог. А свежий домашний яблочный пирог. – Эсси вилкой отделила маленький кусочек пирога. – Я рано встала. Ты спал без задних ног, и я успела съездить на Яблочный холм. – Протянув ему вилку с наколотым кусочком пирога, она предложила:
– Хочешь попробовать?
Лайонел подался вперед, раскрыл губы, и Эсси сунула кусочек пирога прямо ему в рот.
Хрустящая корочка стала таять у него на языке.
Вкусовые рецепторы ощутили сладость и остроту корицы, прохладу мороженого. Однако Лайонелу было трудно проглотить все это из-за комка, возникшего в горле.
Казалось, Эсси ничего не заметила.
– Я всегда любила конец лета и осень, потому что бабушка пекла пироги. А я уже многие годы ничего не пекла. – Она сунула кусочек пирога себе в рот и неразборчиво продолжила:
– Это смешно. Яблоки растут так близко от моего дома, а я их не использую. Мне надо было бы…
В этот момент Лайонел взял ее за руку и помешал сунуть в рот следующий кусочек.
– Эсси, никто никогда…
Она посмотрела ему в глаза, в которых сияла искренность. Зная, что он собирается сказать, Эсси кивнула и серьезно сказала:
– Я знаю.
И Лайонел чувствовал, что это так. Никто на свете не понял бы его лучше, чем она. В этот миг их духовная близость была более сильной, чем физическая близость прошедшей ночи.
Когда Эсси протянула ему кусочек пирога, это ощущение исчезло. Капля подтаявшего мороженого упала Лайонелу на руку.
– Ай-ай-ай… – пробормотала Эсси. Она положила предназначавшейся ему кусочек себе в рот и поставила тарелку на кровать. Потом взяла Лайонела за руку, притянула ее к себе, слизнула капельку и с невинным видом прошептала:
– Есть в постели нехорошо. Можно что-нибудь запачкать.
– Ты думаешь? – спросил Лайонел и потянулся за тарелкой.