— А мне кажется, она, напротив, продлевает тебе жизнь, Роден.
— Не говори загадками, Гастингс, — нахмурился Элдон.
— Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. У моих детей нрав помягче, чем у твоих, но даже с ними приходится все время быть начеку. Наши дети не дают нам расслабиться. Особенно здорово это получается у малышки Шторм Пайпер.
— В последние недели она стала просто невыносима. Спорила до посинения, не давала мне покоя ни днем ни ночью.
— Так почему же ты ей не уступил?
— Гастингс, она хочет выйти замуж за Мак-Лагана.
— Она хочет выйти замуж за отца своего ребенка.
— Я должен был убить его. И плевать на то, что я их должник! Он же ее обесчестил.
— Он соблазнил ее, и твоя дочь сама тебе сказала, что не очень возражала… Не злись, старина! По крайней мере она была с тобой откровенна. Мне кажется, в глубине души ты рад этому, рад, что тебе не придется марать свой меч в крови невинного человека. Да, невинного. Можно подумать, мы с тобой никогда не делали того, что сделал он. Ты соблазнил мать Шторм и бросил ее, хотя, я знаю, ты бы все равно вернулся к ней. Просто она первая сделала шаг навстречу.
— Зачем ворошить прошлое?
— Молодой Мак-Лаган почти ни в чем не виноват. К тому же шотландцы сделали тебе немало добра, и ты им тоже. Почему же ты запрещаешь дочери выйти замуж за Тэвиша Мак-Лагана?
— Потому что считаю, что Тэвиш откажется жениться на ней добровольно, и это будет для нее ужасным потрясением, — нехотя признался Элдон. — В Карайдленде у него была возможность поговорить со мной, но он не захотел. Тогда я готов был простить его, готов был даже закрыть глаза на то, что он шотландец, Мак-Лаган, но, черт возьми, он стоял как истукан и молча смотрел, как я увожу его любовницу! Может быть, в отличие от меня он не желал закрывать глаза на ее происхождение, а может, его семья воспротивилась их союзу. Ох, — выдохнул Элдон, — наверное, он просто поразвлекся с хорошенькой девушкой, не обременяя себя чувствами. Я не хочу, чтобы она выходила за него замуж. Лучше растить незаконнорожденного ребенка, чем иметь равнодушного мужа.
— Но Шторм так не считает. Она хочет дать своему ребенку имя, это для нее важнее. Разве не вправе она решать сама? Твоя дочь уже не маленькая, она взрослая женщина и скоро станет матерью.
Рассуждения друга не понравились Родену.
— Слушай, Гастингс, давай сменим тему, — простонал он, — я устал от этого спора.
— Как хочешь, Роден, только не слишком расслабляйся. Шторм так просто не сдастся.
Эндрю, нахмурившись, взглянул на сестру и принялся расхаживать по ее спальне. Ему то и дело попадались под ноги близнецы Вернер, Филан и юные Фостеры. Шторм позвала всех к себе и просила ничего не говорить Элейн. Как же он сразу не догадался о причине этого сбора? Глупо было надеяться, что с отъездом отца предмет спора забудется сам собой. «Лучше бы я уехал с ним!» — подумал Эндрю, но тут же обвинил себя в трусости. Он понимал, что будет непросто отговорить Шторм от ее затеи. Молодой человек упорно поддерживал отца, однако сочувствовал сестре, понимая, что она стремится дать ребенку имя.
Эндрю не знал, как поступить. Удержать Шторм в замке до приезда отца? Для этого требовались веские доводы и убедительные слова, а он, похоже, растерял все свое красноречие. Юноше вдруг стало понятно, почему его отец в такие моменты срывался на крик. Выплеснув эмоции с проклятиями и ругательствами, он обретал ясность мысли.
— Наш папа ясно дал понять, что не желает этого брака, — осторожно сказал Эндрю после долгого молчания.
— О да, очень ясно. — Шторм подумала, что Эндрю сейчас очень похож на отца. — И я его понимаю. Он во многом прав. Но и я тоже права. Здесь не может быть никаких уступок, Эндрю. Каждый из нас по-своему прав. Боюсь, мне придется ослушаться отца.
— Если ты считаешь себя правой, тогда почему же таишься от Элейн?
— Ты знаешь почему. Она жена нашего отца, и лучше оставить ее в неведении. Не надо втягивать ее в это дело. Пусть думает, что просто не уследила за мной, иначе ей придется занять чью-то сторону. Вообще-то, положив конец нашему спору с отцом, я ее выручу — ей больше не придется метаться между нами.
— Она бы никогда не пошла против воли отца.
— Сейчас не тот случай. Элейн могла бы принять мою сторону, хоть это причинило бы ей страдания. Она жена Элдона, но еще она женщина и мать. Ее дети рождены вне брака, а это клеймо не так просто смыть, несмотря на то, что папа усыновил их перед лицом церкви и закона. Ей понятны мои страхи. — Шторм положила руку на живот. — Я хочу, чтобы у моего ребенка было имя. Каждый раз когда он шевелится у меня под сердцем, я слышу осуждающий шепот: «Незаконнорожденный!» Мне надо отвести от него эту беду. Я больше ничего не прошу, только имя. Разве это так много?
— Нет, не много, — сказал Хэдден. Он присел на кровать и обнял Шторм за плечи. — Мы с Хэйгом на твоей стороне. Нельзя осуждать ребенка за то, в чем он не виноват. Мы это понимаем. Я не хочу, чтобы ты страдала. Ведь каждое жестокое слово в адрес твоего ребенка будет причинять тебе даже большую боль, чем ему.
— Ты тоже так думаешь, Хэйг? — спросил Эндрю.
— Да. И я вовсе не хочу выказать неуважение к твоему отцу. Он всегда был очень добр к нам, и, честно говоря, мне неприятно идти наперекор его воле. Но я все-таки на стороне Шторм. Что случится, если ребенка с благословения церкви нарекут именем его отца?
— Но это будет ненастоящий брак, правда, Шторм?
— Боюсь, что да, Эндрю.
— И тебя это угнетает, кузина? — тихо спросил Филан.
— Наверное. Не буду отрицать: он чуть не разбил мне сердце, когда стоял и молчал в день моего отъезда. Правда, он никогда не говорил со мной о любви и о будущем. Я, глупая, питала надежды, хоть и старалась забыть об этом. Теперь же я поняла: Тэвиш не из тех мужчин, которых привлекает супружеская жизнь.
— Если так, ты не боишься, что он откажется дать имя твоему ребенку?/
— Нет, не боюсь, Эндрю. Как человек благородный, он не захочет, чтобы его ребенок жил с позорным клеймом незаконнорожденного. Если честно, я думаю, мое предложение его обрадует: у него будут жена и наследник, но при этом ему не придется играть роль верного мужа. Он сохранит свою холостяцкую свободу.
— А если родится не сын, а дочь?
— У меня будет мальчик, я в этом уверена, — улыбнулась Шторм. — Правда, несмотря на предчувствие, я выбрала имя и для девочки. Не знаю, чем объяснить мою уверенность, но я знаю: у Тэвиша Мак-Лагана появится наследник. Я только надеюсь, что он не станет удерживать мальчика в Карайдленде.
— Пусть только попробует! Мы снесем его замок с лица земли, но заберем ребенка.
— Знаю, Хэйг, и надеюсь, что до этого не дойдет. Честно говоря, мне не хочется, чтобы Элдоны еще когда-нибудь воевали с Мак-Лаганами. По обе стороны границы есть много дорогих мне людей, И Тэвиш из их числа, хоть я часто проклинаю его. — Шторм покачала головой и со вздохом взглянула на Эндрю: — Если ты решишь остаться, я пойму тебя. Но помни: ты обещал молчать о нашем разговоре!
— Да, — буркнул он, чувствуя, что сестра его все-таки перехитрила. — А ты что скажешь, Матильда? С кем ты?
— Со Шторм.
— А ты, Филан?
— Тоже.
— Я так и думал. Можно было и не спрашивать. — Эндрю вздохнул, мысленно попросив у отца прощения. — Я иду с тобой, Шторм, хоть это и глупо. Когда мы отправляемся и как?
Следующей ночью, незадолго до рассвета, они прокрались в конюшню.
— Я чувствую себя шутом, — прошептал хмурый Эндрю. Взглянув на брата, Шторм едва удержалась от смеха. Им с трудом удалось раздобыть монашеские балахоны. Один очень нервный молодой человек умолял их вернуться как можно скорее, пока монахи не хватились пропавшей одежды. Они выглядели немного странно, но Шторм не хотела давать Эндрю новый повод для недовольства.
— Тише, Эндрю. Еще не хватало, чтобы нас остановили, — ведь мы почти добились своего!
Им удалось без труда выбраться из Хагалео. Дозорные следили, чтобы враг не проник в замок: им даже в голову не приходило, что кто-то захочет ускользнуть из крепости. К тому же молодые люди прекрасно ориентировались в замке, им не составило труда выйти незамеченными. При необходимости они сумели бы так же незаметно вернуться.
Маленький отряд медленно двигался в сторону Карайдленда — в темноте было опасно ехать верхом. Когда совсем рассвело, они забрались в седла. Шторм с невольной улыбкой оглядела своих спутников. Не один только Тэвиш будет удивлен, увидев нежданных гостей.
При мысли о Тэвише сердце Шторм заныло. Она не знала, что ждет ее в Карайдленде. Прошло столько времени… Может быть, он уже женился? Ведь он не давал обета безбрачия. И теперь она застанет его с женой или новой любовницей. А если, Боже упаси, это будет Кэтрин Мак-Брот? Что, если он откажется от их ребенка, откажется жениться на ней? Вести его к алтарю, угрожая мечом? Правда, его родичи могут не согласиться на этот брак. Сколько же ей еще страдать?
Эндрю заметил выражение растерянности на лице сестры.
— Ты не передумала, Шторм? — спросил он.
— Нет, — прошептала она. — Но я вдруг подумала о том, что победа достанется мне слишком дорогой ценой.
— Послушай, кузина, — осторожно начал Филан, — а что, если Тэвиш не только согласится жениться на тебе, но и потребует, чтобы брак был настоящим?
— Я стараюсь об этом не думать. Довольно разбитых надежд.
— А если все-таки…
— Нет. Я не хочу надеяться попусту.
Филан замолчал. Он не понимал, почему Тэвиш и Шторм расстались. В Карайдленде все прекрасно относились к его кузине. Никто не стал бы возражать, если бы будущий милорд взял ее в жены. Наверное, немало шотландцев мечтают об этом браке. Филан не сомневался, что Тэвиш испытывал к Шторм более глубокие чувства, нежели просто влечение мужчины к хорошенькой девушке. Мальчик недоуменно пожал плечами. Это было для него загадкой, но взрослые часто вели себя непонятно, усложняя самые простые вещи.