В домике было тихо. Тамара захватила зубную щетку, аккуратно приоткрыла дверь, прокралась босиком к туалету. Потом направилась в душ. С пристрастием изучила себя в зеркале, умылась и старательно начищала зубы минуты две. Говорят же, что у иностранцев – идеальная улыбка, вот ей и не хотелось упасть в грязь лицом. Потом она ополоснулась целиком, но слишком поздно поняла, что полотенце осталось в комнате, да еще и на дне чемодана, а в первый же день будить соседку своей возней Тома не собиралась. Поэтому прямо так, на мокрое тело, напялила спальную футболку и пошла осматривать дом. У нее была фора, чтобы освоиться, до того как все встанут и начнут сверлить ее взглядами и пытать вопросами.
На кухне рядами стояли кружки. Тома взяла какую-то наугад со смешными цветочками, отыскала чайник и коробку с печеньем. Выудила пару штучек – никто же не станет пересчитывать. И с кружкой горячего чая в руках и рассыпчатой выпечкой за щекой отправилась в общую комнату.
Надо было срочно пополнить свои скудные знания о перевертышах. Почерпнуть информацию в Интернете вряд ли бы вышло: никаких айпадов у нее не водилось. И даже если бы был: что искать? Кто такие дети Солнца?
И Тома двинулась вдоль книжных полок, методично осматривая их снизу вверх. На русском ничего, как и ожидалось, хотя даже какие-то книги с иероглифами нашлись. Зато на глаза попался толстый переплет с большими английскими буквами. Она перевела: «Тотемы. Краткий атлас». Поставила чай на подоконник и потянула за корешок книги. Если этот фолиант – краткий, то чего же тогда ждать от полного атласа?
Страницы пожелтели от времени: изданию перевалило за сотню лет. Текста оказалось не так много, а вот иллюстрации… Тонкие и детальные, как гравюры, изображения птиц и животных, прорисованные до каждой чешуйки и волоска. Раскрашенные акварелью и бережно прикрытые папиросной бумагой. Тома любила рисовать и считала, что у нее получается довольно сносно, но это… Выше всяких похвал.
Девочка завороженно переворачивала страницы и направилась было к дивану, не отрываясь от книги, но случайно задела забытый на подоконнике чай. Кружка рухнула вниз, и горячие брызги вперемешку с осколками разлетелись по полу. Тома в ужасе замерла.
Первый день! Самый первый день на новом месте – и она уже нарвалась на наказание! А кружка? Она ведь была чья-то! Теперь и соседки ополчатся против нее, и начнется все то же самое, что и в детдоме! Вот черт!
Тамара лихорадочно соображала, чем убрать беспорядок. И вдруг вспомнила, что стоит посреди общей комнаты босиком в мокрой футболке и трусах. На цыпочках метнулась в свою спальню, натянула вчерашние джинсы, стараясь не разбудить соседку, а потом ринулась на кухню. Искала тряпки повсюду, заглядывала в каждый шкаф – ничего. Только широкий рулон, похожий на туалетную бумагу. Но это ж сколько придется извести! Она поежилась: в детдоме за такое ругали.
А душ? Ну должны же они чем-то мыть душевую? В интернате в углу всегда стояло жестяное ведро с красными буквами и швабра. Тамара поспешила в ванную – ничего. Ни ведра, ни швабры, ни даже обрывка тряпки. Полотенце! Они все равно мокнут, вытрет быстренько, прополощет – и никто не узнает! Выбрала бежевое, чтобы не было заметно чайных пятен, вернулась в общую комнату и рухнула на колени. Осколки собирала прямо в ладони. В мусоре их сразу обнаружат, надо найти место получше… Пока припрячет у себя в вещах, а потом выкинет где-нибудь, когда все забудут.
Прокралась к себе, с трудом расстегнула свободной рукой рюкзак и выудила пакетик из-под шампуня и всякой дребедени.
– Ты кто? – Английская речь заставила Тому вздрогнуть.
Она спешно ссыпала осколки в пакет, пихнула в рюкзак и обернулась. На нее сонным подозрительным взглядом смотрела соседка: девочка с самыми белыми волосами, которые Тамаре только приходилось видеть в своей жизни. Выглядело бы красиво, если бы не белые брови и белые ресницы. Они делали свою хозяйку похожей на инопланетянина.
– Привет, я – Тамара. Твоя новая соседка.
– Привет, – недовольное выражение не сходило с лица девочки.
– Извини, что разбудила, – Тома пыталась унять бешеную гонку пульса от того, что ее чуть не застукали на месте преступления. – А тебя как зовут?
– Бриндис. Или Брин. У тебя кровь, – белокурая девочка указала ледяными голубыми глазами на руку Томы.
Действительно, с ладони стекала темная струйка. Наверное, поранилась об осколки.
– Ерунда, – Тамара спрятала руку за спину.
– У меня есть антисептик, – Брин откинула одеяло и опустила ноги на пол.
На ней была ночнушка с феями – вот уж точно инопланетянин.
– Не… не надо. Я сама, – и Тома выскочила из комнаты, чтобы смыть кровь.
Получилось довольно невежливо, но она понятия не имела, как себя вести. Подержав царапину под холодной водой, Тамара зажала в кулаке кусок туалетной бумаги и вдруг вспомнила, что грязное полотенце до сих пор в гостиной. Ринулась туда, но было поздно: Брин стояла посреди комнаты и ошарашенно взирала на пол.
– Что это?! – воскликнула она. – Кто это сделал?!
– Пожалуйста, только не кричи, – зашептала Тома. – Я все уберу.
– Так это ты?! Мое бамбуковое полотенце!
– Извини! Я все постираю. Я не знала, что оно твое.
– Что происходит? – Из второй спальни выглянула чернокожая девочка, которая вчера спрашивала про тотем.
Ее кудряшки темным облаком пушились вокруг головы.
– Она вытирала пол моим полотенцем! – возмущенно крикнула Брин.
– Я искала тряпку, но нигде не было, – оправдывалась Тома. – Я пролила чай и не знала, как убрать… Но я… как это по-английски… не специально! Я не хотела!
– Ну да! Я видела, как ты пялилась на меня! Решила сделать мне гадость?
– Что?! Я тебя знаю только пять минут!
– Брин, зачем ты нападаешь на новенькую? Это всего лишь полотенце! Посмотри, как она перепугалась! А что у тебя с шеей? – Девочка из второй спальни подошла к Томе, обеспокоенно разглядывая ее ожоги.
Да-да, именно обеспокоенно. Без испуга, отвращения или жалости. Тамара ожидала чего угодно, но не участия.
– Я… попала в пожар, когда была маленькая, – неуверенно протянула она, машинально касаясь шеи.
– Болит? – спросила ее защитница.
– Нет, – Тома пожала плечами.
Из дверей уже выглядывали растрепанные со сна девочки в пижамах.
– Что случилось? – зевнув, поинтересовалась одна из них, худая и долговязая.
– Брин устроила скандал из-за испачканного полотенца, – сообщила африканка. – Совсем напугала новенькую!
– Зури, она нарочно! Она вытирала им пол! – Брин сердито уперла руки в боки.
– Не придумывай, – попыталась ее утихомирить долговязая. – Она только вчера приехала, ничего здесь не знает… Как тебя зовут?
– Тамара.
– Очень приятно, я – Ханна.
Тома стояла, не веря своим глазам и ушам. За нее заступились! И кто? Совершенно незнакомые девочки, которых по ее вине разбудили в несусветную рань.
Брин насупилась, схватила свое полотенце и демонстративно удалилась в спальню. Остальные обступили Тому, засыпав ее вопросами. Когда выяснилось, что Тамара – сирота, которая всю жизнь провела в интернате, градус сочувствия и симпатии зашкалил окончательно. Ханна предложила свое запасное полотенце, Зури принесла экзотические сухофрукты. Даже с тотемом удалось выкрутиться: Тамара наплела, что не знает своих родителей, а первую трансформацию помнит плохо из-за шока. И мадам Венсан, мол, запрещает перевоплощаться до специальных обследований. Девочки проглотили вранье на ура.
Мисс Вукович была права: летние отличались дружелюбием. За исключением разве что Брин. Вернувшись в комнату после первого в своей жизни компанейского кофепития, Тома застала соседку в слезах. Та ничком лежала на кровати и содрогалась от рыданий.
– Слушай, прости меня за полотенце, – Тамара виновато вздохнула. – Я испугалась, что меня будут ругать. Я не знала, что оно твое!
– Там монограмма! – всхлипнула в подушку девочкаальбинос.
– Пожалуйста, извини. Я постираю.
Брин села и уставилась на Тому мокрыми глазами. Ее лицо пошло красными пятнами, от чего брови стали казаться еще белее.
– Я думала: откуда у тебя кровь? Почему ты ее не заметила? Если больше не было следов на одежде, значит, порез был свежим. Ты поранилась здесь.
– Да… И что такого?
– Ты ведь пила чай. Разбила кружку. И я поняла, что ты спрятала осколки здесь, когда я проснулась, – Брин шмыгнула. – Вот они.
И она протянула Томе пакет с фарфоровыми черепками.
– Ты залезла в мой рюкзак?! – Тамара перешла в наступление.
– Да. И это стоило того, чтобы найти мою кружку.
– Твою? Да ты издеваешься…
– Нет! Это ты издеваешься! Что я тебе сделала?! – Брин снова разрыдалась.
Тома не знала, что делать. Во-первых, таких плакс в детском доме не было. Во-вторых, обычно жертвой была она сама. Чтобы не усугублять, Тамара решила ретироваться. Надела толстовку с высоким воротом – сегодня ей и так четыре раза пришлось рассказывать о пожаре – и вернулась в гостиную, чтобы рассмотреть, наконец, книгу про тотемы. Но и тут Брин не дала ей расслабиться: выскочила из спальни, демонстративно промаршировала мимо и вылетела на улицу, хлопнув за собой дверью.
– Куда она? – спросила Тома Зури, которая валялась на соседнем диване, задумчиво переключая каналы.
– К мисс Кавамура, наверное, – лениво отозвалась та. – Жаловаться.
– А она строгая? – забеспокоилась Тамара. – Неудобно вышло с Брин: я и кружку ее взяла, и полотенце…
– Не обращай внимания, – Зури махнула рукой. – Мисс Кавамура – добрая и тихая.
– Ее надо видеть, – кивнула Ханна. – Ее тотем – рыба.
– Рыба?
– Ну да. Какая-то маленькая, точно не помню.
За кофе Ханна Оттер рассказала о собственном тотемном животном, выдре. И теперь Томе во всем чудилось сходство новой знакомой с этим зверьком: длинная шея, манера поднимать подбородок. Все ее долговязое туловище казалось вытянутым, а гладкие темно-русые волосы напоминали шелковистый мех.