Ее руки с длинными пальцами вполне годились для игры на арфе. Они с Брин обе казались Маре лесными нимфами в своих длинных сарафанах.
Ивару же досталась в семье роль камня, который не давал воздушным шарикам исчезнуть за облаками. Он сухо поздоровался с вновь прибывшими и с головой ушел в разговор с Сигрун о деятельности оргкомитета. Судя по всему, в годы своей молодости он развлекался тем же.
Джо с отцом появились на поле, когда над трибунами эхом разносились вступительные слова Кевина. Мара, Брин и Нанду с вежливой улыбкой представились родителю своего друга, поздравили его с днем солнцестояния, но в ответ услышали лишь одно короткое слово:
– Билл.
Билл Маквайан был в точности таким, как его и представляла себе Мара: увеличенная копия Джо. Человек-гора, который при желании мог бы класть мяч в баскетбольную корзину одной рукой, если бы проявлял хоть какую-то внешнюю активность. Прямые черные волосы с пепельными седыми нитями были затянуты сзади в хвост, обнажая резкие, словно высеченные из камня, скулы.
Потомки гордого народа оджибве устроились сзади, за Марой, потому что других мест не осталось. Даже Джо было сложновато втиснуть колени в узкие ряды между скамьями, а Билл и вовсе выглядел как человек, севший на крошечный детский стульчик. Впрочем, своего неудобства Маквайан-старший никак не показывал.
– Его отец не учился здесь, – шепнул Нанду Маре.
– Почему?
– Джо – первый из племени, кого сюда послали. И то его дед вроде возражал. Он у него шишка – в Совете трех огней.
– Где? – переспросила Мара.
– Глянь в Интернете. Какая-то индейская организация. Но Билл мыслит прогрессивно. Он и сам стал полицейским, и сына отправил в Линдхольм.
– Представляю, как он проводит допросы, – еле слышно сказала девочка.
Нанду фыркнул и пихнул ее локтем.
– Нандинью, веди себя прилично! – тут же одернула его донна Зилда. – Представление начинается!
Первыми выступали летние студенты четвертого курса. Каждый приготовил отдельный номер: цепочка трансформаций под музыку. В публике периодически звучали комментарии вроде:
– Недостаточно плавное перевоплощение!
– Цапля какая-то коротконогая!
– Разве это походка гепарда?
– Это зебра или полосатый осел?
Но Мара задыхалась от восторга. Она не понимала, как можно искать недочеты в этом волшебном действе. Сначала выходит человек, потом – бац! – гарцующий олень делает круг по площадке, играет копытами – бац! – и он уже взлетел вверх розовым фламинго, мертвая петля… и к публике крадется, бликуя на солнце гладкой черной шерстью, – самая настоящая пантера.
Когда из раздевалок в длинном красном плаще вышла Ксения Пичугина, Мара уже елозила по скамейке от волнения, то и дело вцепляясь в руку Нанду. Заиграл вальс, Ксюша повернулась к публике спиной, распростерла руки – плащ безжизненной тряпкой опустился на землю. Из-под него выпорхнула крошечная пташка, взмыла в летнюю лазурь и спикировала ястребом, пролетела низко над трибунами, буквально стукнулась оземь, заставив Мару ахнуть, и пошла пушистой кошкой. После кошки была лиса, потом косуля, сова и, наконец, снова невзрачная рыжегрудая зарянка. Птичка исчезла под тканью плаща, и он поднялся вверх, на глазах приобретая человеческие очертания.
Сама от себя не ожидая, Мара подскочила, неистово скандируя: «Россия, вперед!» Зрители ошеломленно оборачивались на нее, Ксюша помахала рукой и исчезла в раздевалке.
– Чего ты орешь? – Нанду потянул ее вниз.
– Она ведь даже не вышла за пределы своего ареала обитания, – удивилась Брин.
– Что?
– Это ведь были только животные средней полосы, – пожал плечами Нанду. – Ничего особенного.
– Сам ты ничего особенного! – надулась Мара, но следующие выступления смотрела более сдержанно.
– Ты правильно сделала, что обратила на себя внимание, – сказала ей Брин во время короткого антракта. – Так Вукович будет сложнее добраться до тебя.
– Думаешь, она все-таки убийца? Она ведь мне телефон на день рождения подарила, – и Мара с гордостью продемонстрировала подруге новый гаджет. – А я не успела ее поблагодарить.
– Ух ты! – У Нанду загорелись глаза. – Можно посмотреть?
– Только аккуратно.
– Просто пытается усыпить твою бдительность, – упрямо гнула Брин, пока Мара, закусив нижнюю губу, следила, как Нанду копается в ее телефоне. – Ты меня вообще слушаешь?
– Да-да… – пробормотала Мара. – Усыпить… Я помню.
– Сосредоточься! – Исландка дернула подругу за рукав. – Речь идет о твоей жизни! Ты что, не видишь, как она на тебя смотрит?
– Как?
– Очень внимательно. Как будто что-то просчитывает в уме.
Мара взглянула на мисс Вукович: та сидела на противоположной стороне поля за столиком с бумагами и, прищурившись, сверлила свою подопечную взглядом поверх очков. Не зная, как реагировать, Мара помахала ей. Вукович кивнула, поправила очки и вернулась к своим записям. Брин была права: что-то холодное, расчетливое было в этой женщине. Она не из тех, кто совершает убийство от злости в состоянии аффекта. Скорее, выжидает и детально планирует. Руководить организацией такого грандиозного события? Воистину работа для маньяка.
По позвоночнику пробежался неприятный холодок, и Мара поежилась. От одной мысли о возможном пожаре у нее заныл шрам, и она потянулась рукой к шее.
– Ты в порядке? – спросил Нанду, возвращая телефон.
– Ага, – Мара нервно сглотнула.
– Мне надо готовиться к выступлению, увидимся позже, – он хлопнул девочку по плечу и вместе с донной Зилдой двинулся к выходу, протискиваясь между чужими коленями.
– Ты ведь сегодня ничего не ела в домике? – нагнетала Брин.
– Нет… Мы завтракали отдельно… Слушай, может, найдем минутку и позвоним Коркмазу? – Мара, наконец, решилась сказать это вслух.
– Ты все-таки его разыскала? – опешила исландка.
– Селия помогла.
– Так чего же ты молчала?!
– Не хотела отвлекать тебя от родителей…
– Давай так: весь день ты должна избегать Вукович и держаться рядом с кем-то из наших, – лихорадочно соображала Брин. – Тогда времени у нее останется мало, и вечером она себя выдаст. Ей придется поторопиться перед балом. После ужина мы все соберемся в моей комнате, там никого не будет. Позвоним Коркмазу и обсудим план действий. Сейчас рано, народу везде много, девочки переодеваются перед своими номерами. А потом, когда шоу закончится, будет спокойнее.
– Поняла, – Мара нервно сглотнула.
Непонятно было только одно: как ей теперь вообще дотерпеть до вечера?! История с Вукович временами казалась ей глупой фантазией, а вот номер Коркмаза был реальным, как ее нога или рука, и это пугало до чертиков.
– Только найди пустую чистую бутылку, – предупредила Бриндис.
– Зачем?
– Надо будет собрать в нее то, что предложит тебе Вукович. Скорее всего, напиток. В жидкой форме мелатонин попадает в кровь быстрее. И ни в коем случае не подавай виду, что ты все знаешь! Не пытайся разоблачить ее в одиночку! Это может быть опасно. Ты должна получить от нее доказательство – больше ничего. Не оставайся с ней наедине. Главное – не спугнуть ее. Иначе она отменит свой план, и ты будешь все время мучиться, не зная, что она придумает в следующий раз. Сегодня – идеальный день. Мы на шаг впереди, на острове много взрослых, в том числе пара человек из Верховного совета. Как только улика будет у нас – Вукович не сможет спастись.
– Она может уплыть с острова, – подал голос Джо.
Он так долго молчал, что девочки забыли о его существовании. Убедившись, что больше никто не слышал их странный разговор, Мара жестом попросила Джо пригнуться к ней.
– Думаешь, она управится с «Сольвейг»? – прошептала она.
– Это остров. Всякий, кто живет здесь не один год, умеет обращаться с лодками.
– Мы не учли кое-что еще, – Брин с досадой поджала губы. – Ей не надо убегать, чтобы скрыться. Она ведь зимняя.
– Зато, если Вукович пропадет, мы будем уверены, что она виновна, – сказал Джо.
– Не факт, – покачала головой Брин. – Если у нее есть сообщник, она может попросить его принять ее облик, пока сама…
– Ну нет, хватит! Вукович еще ничего не сделала, а вы уже делаете из меня параноика! – воскликнула Мара.
– Ладно, – исландка сдалась. – Будем решать проблемы по мере поступления. Все равно я хотела послушать птичий хор.
На поле как раз вынесли длинные жерди и выстроили из них подобие лесенки. Эдлунд занял позицию хормейстера.
– Дамы и господа, – вещал Кевин со своего трона. – Сейчас самые горячие цыпочки Линдхольма покажут свои таланты!
Раздались разрозненные девичьи смешки.
– Кевин, на кухне синьоры Коломбо сегодня будет много посуды! – Голос Эдлунда было отлично слышно и без мегафона.
Зрители расхохотались.
– Ладно-ладно, я всего лишь хотел поднять нашим красавицам настроение. Итак, главный и единственный интернациональный птичий хор Линдхольма!
Под аплодисменты на поле слетелись десятка два самых разных птиц: от соловья до совы, от канарейки до козодоя.
Они заняли свои места на жердях, Эдлунд взмахнул рукой, и остров огласило дружное щебетание на мотив польки «Трик-трак». У случайного заезжего орнитолога от такого зрелища глаза полезли бы на лоб: все законы науки пали перед мастерством летних перевертышей.
Глава 11Кто прячется в темноте
Когда Кевин возвестил о начале обеда, Мара, изрядно проголодавшись от волнения и новых впечатлений, первой поднялась с места. Она уже будто чуяла пряный запах подливки к горячим нежным тефтелькам: синьора Коломбо накануне сообщила по секрету, что собирается подать их гостям.
– Лучше останься здесь, – раздался за спиной голос Брин.
– Что?! – Мара сглотнула накопившуюся слюну.
– Посмотри, сколько народу. Там будет шумно и тесно. В такой толпе легко подбросить что-то в еду.
– Но я есть хочу… И тефтельки…
– Не переживай, я все тебе принесу. Сиди здесь, у всех на виду, и не двигайся с места.