– Еще скажи, что это был полтергейст, – съязвила Брин. – Всему есть логическое объяснение. Мини-огнемет, например, еще какой-то прибор…
– Мини-огнемет! Конечно, кто-то специально станет мастерить мини-огнемет, чтобы убить человека, когда есть миллион других способов: яд, газ, пистолет, веревка, – Нанду загибал пальцы.
– Стоп, – прервала их спор Мара. – С этим тоже разберемся. Но я хочу сначала поговорить с самим Эдлундом. Мы ведь обещали ему – никаких тайн.
– И что, если он откажется отвечать на наши вопросы, ты просто послушно обо всем забудешь? – ехидно спросила Брин.
– Не откажется. А если даже и так, мы будем знать, что попытались.
– Вот именно, – согласился Нанду. – Сначала попробуем легально, потом – сами. Не забывайте, у нас еще есть электронная почта Лены.
Мара прикрыла глаза, мысленно уговаривая пульсирующую лодыжку хоть ненадолго утихнуть. Какой-то дурной сон… Она что, мутант из пробирки? Эксперименты над детьми, пусть и всего из нескольких клеток? А ведь еще пару дней назад она как дура верила в большую любовь… В голове разливался звон сотни чугунных колоколов. Сейчас бы растянуться на кровати и приложить к ноге лед… Хоть на секунду перестать думать… Ида и Рашми уехали на каникулы, и можно будет полежать внизу, не мучиться, залезая на верхний ярус. Еще бы кто-нибудь принес ей ужин прямо в спальню… Но в сознание настойчиво пробивался голос Вукович:
– Тебе придется пожить в моей комнате, пока мы не найдем похитителя.
– Отлично, – буркнула Мара.
За-ме-ча-тель-но. Отбой – в девять, никакого печенья в кровати, еще и доклад заставит делать…
И точно: хорватка разогнала всех по домикам сразу после ужина и чуть не довела до слез Брин, которая изо всех сил рвалась к Эдлунду. Мара смирилась, что в Швеции не принято отмечать Новый год по-настоящему. Ни елки в холле, ни гирлянд, ни снежинок на окнах, как будто завтра – самый обычный день. И оливье от синьоры Коломбо вряд ли дождешься. Но неужели нельзя было дать ей хотя бы в честь праздника побыть с друзьями?
Мара улеглась на раскладушку в комнате Вукович, мрачно отвернулась к стене, предчувствуя завтрашнюю встречу с профессором. Наверняка, как только он поймет, что она – из пробирки, да к тому же еще из его жутковатой коллекции эмбрионов, примется изучать ее под микроскопом и демонстрировать миру как трофей. Еще бы, ему удалось нарушить мировой порядок: заставить зимнего перевертыша появиться на свет летом. И всем будет наплевать, что чувствует она, Мара. И Смеартон с деланым сочувствием разведет руками, мол, разве можно требовать успехов у жертвы научного эксперимента?
Эдлунд ждал их утром в своем кабинете. Вукович и всю четверку, включая Джо, – конечно, накануне вечером друзья успели его просветить, пока Мара маялась под надзором опекунши.
– Мне только что звонили из Совета, – первым делом сообщил директор, устраиваясь в кресле. – Они отправили человека к Наране Томбоин. Ее проверили, вкололи ХГС, чтобы остановить трансформации. Это действительно она, никто другой ее обликом не прикрывался. Они считают, что в ее состоянии провернуть похищение было невозможно.
– Ее заберут в Центр поддержки нетрудоспособных? – поинтересовалась Вукович.
– Пока не знаю. Ее поставили на учет, дальнейшую судьбу будет рассматривать Совет. Так или иначе, она не останется без помощи. А что рассказала Улла?
Хорватка пересказала вчерашнюю беседу, и, по мере того как версия искусственного оплодотворения становилась очевиднее, профессор заметно оживлялся. Мара не ошиблась на его счет.
– У вас ведь было криохранилище с эмбрионами? – не утерпела Брин. – Я читала вашу статью и первое издание книги… И наверняка… Просто я не знаю, как еще объяснить, что Мара – перевертыш.
– Невероятно! – выдохнул Эдлунд. – Я и подумать не мог… Ведь это доказывает, что время зачатия важнее, чем время рождения! Это перевернет всю науку! Всю нашу историю! Получается, мы дети равноденствия, а не солнцестояния? Я должен продолжить эти опыты… Теперь, когда мы знаем о результате, Совет выделит денег на новый этап эксперимента, и если я найду суррогатную мать…. Даже несколько…
– Постойте, но если вы наймете суррогатных матерей, то куда потом денутся дети? – насторожилась Мара. – Вы что, собрались растить их в лаборатории? Или сдать в детский дом, как меня?!
Эдлунд побледнел.
– Так далеко я не заходил, – ответил он. – Для этого эксперимент должен был пройти успешно…
– То есть вы всего-навсего рассчитывали, что они погибнут еще до рождения?! – Мара еле сдерживала гнев. – Кем вообще надо быть, чтобы так…
– Держи себя в руках, – тихо, но твердо произнесла Вукович.
– Я и подумать не могла… – шептала Брин себе под нос.
– Значит, это правда? – Хорватка пристально посмотрела на Эдлунда. – У тебя было хранилище? И что, Совет разрешил проводить эксперименты с эмбрионами?
Эдлунд вскочил, метнулся в одну сторону, потом обратно и замер.
– По правде говоря… Они и выделили средства на эксперимент. В те годы это было целое состояние. Разумеется, все было под большим секретом. Но на некоторое время я заморозил исследование по ряду причин…
– Инира? – понимающе спросила Вукович.
– Да, – профессор вздохнул. – С Инирой случилось несчастье, потом отец… В две тысячи втором году я хотел вернуться к исследованиям, но оборудование вышло из строя. Я все потерял. Криокамеры удалось починить, и я отдал их Мартину. Все равно я занял пост директора, и у меня не было ни времени, ни ресурсов для исследования.
– Вам не кажется, что они вовремя вышли из строя? – спросил Джо, и все повернулись к нему.
– Теперь кажется… Тогда я не стал проверять под микроскопом каждую пробирку. Отключилось питание, пока я был в отъезде. Камера была обесточена несколько суток. Разумеется, все живые клетки погибли. Когда Селия сообщила мне, я был вне себя. С тех пор я и поставил на лабораторию новые замки.
– То есть до этого туда мог зайти любой желающий? Отлично, круг подозреваемых… – начала было Мара.
– Нет-нет, подожди, – Вукович предупредительно подняла руку. – Говоришь, тебе сообщила Селия, и ты даже не стал проверять?
– Да, но с чего бы ей… – Эдлунд изменился в лице. – Ты думаешь?..
– Верно, Ларс, – с досадой то ли на него, то ли на себя кивнула Вукович. – Я думаю, у твоей бывшей был веский повод сделать тебе гадость.
Глава 19Убить или не убить?
Селия Айвана и Ларс Эдлунд?.. Брови Мары поползли наверх, Брин прижала пальцы к губам, и только Нанду уважительно закивал.
– Да не смотрите на меня так! – не выдержал профессор. – Это было давно! Наши отцы дружили, хотели породниться. Вот и все. И встречались мы от силы полгода. А потом сошлись на том, что не подходим друг другу. Я встретил Иниру…
– О-о-о… – понимающе протянула Брин. – И вы никогда не ставили под сомнение факт ее самоубийства?..
– Бриндис! – рявкнула Вукович. – Держи подобные догадки при себе!
– Нет, я понимаю, куда ты клонишь, – Эдлунд ссутулился и отвернулся к окну. – Я был бы рад ухватиться за любую другую версию. Но мне некого винить, кроме себя. Я не уделял ей времени, все возился со своими опытами… Тошно об этом вспоминать. В тот вечер мы должны были отметить нашу годовщину там, в маяке. А перед этим в лаборатории все пошло наперекосяк, один из дорогих реактивов пролился… Я весь день был в дурном настроении: исследование, которое я проводил несколько месяцев, накрылось. Днем мы с ней поссорились, я хотел перенести… Она не соглашалась, и я хотел прийти, правда… Но опять задержался в лаборатории, а потом… мне рассказали, что произошло…
– Ларс, не думай об этом, – Вукович подошла к нему, погладила по спине, метнув уничтожающий взгляд на Брин. – Давай сосредоточимся на Маре. Вспомни: ты не мог получить письмо от Лены по электронной почте?
– Может быть… – Эдлунд поскреб щетину на подбородке. – Но мне казалось, я держал его в руках… Наверное, чтобы распечатать.
– Когда ты его получил?
– Кажется, был какой-то праздник… Зимнее солнцестояние… Новость о пожаре пришла через пару недель…
– Селия еще работала у тебя?
– Да. Но в это время она всегда уезжала на каникулы… Постой… Ты же не думаешь, что это была она?
– Она не может быть убийцей, – мотнула головой Мара.
– Правда? То есть меня тебе было обвинить гораздо легче? – На щеках Вукович проступали красные пятна.
– Я не это имела в виду… Но она же…
– Веселая? Добрая? – услужливо подсказывала хорватка. – А теперь давай сопоставим факты. Допустим, Лена похитила эмбрион, а Селия об этом узнала. Или даже сама Селия помогла твоей маме, в чем я сильно сомневаюсь, а потом решила уничтожить все образцы, чтобы профессор не вернулся к эксперименту и не узнал о пропаже. И о том, что один из эмбрионов стал человеком. Но через два года что-то пошло не так.
– Лена знала об угрозе, – рассуждала Брин. – Потому и решила написать профессору…
– Может, она хотела все рассказать? – предположил Джо.
– Логично, – согласилась Вукович. – Селия увидела письмо у Эдлунда и решила остановить Лену.
– Зачем ей убивать маму? – Язык Мары едва ворочался во рту.
– Может, она все-таки помогала Лене, – отозвался Нанду. – И не хотела, чтобы ее раскрыли.
– А почему… – Мара перевела дыхание. – Почему она меня не убила?
– Может, у нее просто не вышло… – протянула Вукович. – Приехали пожарные… Теперь понятно, кто сообщил Совету о твоей смерти. Селия могла перевоплотиться в кого-то из врачей.
– Получается, у нее был мотив. Была возможность… – Брин выпрямилась.
– А орудие? – спросил Джо. – Где она могла достать направленный источник огня?
– Подождите-подождите, – Эдлунд поднял ладони. – Это только гипотеза. И мотив очень натянутый. Мы не будем спешить с выводами. Джо прав: про орудие убийства мы пока ничего не знаем. И потом, по вашей логике, если Селия убила Лену, то именно она должна была похитить Мару в России. Допустим, она решила, что расследование становится опасным. Но откуда ей было знать, что Мара в России? Я ей не сообщал.