– Что?
– Ты должен туда полететь. Тебя она не заметит, а Эдлунда знает.
– Но ведь он может принять облик любой птицы…
– А время?! Нанду, пожалуйста, – она умоляюще сжала его пальцы.
– Ладно, – без выражения ответил он и прошел в комнату.
Через несколько секунд дрозд вылетел наружу. Взмыл в серое зимнее небо, ветер трепал его крохотное тельце. Было видно, как он борется с сильными порывами на высоте, у смотровых окон. Вот черт, а если у Селии пистолет? Только бы обошлось, только бы Нанду не подлетел слишком близко… Но дрозд приблизился к окну, в стекле мелькнуло что-то желтое, и в следующее мгновение он уже камнем летел вниз. Что случилось? Ведь звука выстрела не было… Мара испуганно втянула воздух: он падал так, будто лишился крыльев.
В нескольких метрах от черных волн дрозд вышел из пике и набрал высоту. Ворвался в дверь, хлестнув Мару перьями, кубарем рухнул на пол человеком.
– Ты в порядке? Что это было? В тебя стреляли? – Она кинулась к нему.
– Огонь… – пробормотал он, прикрываясь одеждой. – Эта жуткая здоровенная игуана… Но я цел. Брин там. И Селия…
– Это Мартин… – прошептала Мара. – Я должна туда пойти.
– С ума сошла? Тебя убьют! – воскликнул Нанду. – Я звоню Эдлунду.
– Звони. Джо, и ты звони, – она бросила короткий взгляд наверх, на маяк. – А я пошла.
– Ты что?! – Джо стиснул ее запястье. – Не пущу.
– Ты подумал о Брин? Селии ничего не стоит убить ее. Как мою маму. Как Иниру. Теперь я знаю, Иниру тоже убила Селия. Убийца всегда возвращается на место преступления.
Джо молчал. Его лицо посерело.
– Я справлюсь, – продолжала она. – Я должна прийти туда одна, чтобы Брин отпустили. А там что-нибудь придумаю. И профессор подоспеет. Не вздумайте идти за мной. Пусть Селия решит, что я ни о чем не подозреваю.
– Но… – начал было Нанду.
– Нет, – она развернулась и шагнула на улицу.
Было влажно. Соленый морской ветер толкал ее назад. Бил по лицу, резал глаза. Но она твердо шла к маяку. Ею двигала злость. Плевать на все.
– Слышишь, Селия? – шептала она, задрав голову. – Я больше тебя не боюсь. Я знаю, что ты сделала. Знаю, кого ты убила. И мне не нужен Эдлунд. И Вукович. Никто не нужен. Потому что они помешают мне убить тебя. Тебя и твоего дракона. Слышишь, Селия? Пусть он сожжет меня до костей, но живым отсюда не выйдет.
Мара решительно распахнула железную дверь: темнота, прелый дух сырости. Почти на ощупь подошла к ступеням. Черт знает где у Густава выключатель… Двинулась наверх. С каждым шагом сердце стучало чаще, кровь шипела в ушах… Шух-шух-шух… Страх поднимался из глубины, полз в грудь холодной липкой змеей…. Шух-шух-шух… Уродливая пасть, шипение, жар… Боль, крики, падение… Она мотнула головой, прогоняя образ. Ее мама бросилась на ящерицу с ножом, и она, Мара, не сдрейфит. Лучше умереть, чем сделать жертву этих женщин, ее матерей, напрасной.
Шаг, другой… Шух-шух-шух… Думай о Брин… О маме… Не смей реветь, просто шагай. Вот так: ступенька, еще одна… Убить Селию. Сначала ящерицу, потом Селию… Черт! Она встала. А чем убить-то? Вдруг не хватит сил свернуть шею игуане? И Селию столкнуть с маяка? Вот бы сейчас пистолет… Войти – и сразу: выстрел! Другой! Обоих в лоб… Она зажмурилась, прижавшись к холодной жесткой стене. А если не получится? Представила Селию, как та смотрит, улыбается… Сможет ли Мара выстрелить?
Нет. Надо. Только так. Селия безумна. Жестока. Хитра. И ни одна тюрьма не удержит ее. Просто сжать зубы – и убить. Но чем? Возвращаться – поздно. Мара озиралась. Ничего, кроме лестницы и стен. Железные перила… Дергала рукой каждую из опор – все держались прочно.
– Давай же, хоть одна… Тебе же двести лет, неужели перила нигде не проржавели?..
Вдруг снизу донесся шум. Только не Эдлунд! Не сейчас! Она замерла. Нет… Скрежет, тяжелое дыхание… Что-то царапает по камню… Нет… Джо…
Она попыталась перегородить проход, но здоровенная мохнатая зверюга промчалась мимо, отбросив ее к стене.
– СТОЙ! – завопила она, рванула первую попавшуюся балясину изо всех сил.
Есть! По сжатому кулаку стекала кровь, но острая железная палка была у нее в руках. И Мара бросилась наверх, толкая ногами ступени.
Сверху раздался рев.
– Джо! – Она преодолела оставшийся пролет и вломилась в смотровую комнату.
Пахло паленым. Брин сидела в углу, поджав колени. Зеленоватая ящерица размером с овчарку застыла в странной позе, напротив нее щерился медведь. Шерсть на его лапе дымилась.
– Я же велела тебе прийти одной, – процедила Селия, выходя из тени.
Мара не сразу ее заметила. На красивом лице гаитянки не было и следа былой любезности. Ноздри хищно трепетали, глаза сузились, губы сжались в тонкую нить.
– Отзови его, и твоя подружка сможет уйти, – произнесла она, нацелив на Брин длинное изогнутое лезвие.
– Джо, я прошу тебя, – взмолилась Мара. – Уйди…
Но медведь с утробным рыком развернулся и бросился на Селию. От неожиданности она выронила нож, но игуана с шипением выпустила струю огня. Шкура Джо на спине запылала, он взвыл.
– Нет! – Мара прыгнула сверху, накрыв его своим телом.
Огонь потух, а палка вылетела из рук и со звоном отскочила к ногам Брин. Исландка молниеносно дернулась вперед, схватила железку и обрушила на ящерицу. Что-то хрустнуло, на узком туловище показалась кровь. Игуана безжизненно обмякла.
– Папа! – Селия упала на колени.
Внизу раздался шум, и резкий грубый голос через рупор объявил:
– Сдавайтесь! Медленно поднимите руки! Сопротивление бесполезно!
Мара скатилась на пол, подхватила нож.
– Джо, Брин, уходите. Зовите профессора, – она вцепилась в рукоять, держа ее перед собой. – Я в норме.
– Но ты не сможешь… – пролепетала Брин.
– Я выйду следом. Джо, уведи ее.
Джинсы на коленях исландки были разодраны, красные полосы тянулись к щиколоткам. На скуле зрел синяк.
– Джо, пожалуйста, – повторила Мара. – Ей нужен врач. Дракона больше нет, Селия безоружна.
– Сдавайтесь! – снова раздалось снизу. – Сопротивление бесполезно!
Медведь ткнулся черным носом в ладонь Брин. Та покачала головой, но подчинилась.
– Ну, что же ты стоишь? – Селия подняла красные от слез глаза на Мару.
– Думала, я не узнаю учебную запись? Там никого нет. Но я рада, что ребята ушли.
– Она убила моего отца…
– Он убил мою мать, – твердо ответила девочка, стараясь не смотреть на ящерицу.
– Которую из?.. – Рот гаитянки искривился в злобной насмешке. – Пришла сюда отомстить? Ну, давай же…
Селия запрокинула голову, обнажая горло. Одно движение – и все будет кончено. Мара сжала зубы, втянула воздух, крепче вцепилась в рукоять. Но руки ходили ходуном. Ну же! Одно движение…
– Ты не сможешь. И Лена не смогла. Она думала, что просто украдет эмбрион и никто об этом не узнает. Представляешь, ей хватило наглости вломиться в лабораторию Ларса с медсестрой! Она планировала провернуть все прямо там. А я застала их.
– Значит, это не ты ей помогла?
– С чего бы? Но я готова была дать ей уйти спокойно. Я все равно собиралась прикрыть этот эксперимент. Так у нее хватило ума рассказать мне, что ты похожа на Иниру! Рассказать мне! И после этого она надеялась, что сможет спастись! – скалилась Селия, подставляя шею. – Швырнула тебя в окно как щенка. Вы обе – полное ничтожество. А я ведь пощадила тебя, дала шанс просто исчезнуть в интернате… Давай, трусишка, не тяни.
– Это ты ничтожество! Из-за своей ревности убила Иниру. Просто потому, что не могла признать, что кто-то лучше тебя. Твоя ненависть была настолько велика, что ты убила снова. Даже пожертвовала собственным отцом, его разумом и жизнью. Тебе придется с этим жить. За решеткой, лишенной дара, – Мара рванула ручку окна и распахнула его.
Внутрь ворвался холодный ветер, и Мара бросила оружие вниз, в шипящие волны.
– Я не стану такой, как ты, – произнесла она.
Гаитянка вскочила и бросилась на Мару. От резкого толчка под колени ноги подкосились, и девочка растянулась на полу. Селия села сверху, вытащила из заднего кармана складной нож. Лезвие уперлось Маре в подбородок. За шиворот стекало что-то теплое.
– За что ты ненавидела Иниру? – с трудом прохрипела Тамара. – Ты убила маму только за то, что я оказалась ребенком Иниры?
– Линдхольм – мой! Он должен был стать моим! Как и Ларс, – глаза Селии странно блестели, на лбу вздулась вена. – Мы бы поженились, не будь ее! И я была бы здесь хозяйкой. Я никому не позволю забрать мое: ни ей, ни тебе…
– Мне… ничего… не нужно… – Мара начинала задыхаться.
– Ты еще не поняла?! Мне надо было сразу отключить криокамеру… Или добить тебя тринадцать лет назад. Чертовы пожарные приехали слишком рано! Но я не позволю тебе заполучить…
В этот момент игуана шевельнулась, поднялась на ноги, и Селия ослабила хватку. Мара попыталась столкнуть гаитянку, но та лишь крепче прижала девочку к бетону.
– Радуйся, малышка. Папа жив, и я не стану мучить тебя перед смертью. И даже позволю тебе умереть, как она. Сейчас ты так похожа на нее! Так же хрипишь, так же плачешь…
Плачешь? Мара даже не чувствовала, как по вискам бегут слезы.
Селия рывком подняла ее и пихнула к распахнутому окну.
– Прощай, Тамара, – Селия давила ножом на горло жертвы, и та против воли отклонялась назад. – Папа, огонь!
Девочка отчаянно сопротивлялась, цеплялась ногтями за раму, пыталась пнуть убийцу. Но рыжее пламя ударило по пальцам, они разжались, и сильный удар в грудь отправил Мару в ледяную бездну.
Глава 20Пролетая над Линдхольмом
Ветер свистит в ушах, куртка облепила спину. Окна маяка стремительно взлетают вверх. И кто-то кричит, а руки все беспомощно тянутся, хватая воздух. Бездонное холодное небо…
Вот и все. Как будто это происходит с кем-то другим. С ней просто не может такого случиться! Нет, правда: в Новый год? Боль пронзает грудь раскаленным копьем. Дышать нет сил… Инира, тебе было больно? Это ведь кончится быстро? Господи, как хочется жить! Обнять кого-нибудь, смеяться, плакать… Жить…