– Она жива?
– Как это возможно?
– Разве ее не сжег дракон?
– Мара, дорогая! – кинулась к ней синьора Коломбо. – Мы думали, что больше не увидим тебя!
– Не сейчас, Франческа, прошу тебя, – строго вмешалась Вукович. – Ей нужен врач.
– Я сварю тебе горячего шоколада! – кричала вслед повариха. – И сделаю большой сэндвич с грудинкой!
– Ксюша, прости, я взяла твою куртку… Она в воде. – Мара остановилась, заметив Пичугину. – Забирай пока мою, но я куплю тебе новую, честно.
– Да ничего страшного, – ответила та.
– Потом, потом, – хорватка тащила Мару наверх.
Девочку уложили в горячую ванну с апельсиновым и хвойным маслом, ее кожа порозовела, закоченевшие пальцы ног согрелись и разогнулись. От блаженства она едва не уснула прямо там, но мадам Венсан велела вылезать, выдала теплую фланелевую пижаму, носки из овечьей шерсти и отвела в кровать, около которой уже стоял поднос с дивным густым горячим шоколадом и пышным сэндвичем.
Мара уютно устроилась под одеялом и набила рот волшебным угощением. Когда она слизала с тарелки последние крошки и капли расплавленного сыра, в палату вошли Эдлунд и Вукович.
– Ну как ты? – обеспокоенно спросил профессор.
Он будто постарел лет на десять: морщины стали глубже, лицо осунулось. И выглядел он неуверенным.
– В норме, – кивнула Мара, вытерев рот тыльной стороной ладони.
– Я должен кое-что тебе сказать… – Эдлунд мялся у порога и с трудом подбирал слова: – Ну, возможно, это тебя напугает, но… Я проанализировал некоторые данные… И если мы рассудим логически, то единственным вариантом, при котором мог получиться межрасовый метис… Я не хочу тебя обидеть, просто с научной точки зрения…
– Ларс, говори прямо, – прервала Вукович его реверансы.
– Я полагаю, что твоя мать – Инира Нанук, а отец – я, – и он в нерешительности замолчал.
– Да вы что?! Правда? – Мара попыталась изобразить удивление.
Профессор подозрительно взглянул на нее.
– Ты знала… – протянул он и перевел взгляд на Вукович: – Вы обе знали! Мила, зачем тогда ты заставила меня…
– Ты должен был сказать сам, – хорватка довольно улыбалась. – Это по-мужски.
– Значит, Мара, ты уже успела обо всем подумать, – подытожил Эдлунд. – И, наверное, обсудить с друзьями.
– Нет, они ничего не знают. Пока, – пожала плечами Мара. – И я могу ничего не говорить, если хотите. Но за сверхмощный процессор в голове Брин не отвечаю.
– Да я не об этом! – с досадой отмахнулся Эдлунд. – Я сам готов повесить плакат у главного входа и сделать рассылку всем выпускникам Линдхольма. Я хочу услышать, что ты об этом думаешь… Наверное, злишься на меня? Что я не догадался сразу, позволил Селии обмануть себя… Моя вина, что ты оказалась в интернате. Из-за моих экспериментов тебе пришлось расти без семьи, ты не знала, кто ты… Не представляю, что ты чувствуешь!
Мара молчала, профессор не выдержал и шарахнул кулаком по стене, заставив склянки на столе мадам Венсан звонко вздрогнуть.
– Черт, как я мог быть таким ослом! – воскликнул он. – Зачем согласился на предложение Совета? Думал только о себе: о лаборатории, открытиях, блестящих возможностях… И мне ни на секунду не пришло в голову, что я играю с человеческими жизнями… Что у каждого из этих эмбрионов могла быть семья и будущее… Если бы я только отказался! Жил как все! Инира была бы со мной, ты росла бы с нами… И тебе не пришлось бы проходить через этот кошмар в одиночку… Ты имеешь полное право меня ненавидеть. И стыдиться.
– Не знаю, – Мара сосредоточенно ковыряла заусенец на большом пальце. – Ну, в смысле… Во-первых, я рада, что хоть кто-то из моих родителей жив. Во-вторых, я даже готова была смириться, что мой отец – Озгюр Коркмаз… И с этой точки зрения вы – далеко не худший кандидат… – Она вздохнула. – Я вряд ли готова называть вас папой, и вообще… Но я не против, это точно.
– Можно… я обниму тебя? – Голос Эдлунда прерывался.
– Без проблем…
И он сжал ее так, что, будь она чуть младше, не обошлось бы без переломов. Щетина на его щеках приятно кололась, от него пахло незнакомо, но очень уютно. Мара неуверенно похлопала его по спине. Хорватка шмыгнула. И когда девочка поняла, что сама вот-вот разревется, решила срочно сменить тему.
– Профессор, – прокряхтела она из-за его плеча. – Есть еще кое-что.
– Что? – Он отстранился.
– Я спаслась не потому, что упала в воду, – и Мара с помощью Вукович рассказала про перевоплощение в орла.
– Мила, ты что, заставила ее залезть в море только для того, чтобы отвести подозрения?! – взревел Эдлунд.
– Тише, Ларс. Посуди сам. Лучше оставить ее способности в тайне. Подумай о последствиях.
Он потер щетину, сунул руки в карманы, подошел к окну.
– Ты права, – произнес он наконец. – Мне даже жаль Мартина. Его дракону теперь несладко придется.
– После всего, что он сделал?! – Вукович уперла руки в боки.
– Он ведь не знал… Не помнил. Он гениален. И не заслужил такого, – Эдлунд ссутулился. – Я говорил с Селией. И как я раньше этого не видел? Она безумна. У нее с головой все гораздо хуже, чем у ее отца.
– Никогда ей не доверяла, – процедила Вукович.
– Я не воспринимал наши отношения всерьез… Нет, она нравилась мне, но планы Мартина и отца казались шуткой. Не уверен, что они и правда хотели нас однажды поженить. А в Селии что-то сломалось. Она отчего-то винила не меня, а Иниру. Почему? Почему не сказала сразу, не устроила истерику, как у вас, женщин, принято?
– Она психопат, Ларс, – покачала головой хорватка. – Уверена, ее признают невменяемой.
– Но ведь она идеально все спланировала! – удивилась Мара. – Разве сумасшедший человек так может? И даже похищение… Ведь это была она?
– К сожалению, – кивнул Эдлунд.
– Ревность делает людей неадекватными, – грустно сказала Вукович. – Всегда есть спусковой крючок, с которого все начинается. Но думаю, жестокость жила в ней изначально. Гены драконов, вероятно.
– Она разумнее, чем кажется, – Мара натянула одеяло до подбородка. – Она сказала, что рассчитывала стать хозяйкой острова, выйдя замуж. Инира была препятствием. А потом, когда узнала, что я – наследница…
– Так вот почему она кричала: «Линдхольм мой!» А я решил, что она окончательно спятила, – Эдлунд отвернулся от окна. – Выходит, Лена заметила сходство между тобой и Инирой. Она знала, как я переживал тот несчастный случай на маяке, и хотела все рассказать. Но Селия знала, что отец эмбриона – я, и начала угрожать Лене. Тогда я и получил то письмо.
– Она вам не призналась… – поняла Мара.
– В чем?
– На маяке произошел не несчастный случай. Это Селия столкнула Иниру. Там, наверху, она… Хотела убить меня так же, как ее.
Эдлунд побледнел и опустился на табуретку.
– Простите, профессор, – прошептала Мара.
– Он все равно узнал бы, – Вукович положила руку ему на плечо. – Завтра приедут из Совета тебя допрашивать. Тебя и всех свидетелей. Мы попросили отсрочку, чтобы дети успокоились и пришли в себя.
– Профессор, я понимаю, вам сейчас не до этого… Но можно я расскажу Брин, Джо и Нанду о второй способности? Они ведь столько помогали, пытались защитить меня… Разве после всего этого им нельзя доверять?
– Я против, – встряла Вукович, но тут же поджала губы. – Хотя теперь мое мнение никого не интересует.
– Нет-нет, ты права, – рассеянно отозвался Эдлунд: взгляд его был расфокусирован, а мысли витали где-то далеко. – То есть это риск… Я не знаю… Мара, решай сама… Извините, я должен побыть один.
Он сорвался с места и выбежал из палаты. Вукович присела на край кровати и погладила Мару по руке. Через несколько минут они увидели за окном парящего орла: его силуэт двигался по пасмурному темнеющему небу в сторону маяка.
– Тебе повезло с отцом, – тихо сказала Вукович. – Но вам обоим понадобится время.
– Я знаю, – Мара сжала пальцы опекунши.
Сейчас ей хотелось объятий, но просить их у этой несгибаемой женщины… Нет, она не настолько осмелела. Тем более сегодня ее уже наобнимали на год вперед. Точно! Новый год же…
– Мисс Вукович?
– Ммм?
– С Новым годом.
– С Новым годом, – улыбнулась хорватка. – Кстати, у меня есть для тебя сюрприз.
– Правда? – оживилась Мара. – Подарок?
– Не совсем. Просто хорошая новость. Со всей этой суматохой я забыла рассказать про свой вчерашний разговор. Я звонила по поводу твоей подруги в детском доме. И эта женщина собирается поехать туда уже после праздников.
Мара не выдержала и, взвизгнув, повисла у хорватки на шее:
– Вы самая-самая-самая лучшая!
– Ничего особенного, – смущенно пробормотала Вукович. – Я всего лишь позвонила… Ну-ну, не так сильно…
Мара отстранилась. Она сама от себя не ожидала такого порыва.
– Ты, наверное, устала и хочешь отдохнуть? – спросила ее опекунша.
– Вообще, я бы… Ну, если кто-то из ребят тут… То есть я бы им написала, но телефон – в море и…
– И как я сразу не догадалась! – Вукович закатила глаза. – Ни минуты не можешь без своих товарищей! Вы ужасно друг на друга влияете. Ты хоть представляешь, сколько правил вы сегодня нарушили? Каждый из вас мог погибнуть! Что я должна сказать их родителям?
– Но ведь все же кончилось хорошо… И Новый год… – Мара умильно подняла брови.
– Мы вернемся к этому завтра. Пойду позову их. И не надейся, что меня хоть на секунду ввело в заблуждение то, как прилежно они ждали разрешения все это время. Наверняка Фернанду торчал где-нибудь в вентиляции.
– Что вы, он никогда…
– Неубедительно, мисс Корсакофф. Совершенно неубедительно.
Вукович хмыкнула и вышла из палаты. Мара обвела глазами комнату. Действительно, за окном дрозда не было, во время разговора она проверяла. Во-первых, зимой Нанду мерз, во-вторых, Эдлунд бы его сразу раскусил. Но вентиляция?.. Вряд ли. Слишком узко и темно.
Через пару минут хорватка запустила ребят. Брин несла маленькую елочку с золотыми огоньками, Джо – фигурку Санты. Конечно, деда-мороза здесь было бы не достать.