В общем, беготни получалось много, а нервов потрачено еще больше, и чем выше поднимались стены, тем тревожнее становилось на душе. Хотя со строительной площадкой повезло в том плане, что грунт холма, выбранного для будущего города-крепости, оказался каменистым, и значит, можно было надеяться, что здание не начнет проседать то тут, то там, не образуются трещины с последующим развалом постройки.
Ну и поскольку общий архитектурный стиль Рус выбрал готический, то такой элемент стены, как контрфорс, тоже внушал надежду, что стены не поведет и не выгнет наружу под собственной массой, несмотря на все ухищрения по облегчению строительных блоков.
Еще давило на нервы то обстоятельство, что цемент производится все-таки кустарно, и существовал немаленький риск, что с течением времени блоки, напитавшись сыростью, начнут разрушаться… Все-таки не заводской из двадцать первого века высшего качества. Хотя тут Рус сделал все что мог, выбрав из сотен составов, что были им произведены экспериментально, самый лучший по всем возможным параметрам.
«В конце концов, не боги горшки обжигают», – пытался он себя успокоить.
Видел он в свое время бетонное строение середины девятнадцатого века, так крепость бетонных блоков была на зависть современным с железной арматурой. А тогда ведь производство цемента тоже можно назвать кустарным. В общем, это обстоятельство внушало некоторую надежду на то, что и его бетон простоит не то что века, а тысячелетия!
Понятно, что для строительства он изготовил несколько самых необходимых инструментов, таких как уровень со стеклянной колбочкой с водой и пузырьком воздуха внутри, банальный отвес, плюс натягивались веревочки, чтобы, не дай боги, линии укладки не пошли волной.
Что до крыши, то Рус решил все же особо не экспериментировать и изготовил классическую керамическую черепицу. Правда, глину для нее пришлось везти издалека, из северных долин, ибо в горах ничего подходящего не нашлось.
А чтобы здание не вызывало тоску своим серым цветом, то его, конечно же, чуть осветлили декоративными элементами из бетонных панелей с добавлением светлого песчаника, а кроме того, тут подсобили две девчушки, Зара и Мила, что, став очень состоятельными невестами благодаря своему бисерному производству, продолжали заниматься стекольными экспериментами.
Однажды попавшись Русу на глаза и получив от него демонстративный нагоняй за несанкционированное производства бисера, пусть и не в ущерб основному производству (он тогда изготавливал стеклянные наконечники для стрел), они теперь с каждым результатом своих экспериментов бежали к нему. И вот как-то зимой, еще до начала строительства храмового комплекса (только-только начали рыть траншею под фундамент), прибежали с очередным итогом своих опытов, протянув несколько кусков стекла, искрящегося в солнечных лучах.
– Посмотри, князь, что получилось!
– О! – сразу по достоинству оценил результат Рус.
Он сразу понял, что в расплав стекла девицы добавили минерал под названием сурьма, что недавно был обнаружен в Словацких рудных горах. Добавили сурьму от совсем мелкого песка до достаточно крупных кусочков размером с ноготь.
Имея такой результат, Рус, не задумываясь, поменял местами свой дворец с храмом, то есть перенес последний в северный лепесток, чтобы вход в храм оказался с южной стороны, то есть освещался солнцем. Зачем? А затем, что он решил декорировать вход в храм стеклянными панелями с сурьмой. Сам вход слегка переделал, и теперь он имел глубину в три метра с сужением, из-за чего получалась воронка. В итоге получилось очень и очень…
Храмовые врата в лучах солнца сияли и искрились за счет особых свойств сурьмы. Ну и знак Рода на крыше, установленный по типу христианского креста над церковью, но изготовленный из все тех же стеклянных панелей с добавлением сурьмы, также сиял на солнце. А еще он сиял в ночное время, когда зажигали хитрую подсветку, над которой Русу тоже пришлось поломать голову.
Рус похвалил себя за то, что, несмотря на все риски, первым делом решил построить именно культовое сооружение, а не дворец для себя. Храм Рода практически сразу после постройки стал объектом паломничества, несмотря на то что строящийся Русгард (как решил назвать свой город-крепость Рус, сознательно подпустив в название некоторое скандинавское звучание по типу Асгарда) находился практически на отшибе славянских земель, более того на южной стороне Карпат, на самой границе с землями кочевников. В общем, чтобы до него добраться, нужно было сильно постараться и быть действительно верующим человеком.
Но слухи о храме теми же торговцами, а также племенными воинами, что приезжали за железом, разнеслись очень быстро и широко. Для людей, живших в полуземлянках, увидеть каменный храм бога Рода, да еще с сияющим в лучах солнца входом… Это было как попасть в иной мир.
Конечно, они наверняка слышали о подобных зданиях у тех же ромеев, кто-то даже видел, будучи у них на службе или, наоборот, в набегах на их земли. Но сколько человек их видело? И одно дело – слышать-знать, и совсем другое дело – увидеть воочию. И вот оно, великолепие во всей своей монументальности. Это для сознания простых людей после полуземлянок, в которых жили даже их вожди, казалось чем-то невозможным, словно сам бог Род приложил свою десницу к созданию сего шедевра.
А теперь представьте главное здание, где, собственно, велись проповеди как самим Богумилом, так и его сторонниками по реформации религии с целью установления единобожия и недопущения религиозного раскола племен, выбиравших себе богов-покровителей в зависимости от каких-то своих предпочтений. Высоченное здание с огромными по местным меркам (два метра в основании и шесть метров высотой) застекленными окнами из цветных витражей, что готовились всю зиму перед строительством, да и во время самого строительства. С отделкой внутри здания тоже подсуетились загодя. Дабы людей не смущали голые серые стены, их сразу закрыли деревянными панелями из дуба с искусной резьбой на религиозную тематику.
Перед панно, освещая их, а также остальное пространство храма, что особенно ценно в сумерках и в ночное время, на массивных тумбах стоят чаши из все того же стекла с сурьмой, в которых горит яркое и бездымное пламя – древесный спирт.
Акустика тоже получилась неплохой, а легкое эхо, что все-таки имело место быть, придавало словам говорящего дополнительную значимость.
В общем, не было ничего удивительного в том, что новое видение религии, типа возвращенное к истокам, быстро завоевывало популярность в народе. Ведь кому больше поверишь? Своим жрецам, что одеты в грязные шкуры и прокоптились дымом в своих лесных капищах, коих и видят-то от случая к случаю, или жрецу, проповедующему в столь огромном здании в нарядной одежде? Ответ очевиден. Простые люди просто в силу своей природы тянутся к новому и возвышенному, и это им дали в полной мере.
Первый шаг в объединении славянских племен был сделан. Конечно, потребуется еще немало времени, сил и средств, чтобы новое религиозное видение овладело всеми. Где-то придется действовать крайне грязными методами, всегда найдутся воинственные ретрограды, но без этого тоже никуда, и тем не менее результат будет достигнут.
«Осталось объединить славянские племена политически в единую общность, так, чтобы они и думать не могли о разделении», – решил Рус.
В этом плане было, пожалуй, сложнее. Лех сейчас работал над все-таки больше силовым объединением племен, помогая одним против других, устанавливая свое влияние над сателлитами. Но проблема тут в том, что стоит только ослабить хватку, и все тут же развалится, вспомнят о своей былой незалежности, как бы хорошо при этом им жилось. Им – это, конечно же, вождям…
Продержись племена в таком состоянии два-три поколения, и можно было бы на что-то надеяться, но, увы, есть несколько внешних сил, что этому станут активно мешать. Для начала это авары, что вот-вот ворвутся в Дунайские долины, ну и, конечно же, ромеи, коим под боком нарождающаяся сила совсем не в жилу, они постараются сделать все, чтобы вновь разбить славян на отдельные, в идеале враждующие между собой племена, и в этом, надо признать, они дока.
27
Вторым возводимым зданием стал княжеский дворец. Но он был сильно поменьше храмового комплекса, всего-то размером с молельный зал, но с возможностью роста.
Параллельно строились казарма и вообще военный квартал, благо, что на строительстве храмового комплекса набили руку строители, пусть и из числа рабов, но контроль все равно оставлял жестким, так что не отвлечься на какое-нибудь стороннее дело. Но тут, как говорится, не очень-то и хотелось, тем более что было кому заняться этими самыми сторонними делами, тому же брату Славяну. Тот только рад был покинуть стройку и наведаться в «гости» к гуннам с совместным с горцами набегом.
Набеги, понятное дело, устраивали не из чистого озорства или потому что скучно, а с целью разжиться скотом для провианта, ведь многочисленных рабов, занимавшихся тяжелым физическим трудом, дабы они были полны сил, надо обильно кормить и одевать, так что требовались кожа для обуви, меховые шкуры для одежды. Для тех же целей женщины тянули крапивно-шерстяные нити для ткани.
Остатки гуннов, что «паслись» в плодородных долинах Среднедунайской низменности, сохранившись, словно в каком-то естественном природном заповеднике, окруженном естественными границами в виде гор со всех сторон, до недавнего времени жили не тужили и горя не знали. Особо к ним никто не лез, и даже наскоки появившихся в Карпатах славян, вступивших в союз с местными горцами и гепидами, можно было расценивать как мелкую помеху и жестко ответить, собрав в кулак всю свою армию, но одновременно с этим их с востока стали сильно давить гуры.
До недавнего времени гуры представляли собой три мощных племенных союза, состоящих из кутригуров, утигуров и оногуров. Они занимали огромные степные просторы от Днепра до Волги, но пришли авары и буквально раздавали попавшихся им на пути утигуров.