Понятное дело, что аборигенам пришлые даны тоже никуда не уперлись, самим земли нормальной мало, разве что обратить переселенцев в рабов, и многим из числа первых беженцев, что бежали разрозненно, на свой страх и риск, в этом плане сильно не повезло, так что и здесь, на берегах будущих Швеции и Норвегии, вспыхнула ожесточенная война.
Надо сказать, что в это время тут и так весьма длительное время шла довольно ожесточенная распря. Два крупнейший народа – геаты, жившие на западе, и собственно свионы, обитавшие на востоке, – выясняли между собой, кто из них главнее и кому властвовать в регионе. В данный момент побеждали свионы и их союзники.
Даны высадились на территории геатов, она просто оказалась ближе. Случились первые мелкие стычки на побережье, но геаты не были дураками (невольно поумнеешь, когда поражение светит, а тут еще в спину бьют): несмотря на пролитую кровь, они предложили данам объединиться против свионов, пообещав часть их территории новым союзникам.
Данам деваться, по большому счету, было некуда. Биться с геатами дальше – это значит совсем ослабнуть, ведь боеспособных воинов осталось всего три-четыре тысячи, а противник может выставить вдвое больше. Куда-то перебираться на свободные земли, забравшись совсем на север? Так море не позволит, побьет все корабли о скалы, да и не выжить там. Опять же, жрать практически нечего, уплывали-то с родных берегов с самым минимумом необходимого, а зимой особо не порыбачишь. Так что, заключив союз и скрепив его кровью, то бишь свадьбой, обрушились на свионов.
Свионов в плане общей численности, с учетом союзников, кои прибивались именно к свионам, видя, что они побеждают геатов, было даже немного больше объединенной армии, и в теории они могли отразить вторжение, но это если бы были к нему готовы и загодя собрали силы. Но они оказались не готовы. В силу природных условий, скудных земель, где из-за плохого климата сколько-нибудь большим общинам не прокормиться, жили они сильно рассредоточено, так что просто не успели собрать армию для отражения вторжения.
Как результат, свионы были к началу лета разбиты и поглощены геатами и данами по частям. Союзники, захватывая один их бург за другим, вырезали мужчин и оставляли себе молодых женщин, обращая прочих в рабов. Так что свионов, подписавшихся на набег на стороне лютичей, настигла такая вот кара.
Но на этом еще ничего не закончилось. Лех, распространив власть над всеми славянскими племенами и над частью готов, кои обитали с ними вперемешку, из-за прогрессирующей мнительности напополам с манией величия посчитал, что недостаточно повысил свой авторитет в глазах вождей, из-за чего власть его все еще шатка. Он решил закрепить результат победой над внешним врагом. Отомстить, опять же, надо, это святое дело.
И кого же он выбрал в качестве своей цели? Хотел сначала западных пруссов окончательно додавить, но понял, что это слишком легкая жертва в глазах остальных (опять же, Рус их легко бил, и в том, чтобы добить их, нет никакой славы), а потому напал на саксов. Ведь именно на них Рус, что ни говори, споткнулся. По крайней мере, именно такую идею он вбросил в народ, дескать, он, пан, сейчас легко побьет тех, кого не смог побить Рус. Не знал, глупыш, что идею о нападении на саксов ему подкинули агентессы Ильмеры через жен его соратников.
Рус все-таки не оставил мысль добить саксов, но поскольку самому было несподручно, то решил втемную подписать на это дело Леха. И тот не подвел, уцепился за идею всеми ногами и руками. Причем пан сделал все по уму и пригласил к веселью соседей, все тех же тюрингов и франков с прочими готами. У оных имелось сразу три причины согласиться на повторный поход к саксам.
Первая – гуртом и батьку бить легче. Вторая – трофеи, причем можно разжиться не только барахлом сомнительной ценности и рабами, но еще и землями прирасти, на что, собственно, и сделал акцент Лех, предложив участником похода разделить территорию противника между собой. Третья, и самая серьезная – если сейчас не добить саксов, а славяне их не одолеют до конца, то через какое-то время обязательно прилетит жесткая ответка, месть ведь никто не отменял. А саксы весьма мстительны и жестоки.
Так что на ослабевших в двух кровопролитных войнах саксов вновь обрушились силы тройственного союза, к которому чуть позже опять присоединились фризы. Такого целенаправленного натиска саксы уже не выдержали и, откатившись на север, сами принялись бежать на острова, в свою очередь выбивая оттуда все еще живущих там данов. Ну а данам, в свою очередь, не осталось ничего другого, как, собрав манатки, окончательно перебраться на север, полностью поглотив остатки свионов.
Рус только головой качал, изучая поступающие с севера новости. Все получилось лучше, чем он ожидал. Ненавистные саксы выбиты с материка на острова, но не английские, а на практически голые скалы, откуда им некуда будет деться. Да и численность их после всех войн оставляла желать лучшего, хорошо если тысяч двадцать наберется.
Сам он все это время продолжал строительство своего города-крепости, застроив его примерно на четверть. Его городом, конечно же, не могли не заинтересоваться соседи, в первую очередь самые близкие как по расстоянию, так и по родству – словаки. Вождь Грон, побывав в гостях у Руса, дабы отметить его возвращение и попировать в честь победы, тоже захотел себе такой дворец, ну, или, скорее, его сын. Все допытывался, как дорого и долго строились сии хоромы. Ну и попросил по-родственному и ему такой же отгрохать.
Рус, ожидал чего-то подобного. Не могли вожди не заинтересоваться возможностью стройки таких зданий у себя, чтобы еще больше подчеркнуть свое величие. Поэтому он подготовил несколько проектов и макетов. Тут ведь как? Одно дело – знать, что где-то ромеи и еще кто-то строит каменные здания, и совсем другое – знать, что кто-то из их народа строит себе такое же. Это ведь не чужаки, это свой, и вот это обстоятельство уже начинает бить по самолюбию. Дескать, а чем я хуже? Почему у меня такого нет?
Хотя, если уж на то пошло, то такие мысли у них стали появляться не без внедрения их со стороны все тех же агентесс Ильмеры. Грон же с сыном захотели себе раньше других даже не только и не столько из-за близости проживания, но и потому что сама Ильмера обитала у них, вот и капала на мозги мужу, что живем, мол, как нищеброды в земляной норе. А как известно, ночная кукушка – существо отнюдь не самое милое, выедает мозги так, что… В общем, лучше сделать, как она просит.
Иной раз Рус сам удивлялся тому, насколько мощный инструмент влияния он создал с помощью сестры. А ведь всего-то и надо было, что бросить там слушок, тут фразу вставить в разговоре, и вот вождь, слыша пересуды вокруг, начинает чувствовать себя неполноценным, как если у него детородный орган меньше мизинца, да и тот не работает, и все об этом догадываются и смеются за спиной.
– Нет ничего невозможного, – улыбнулся Рус. – Присылай своих людей, кто будет строить. Я, как сам видишь, своих работников выделить не могу, самому не хватает… Их тут всему научат, попрактикуются, набьют руку на строительстве простых домов, и будет у тебя дворцовый замок, какой пожелаешь. Но сначала все-таки надо уважить Рода и построить дом ему.
– Это да… построим.
– Ну а чтобы он не пустовал, пришли также тех, кто станет его в этом доме чтить. Их тоже обучат необходимым знаниям.
– Пришлю…
Вот так, в том числе через тщеславие вождей, Рус принялся продвигать свои идеи. Процесс не самый быстрый, но надежный.
41
К концу лета Рус получил первый кубометр селитры. Купил у ромеев, ясное дело. Селитра, конечно, была грязной, хватало земли и дерьма, как бы не половина от общего объема, так что пришлось взяться за очистку и начать эксперименты по изготовлению пороха с перегонкой калиевой селитры в натриевую, благо теорию знал.
Правда, перед этим, чтобы подтвердить легенду, что селитра ему нужна исключительно для окраски доспехов, покрасил новый доспех с ее помощью в красный цвет. Получилось весьма… да, весьма. Старый доспех ушел в переплавку, очень уж он стал мятый. Кроме того, его, несмотря на все меры предохранения, начала пожирать ржа. Все-таки бронза в качестве элементов скрепления стальных пластин между собой оказалась не самым лучшим вариантом, так что пластины начало разъедать в местах клепок, и по возвращении из северного похода пластины доспеха уже серьезно гуляли. Так что пришлось делать новый.
Все тут же захотели и себе такую же красоту, к тому же угодную богу войны Перуну, ведь красный его цвет, а потому не было ничего удивительного в заказе еще больших объемов селитры у ромейских купцов. А те и рады по факту за дерьмо получать первоклассную сталь от тупых, но таких жадных до ярких побрякушек варваров. Разве что Славян почему-то остался верен черному цвету.
Что до серы, то ее добывали славяне, проживавшие в районе слияния рек Вислы и Сан. Шла она в основном по лекарской линии (от окуривания до приема внутрь), ну и боролись с ее помощью с насекомыми, дабы сберечь урожай зерновых. Так что с этим ингредиентом никаких проблем не имелось, добудут, сколько надо.
Бух! Изрыгнув факел пламени и тучу дыма, выстрелила маленькая, чуть ли не игрушечная пушечка, отлитая из чугуна. Ну как маленькая? Масса ее была такая, при полутора метрах длиной, что едва вздрогнула. Рус, ничего не понимая в артиллерии, заложил изрядный запас прочности в изделие, да и с количеством закладываемого пороха не увлекался. Так, чисто чтобы проверить тот или иной состав и зернистость пороха на эффективность, определяя ее по дальности полета снаряда. Ядрышко размером с мячик для игры в теннис улетело метров на пятьдесят.
На первые испытания Рус пригласил своего брата Славяна, пообещав сюрприз. А то обидится еще, что не взял его, когда узнает. А он узнает. Все-таки гром от стрельбы не скрыть, да еще в горах с его эхом. Ну и хотел его привлечь к этому делу, то есть сделать командиром артиллерийских войск. Кому как не брату доверить один из самых опасных секретов?