Но и этот штурм, затянувшийся на без малого час, был отбит. Тогда противник решил повторить финт с башнями, только теперь решили запалить всю стену. Дым вонял как-то совсем отвратно.
– Что они там жгут? Меня аж тошнит…
– Говно, князь.
– Ясно…
Но хуже того, в работу вступили отремонтированные ромеями девять баллист, что начали швырять каменные ядра в опаляемую огнем стену, и противопоставить этому было практически нечего. Все, что могли делать защищающиеся, это, находясь подальше от стены, вести стрельбу навесом из тех же баллист и луков. Вот только от стрел расчеты защищались щитами, а слепой обстрел навесом из баллист был крайне неточен, по сути попасть можно только случайно, и даже пару раз действительно попали, но роли это не сыграло.
Ромеи методично долбили стену, и это начало приносить плоды. Сначала они сбили всю бетонную облицовку, а потом стали разрушать саму землебитную стену, что была сильно пересушена огнем, который поддерживали днем и ночью.
– Князь, еще немного, и стена обрушится…
– Вижу… Тащите все подготовленные для строительства блоки и начинайте разбирать только что построенные дома. Будем ставить стену, чтобы образовался загон.
Воины повеселели, оценив задумку князя, и стену выстроили за одну ночь. Невысокую, всего в пару метров высотой, но этого было более чем достаточно для уничтожения прорвавшегося в город-крепость врага. Дротики, что метались фактически в упор, пробивали хлипкую броню пехотинцев. Собственно, у ромейской пехоты ее как таковой и не имелось, в лучшем случае кожа, у кого-то Рус заметил жилетки из толстых, круто просоленных пеньковых канатов. Ну и стрелами всех утыкали, устроив перекрестный обстрел. А под конец еще и пушки жахнули, превратив все в кровавый фарш. В этой атаке ромеи потеряли больше всего воинов, больше тысячи, и, осознав, что попали в ловушку, стали спешно отступать.
Рус тряхнул головой. Ему на миг показалось, что он видел Комана, который умудрился уцелеть в этом месиве и уйти в числе считаных десятков человек.
«Привидится всякое дерьмо с угара, замешанного на этом самом дерьме», – подумал он.
И пока авары решали, что делать дальше, обороняющиеся стали спешно восстанавливать внешнюю стену, благо противник истратил большую часть снарядов для баллист.
Прошла еще пара дней, и авары снова стали тащить из леса стволы больших деревьев. Снова сложили огромное кострище и запалили. Пока горел один костер, авары продолжали таскать деревья складывая кострища вокруг города-крепости. Люди заволновались. Да и Рус был далек от спокойствия, поняв, что им приготовили.
– Удушить собрались… Будут зажигать костры один за другим в зависимости от направления ветра…
Князь поморщился от дыма, от которого уже начинала болеть голова. План трещал по швам. Вообще Рус надеялся, что он хорошенько причешет не только ромеев, но и самих авар под стенами, и когда те потеряют кучу воинов, будет еще больше раненых, упадет их боевой дух, тут-то и выскочит «из-за холмов» Славян. Но, как всегда бывает в таких случаях, что-то пошло не так.
В надежде вернуть все в прежнее русло, он организовал ночную вылазку, и несколько десятков воинов обстреляли подготовленные завалы дров зажигательными стрелами. Завалы сгорели, но это ничего не изменило. Авары натаскали древесины еще, только теперь устроили мощную охрану.
Противник поджигал одну кучу дров за другой, и Русгард постоянно находился в задымленном состоянии. Лишь пару дней всего стоял штиль, а однажды прошедший дождь стал истинным спасением, но это все лишь оттягивало неизбежное. Люди уже валялись без сил, ибо любое движение тут же приводило к тому, что голову словно пронзал стилет.
Требовалось что-то сделать, но Рус не представлял, что, и он чувствовал себя крайне неуютно под взорами воинов, ожидавших от него чуда. Ну как же, он же Финист, любимец богов. Так где же эта божественная помощь? Вот какой вопрос видел князь в глазах доверившихся ему людей.
Чтобы хоть ненадолго укрыться от рвущих душу взглядов, Рус самым позорным образом сбежал в свой дворец и, более того, скрылся в детской, где его будут искать в последнюю очередь. Семья, конечно же, была эвакуирована из города и находилась у родичей.
Рус бездумно перебирал игрушки, что хранились в сундуке, всех этих пошитых медвежат, мячики, вырезанных коней на колесиках, кубики, колечки и многое другое. Даже не сразу понял, что в комнате воздух хоть и затхлый, но без дыма, так что вдыхал он его полной грудью, словно это свежий горный воздух, наполненный озоном.
С невольной мысленной просьбой о помощи поднял с закрытыми глазами голову вверх. Подняв веки, увидел слегка раскачивающуюся деревянную птицу – пожалуй, самая популярная игрушка среди детей. Ну как же, она символизирует самого Финиста.
Рус как-то попробовал себя в резьбе по дереву, причем сделал не просто тело и два крыла, прибив их гвоздями, а из цельного куска дерева с раскрытыми крыльями и хвостом. Видел он как-то такое в свое время по телевизору, делали мастера-резчики. И надо же, получилось. Правда, потом нашлись мастера, что делали таких птиц на гораздо более высоком профессиональном уровне, но вот эта первая его поделка, раскрашенная в красные, желтые и черные цвета детьми, висела у него над головой и покачивалась.
Рус залип взглядом на этой птице. В голове что-то забрезжило, но тяжело. Мозг, отравленный дымом, не хотел думать, этот процесс сейчас доставлял почти физическую боль. Дверь открылась, и в комнату заглянул один из его дружинников.
– Княже…
– Что случилось?
– Ничего… Обед…
– К демонам Чернобога этот обед! Зови сюда всех мастеров, что могут работать по дереву! И бумаги мне! Много! Живо!!!
С радостной улыбкой от уха до уха дружинник, поняв, что князь что-то придумал, стремглав бросился выполнять его поручения. Слуги принесли бумагу, и когда созванные мастера появились во дворце, Рус уже ждал их с эскизами того, что им предстояло сделать в самые кратчайшие сроки.
66
Великий каган Баян в своем шатре, стоящем на невысоком, но великом по площади холме, с которого было отлично видно задымленный Русгард, собрал очередной совет из тарханов и ромейских командующих.
– Шаманы сказали мне, что скоро случится буря, – сказал он. – Это, как вы понимаете, послужит на пользу осажденным, так как ветер разгонит дым, и они вновь воспрянут духом. Сейчас же их можно взять практически голыми руками, что мы и сделаем.
Баян замолчал из-за раздавшегося в лагере гула, что стал быстро нарастать, принимая панические нотки. Стали слышны произносимые на разные лады имена:
– Рух! – причитали савиры.
– Сэнмурв! – вопили ираноликие авары.
– Демон! – истерили ромеи.
– Симург! – кричали европеоидные авары.
– Радогост! Нет, это Крышень! Да нет же, это сам Финист! – орали славянские воины, даже уже не столько с оттенком паники, сколько споря друг с другом, да так, что, казалось, еще немного, и дойдет до мордобоя.
Были еще крики, но все они так или иначе обозначали нечто крылатое в божественном и потустороннем значении.
– Что происходит? – вопросил он.
Один из его телохранителей выскользнул наружу, но тотчас же вернулся с ошарашенным видом.
– Ну?!
– Господин… там… там… Я не знаю, господин…
С раздражением и нетерпением Баян вскочил со своего места и выскочил из шатра, да так и замер на выходе. В небе действительно летало нечто с огромными крыльями красного цвета.
– Откуда…
– Из города… Выскочил в объятиях пламени и дыма… – пояснил кто-то.
– Похоже, это действительно Финист, то есть Рус, – произнес Коман.
– Хочешь сказать, что твой брат обратился в огненного сокола?! – взвился каган Баян.
– Э-э-э… я не знаю…
Люди тем временем стали панически метаться, разбегаясь во все стороны, когда над ними несколько тяжеловесно пролетало это нечто. Но вот это летающее нечто, сам ли Финист-Рус, Крышень, Симург, Сэнмурв или демон, направилось в сторону ставки кагана.
– Коня мне! – заорал он.
Баяну и так не по себе было от вида летающего чудовища, а тут еще остро почувствовал угрозу. К моменту, когда привели коня, каган даже поспешил навстречу, а точнее, в тот миг, когда Баян вскакивал в седло, из брюха этой птицы что-то выпало, да не в единственном числе, и устремилось вниз.
Бах! Бах! Бах! На земле вспухли огненные разрывы, и один из них почти точно перед конем кагана. Сам Баян, практически не пострадав от поражающих элементов, подлетел в воздух и, несколько раз беспорядочно кувыркнувшись, рухнул на землю. Хруп… При падении он еще успел услышать, как хрустнула его шея, после чего свет в глазах померк. А люди, после того как прозвучали первые взрывы, стали в панике разбегаться.
В любое другое время Рус ни за что бы не решился на полет на планере, да еще сделанном в кустарных условиях за остаток дня и ночь, да по собственным дилетантским чертежам, а он ведь ни разу не инженер-конструктор, лишь общую схему и принцип управления представляет, но отчаянные времена требовали отчаянных же мер. И он взлетел.
Вообще, на удивление, построить планер оказалось задачей несложной. Всего-то и надо было, что собрать между собой несколько жердей, вырезать нужное количество нервюров для формирования профиля крыла и все это дело обшить.
С обшивкой, правда, чуть не пролетел, ведь обычная ткань для такого дела подходила не сильно, даже если ее хорошо залакировать (так с лаком проблема), вощить тоже не самая лучшая идея, фанеры нет, но выход все же нашелся. В качестве обшивки Рус решил использовать тонко выделанную кожу, вот ее имелось в достатке. Откуда? Ну так заготавливали потихоньку для производства религиозных книг. Каждый вождь должен был получить по экземпляру после Великого вече. Бумага, конечно, есть, но качество до сих пор так себе, потому остановились на коже в качестве листов.
Сам планер получился семи метров длиной и с пятнадцатиметровым размахом крыла. Рус делал конструкцию как можно больше, ведь ему не только и не столько самому требовалось летать, сколько поднять достаточно большой груз – бомбы.