Сменяющие друг друга парадигмы отношения к разнообразию можно наблюдать в самых разных науках. Если рассмотреть развитие систематики по отдельным ее областям – орнитологической систематики, териологической, герпетологической, энтомологической и т. п., мы найдем сменяющие друг друга волны противоположных тенденций – к видодробительству и объединительству [Любарский 2009], что говорит о разном по степени общности представлении о виде. Если отдельно смотреть на историю таксонов того или иного ранга, мы обнаружим, что такие же волны имеют место и относительно объема родов и объема семейств. Более того, при изучении истории лингвистики такие же по характеру волны можно обнаружить относительно того, с какой позиции изучались языки – с индивидуализирующе-конкретной или абстрактно-обобщающей [Кошелев 2014]. Такие же волны можно обнаружить и в иных областях, например, можно проследить сменяющие друг друга моды на механицизм и холизм. Важно обратить внимание на то, что проходит насквозь, через сменяющиеся эпохи механицизма и холизма, каков общий вектор идейного развития проходит в иной плоскости, чем противоборствующие на поверхности интеллектуальные моды.
Но в данном случае, в XVII в., на излёте ятрохимии, противостоящая ей волна механицизма очень сильна, ведь речь идёт о возникновении науки, о самом начале новой мощной традиции знания. И различить сквозь хаос возмущений и мод неизменную составляющую представления о системе живых существ очень трудно. Раз Парацельс не оставил в явном виде системы живых форм, как же мы можем сравнить её с тем, что имеем в качестве наследия ятромехаников? На фоне проигравшей алхимии и победившей ятромеханики создаётся внешняя формальная классификация растений; как подчеркивал Линней – искусственная система. А если бы систему определял шаблон Парацельса, ятрохимия?
Не следует преувеличивать возможные отличия. Добавление биохимических и физиологических свойств не делает систему совершенно чуждой и непохожей на «обычную» морфологическую. Так и в случае с возможной системой в духе Парацельса, вряд ли она была бы совершенно незнакомой для нас. Просто возникли бы иные пропорции развития – не было бы имевшего место в реальности очень длительного чисто морфологического периода развития таксономии, сильнее была бы связь с прикладными, медицинскими задачами. Линней [Линней 1989] различал две категории ботаников, интересных в данном случае: эмпирики – классифицирующие по применению в медицине, и сеплазиарии – согласно порядку, принятому в фармакопее. Это, скорее всего, и есть системы, близкие к ятрохимическим.
Однако нам интересны не только эти общие слова, но и сама система. Да, она бы была – наверное – практичная и физиологичная… Поскольку сам научный предмет был бы определён иначе. А можно её увидеть? Вот просто саму расстановку таксонов? Насколько это безумно, как это выглядело бы с современной точки зрения?
Можно сделать и это. Дело в том, что – хотя ятрохимики-парацельсианцы были побеждены навсегда, вся та наука осталась в прошлом и сейчас во многом не понятна – но импульсы, из которых творили те учёные, работают и в последующие времена. И в XVII, XIX, XX вв. мы можем отыскать людей, которые тем или иным путём приходили к подобным взглядам, к сходному в тех или иных чертах мировоззрению – иногда эти люди оказывались зоологами или ботаниками.
Далеко не каждый биолог может, находясь в интеллектуально-чуждом окружении, принципиально расходясь с подавляющим большинством коллег в общем мировоззрении и основных оценках фактов, создать законченный интеллектуальный продукт, систему обширной группы живых существ. Таких людей мало, и потому примеры таких результатов крайне редки, но все же их можно найти.
Система Устери
В начале ХХ в. Альфред Устери создал систему растений, которая и является тем образом, в котором мы можем увидеть – что же получилось бы у ятрохимиков, если бы этот вариант науки победил.
Альфред Устери (Alfred Usteri, 1869–1948) – швейцарский ботаник. Изучал ботанику в Цюрихском университете, материал для диссертации собрал в путешествии по Филиппинам в 1902–1903 гг. (описал множество новых видов) [Quattrocchi 2006]. Одно время преподавал в Техническом колледже в Сан-Паулу в Бразилии, разработал флору окрестностей Сан-Паулу. Занимался антропологией и составил несколько антропологических публикаций [Barnhart 1965]. Вернулся в Швейцарию, жил недалеко от Дорнаха. Он читал лекции в Гётеануме, был членом Антропософского общества; написал несколько монографий и статей по ботанике, выполнил много ботанических рисунков [Steiner 2002]. Кроме того, он опубликовал систему растений [Usteri 1922; 1931], очерк о жизни растений в разные времена года [Usteri 1941] (переиздано: [Usteri 1987]); см. также [Usteri 1926; 1989; Pelikan 1962–1978]).
В своих книгах Устери по ходу изложения иногда касается близости разных групп. Если собрать эти упоминания и выразить в графической форме, получится схема, которая приведена ниже. Но важно заметить, что в книге Устери такой схемы нет – это моё вмешательство в его мысль.
Итак, система Устери. Это периодическая система цветковых растений, она включает 7 классов, 49 порядков и 343 семейства цветковых растений. Семейства и многие порядки этой системы традиционные, то есть те же семейства и порядки почти в том же составе признаются (более или менее) мейнстримными ботаниками (точнее, признавались в начале ХХ в., когда работал Устери).
При анализе этой системы прежде всего обратим внимание на то, что эта форма периодичности проведена с большой последовательностью. Всего 7 классов, в каждом 7 порядков, в каждом порядке 7 семейств. Очень редкие исключения относятся к вымершим или – по мнению автора – ещё не появившимся семействам. Таксоны расположены в строгом порядке. Это и составляет исконный соблазн любой таксономической системы. Периодическая система более упорядочена, в отличие от беспорядочной генеалогической системы. Ещё Любищев указывал на это качество периодических систем – и с тех пор появилось немало новых попыток создать периодические системы. Укажем только на самые интересные – системы для членистых [Павлов 2000; Popov 2002; Попов 2008] и периодическую систему для частей ДНК у Вулфсона [Moutevelis, Woolfson 2009].
Каковы же свойства периодической системы, выстроенной А. Устери? Кроме числового соответствия ступеней систему скрепляет и качественное своеобразие каждой ступени. Каждому из 7 подразделений любого таксона поставлено в соответствие определённое качество. Таким образом, все, например, третьи семейства всех порядков будут похожи между собой по этому качеству, а в третьем порядке третьего класса этот качество будет выражено с особенной силой. Для удобства представления можно эти качества отразить на схеме в виде цветов. В результате свойства семейства будут определяться положением в системе (соседством) – более близкие семейства более сходны между собой, чем дальние. Все семейства вместе образуют единый восходящий ряд форм, так что порядки являются не изолированными группами, а связаны в единую цепь форм. Так же организованы и классы. Кроме соседской близости, таксоны связаны ещё и общим цветом. При сравнении с периодической системой животных Окена и – тем более – с любой филогенетической системой система Устери поражает своей упорядоченностью (См. рис. на вкладке).
Возникает естественный вопрос: как же проявляется периодичность этой системы. Раз система периодическая, она должна предсказывать некие формы, а таксоны её должны описываться своим положением в системе. Какие же свойства растения можно вывести из положения его в системе Устери?
Это, в основном, экологические свойства. В системной характеристике растения возникают в первую очередь не биохимические (например, состав белков) и не нумерические признаки (скажем, число каких-то элементов). Сначала возникает общий облик растения. Так, в системе Устери периодически появляются кустарниковые и древовидные формы, периодически появляются в разных порядках водные, полуводные, засухоустойчивые растения, периодическим будет качество зигоморфности цветка. Тем самым строки в системе Устери – это последовательно развертывающиеся ряды таксонов, а столбцы – жизненные формы некоторого уровня. Имеется в виду, что наряду с системой таксонов можно выстроить и систему биоморф со своими рангами, и вот некоторые довольно высокие ранги биоморф упорядочены как столбцы в этой системе.
Итак, в систему Устери включено более 200000 видов, 343 семейства, 49 порядков и 7 классов. Впрочем, периодическая система у него до видов не доходит – это общий видовой объем этих 343 семейств.
Это не единственная система, на которой можно продемонстрировать, каким бы образом развивалось построение систем живых существ, если бы победила ятрохимия. Можно вспомнить разработки Гёте [Гёте 2014], а также систему, построенную Океном [Окен 1836; Oken 1847], и некоторые более поздние попытки (скажем, нумерологическую систему МакЛи или идеи Уоллеса в области биогеографии) [Павлинов, Любарский 2011; Wallace 1876]. Но нет цели перечислить все такие системы – важно лишь показать, о чём примерно идёт речь. Кстати, разработки Окена имели для XIX в. столь странный вид, поскольку он продолжал давние традиции алхимической мысли – находился под влиянием идей Роберта Фладда [Breidbach, Ghiselin 2002].
Эти «экологические» столбцы, таксоны системы биоморф, могут также прочитываться как уровни организации. В очень многих случаях показано следующее: система филогенетических линий проходит множеством независимых линий через границы уровней организации [Татаринов 1976; Zherikhin, Gratshev 1995]. То есть в плане строения некоторой группы организмов имеются определённые уровни организации, высшие и низшие, и набор генеалогических линий пронизывает эти уровни, создавая тем самым как бы периодическую систему форм. Системы, которые описывают такие ситуации и при этом пытаются в таксономии отобразить не монофилетическое единство, выглядят безумно для современных систематиков: в них все таксоны «неправильные». Однако это не система монофилетических таксонов, а система уровней организации. Филогения может рассматриваться как случайный исторический процесс, ограниченный внутренними законами организации, и потому самые разные генеалогические линии упорядоченно проходят через одни и те же ступени.