Польское правительство в благоприятном смысле учитывает внушения правительства Великобритании, которому в ближайшие часы будет дан формальный ответ в этом вопросе.
Липский не имели ни каких конкретных предложений. На вопрос Риббентропа имеет ли Липский полномочия для переговоров, тот ответил отрицательно (72):
Затем имперский министр иностранных дел кратко рассказал, об обмене мнениями между германским и английским правительствами и предложении Германии о том, чтобы в течение 30 августа в Берлин прибыл польский представитель. Фюрер прождал целый день, но лишь под вечер получил от английского правительства довольно бессодержательное заявление.
На повторный вопрос имперского министра иностранных дел о возможных полномочиях Липского на ведение переговоров тот вновь заявил, что вести переговоры не уполномочен.
Чтобы ответить, почему поляки игнорировали переговоры нужно изучить большее количество документов. Возможно, это была инициатива Великобритании через Польшу втянуть Германию в войну именно сейчас, либо это инициатива поляков, окрыленных соглашением с Великобританией и решивших действовать. Польша хотела с выгодой использовать для себя нарастающий конфликт (захват немецких территорий). Великобритании и Франции было важно, чтобы Германия пошла войной дальше на восток. Разгромив Польшу Германия, выходила непосредственно к границам с СССР. Причем с поправкой на то что, теперь под властью рейха были западные белорусские и украинские земли. Это создавала почву уже для непосредственных противоречий между СССР и Германией (договор о ненападении между Германией и СССР снял этот момент). Но Германия при этом оставалась с постоянной угрозой на своих западных границах. Что для нее было не приемлемо.
Важный вопрос: какова роль Великобритании в упорстве поляков? Ведь именно они дали свои гарантии. А потом еще в самый канун нападения Германии заключили соглашение о взаимопомощи с Польшей.
Приведу несколько показательных цитат польских политиков. Маршал Польши Э. Ридзь-Смигли в июне 1939 г. сказал: «Польша хочет войны с Германией, и Германия не сможет избежать ее, даже если захочет». 18 августа польский посол во Франции Ю. Лукасевич сообщил министру иностранных дел Франции Бонне: «Не немцы, а поляки ворвутся вглубь Германии в первые же дни войны!»
Очень показательны действия Польши в отношении Данцига. 1 августа 1939 г. Польша ввела экономические санкции против вольного города. Выполняя таможенные функции Данцига, Польша могла серьезно усложнить экономическое положение города. На это 4 августа Данциг потребовал убрать польские таможни с границы Данцига и Восточной Пруссии. Варшава в этот же день заявила, что любые действия против польских служащих будут рассматриваться как акт насилия со всеми вытекающими последствиями. Данциг уступил. Все действия Польши (здесь и притеснение немецкого меньшинства в последние месяцы, и обстрел немецких самолетов) только нагнетали конфликт.
Польша если сослаться на заявление Э. Ридзь-Смигли стремилась к войне с Германией. Логика польских военных понятна, удар по Германии с двух сторон давал большие шансы на успех. Но успех был возможен только в том случае если Франция и Великобритания выполнят свои союзнические обязательства. Интересно, какие территории Польша хотела присоединить к себе по итогам победоносной войны с Германией?
Следует знать, что между Германией и Великобританией на всем протяжении нарастания конфликта, особенно в последние недели, постоянные велись приватные переговоры. Из донесения посла СССР в Великобритании И. Майского В. Молотову (3 мая 1939 г. В. Молотов сменил М. Литвинова на посту Наркома иностранных дел СССР) (71):
Имеется ряд симптомов, что помимо официальных переговоров между британским правительством и германским правительством, осуществляемых с помощью нот, через послов и т. д., Чемберлен ведет еще «приватные» переговоры непосредственно с Гитлером через голову Форин офиса. Именно с этими «приватными» разговорами связано таинственное появление на аэродроме в Лондоне 27 августа каких-то «гонцов» из Берлина, о чем я уже сообщал вам на днях, а также менее таинственные полеты между Лондоном и Берлином каких-то подозрительных эмиссаров, наблюдавшиеся в последние 2—3 дня. Точные доказательства наличия «приватных» разговоров сейчас еще трудно привести, однако имеется много материала для весьма серьезных подозрений вплоть до того, что относительно подготовки премьером почвы для нового Мюнхена высказывали опасение даже некоторые руководящие лейбористы из числа тех, которые с усердием, достойным лучшей участи, проводят политику поддержки Чемберлена.
С Польшей вполне мог произойти очередной «Мюнхен». О чем шли приватные переговоры остается загадкой (много документов остается засекреченными). Но Польша упорствовала. А значит, прежде чем Германии нападать на Польшу, ей, нужно было точно знать, что западные страны не выступят. И, по всей видимости, она это узнала, раз 1 сентября напала на Польшу. Это показывает, что непосредственно нападению на Польшу открывал не договор о не нападении между Германией и СССР, а франко-британская позиция в отношении военных действий против Германии. В августе 1939 г. определяющим фактором удерживающим Германию от нападения была позиция Франции и Великобритании.
Современник событий американский журналист У. Ширер, прокомментировал предоставление гарантий Великобритании Польше:
Вполне можно застраховать пороховой завод, если на нем соблюдаются правила безопасности, однако страховать завод, полный сумасшедших, немного опасно.34
Говоря о немецких предложениях Польше можно сказать что ей, скорее всего, не хватило политической прозорливости. Они пошли на принцип в жизненно важном для Германии вопросе, не понимая всей важности для последней Данцига. И при этом, не оценив адекватно всех выгод от германо-польского союзничества и последствий для себя в случае отказа.
1. В. Кейтель начальникВерховного командования Вермахта в 1938—1945 гг. 2. У. Ширер американскийжурналист, военный корреспондент, в 1934—1940 гг. жил в Германии3. В. Гжибовский посол Польши в СССР в 1936—1939 гг.
В современной польской историографии есть точка зрения (вполне официальная) о том, что Польша упустила свой шанс быть союзником Германии. 28 сентября 2005 г. в газете «Rzeczpospolita» было опубликовано интервью польского профессора Павла Вечоркевича.35 Вот некоторые выдержки из этого интервью (рекомендую прочитать интервью):
У них (у Германии) была цель крепко связать Польшу с политикой Рейха. Принимая их, Речь Посполитая не понесла бы никакого значительного ущерба. Гданьск не был тогда польским городом, а автострада через коридор была, о чем мало кто помнит, идеей нашей дипломатии, которая появилась в 30-х годах в качестве попытки нормализовать польско-германские отношения…
В последнем разговоре с Беком в Берхтесгадене Гитлер напрямую сказал, что каждая польская дивизия под Москвой – это одной немецкой дивизией меньше. Глава Рейха предлагал нам тогда участие в разделе Европы…
Мы могли бы найти место на стороне Рейха почти такое же, как Италия и, наверняка, лучшее, нежели Венгрия или Румыния. В итоге мы были бы в Москве, где Адольф Гитлер вместе с Рыдз-Смиглы принимали бы парад победоносных польско-германских войск. Грустную ассоциацию, конечно, вызывает Холокост. Однако, если хорошо над этим задуматься, можно прийти к выводу, что быстрая победа Германии могла бы означать, что его вообще бы не случилось. Поскольку Холокост был в значительной мере следствием германских военных поражений.
П. Вечоркевич, отмечает, что:
– Немецкие предложения не нанесли бы значительного ущерба Польше.
– Присоединившись к Германии, Польша имела бы лучшее положение, чем Венгрия или Румыния. (Скорее всего, так и было бы.)
«В итоге мы были бы в Москве, где Адольф Гитлер вместе с Рыдз-Смиглы принимали бы парад победоносных польско-германских войск». (Как относиться к таким польским заявлениям российской стороне?) Те же самые идеи высказывали польские политики в 30-х гг. ХХ в. На протяжении десятилетий ни что не смогло поколебать такое устойчивое и самобытное понимание поляками своей государственности и своих национальных интересов. Для полной картину следует добавить планы превентивной войны Польши против Германии в 1932—1933 гг. Право Польши иметь такие планы. Только в таком случае это идет в разрез с российскими и германскими национальными интересами со всеми вытекающими для поляков последствиями.
Черчилль так обозначил польские черты национального характера:
Героические черты характера польского народа не должны заставлять нас закрывать глаза на его безрассудство и неблагодарность, которые в течение ряда веков причиняли ему неизмеримые страдания… Нужно считать тайной и трагедией европейской истории тот факт, что народ, способный на любой героизм, отдельные представители которого талантливы, доблестны, обаятельны, постоянно проявляет такие недостатки почти во всех аспектах своей государственной жизни.
Слава в периоды мятежей и горя; гнусность и позор в периоды триумфа. Храбрейшими из храбрых слишком часто руководили гнуснейшие из гнусных! И все же всегда существовали две Польши: одна боролась за правду, а другая пресмыкалась в подлости.36
Это мнение непосредственного участника событий Второй мировой войны. Хотя, возможно, Черчилль наговаривает на поляков.
Представление о Польше как о невинной жертве Германии достаточно сомнительно. Когда обращаешься к документам, становится видна полная картина действий польской дипломатии, направленная на любую возможность присоединения к себе новых территорий.