На мое указание, что мы со своей стороны считаем взаимное невмешательство во внутренние дела необходимой предпосылкой нормальных отношений, Риббентроп ответил, что с удовлетворением принимает это к сведению.
В остальном он сказал: мы считаем, что противоречий между нашими странами нет на протяжении всего пространства от Черного моря до Балтийского.По всем этим вопросам можно договориться, если Советское правительство разделяет эти предпосылки, то можно обменяться мнениями более конкретным порядком.
3 августа в телеграмме Молотову Астахов, сообщил пункты, по которым германская сторона хочет получить ответы (137):
1) считаем ли мы желательным обмен мнениями по вопросу улучшения отношений и если да, то
2) может ли Советское правительство конкретно наметить круг вопросов, которых желательно коснуться. В этом случае германское правительство готово изложить и свои соображения на этот счет;
3) разговоры желательно вести в Берлине, так как ими непосредственно интересуются Риббентроп и Гитлер.
Ответ Молотова 4 августа был следующий (139):
1) по первому пункту мы считаем желательным продолжение обмена мнениями об улучшении отношений, о чем было мною заявлено Шуленбургу 3 августа.
2) что касается других пунктов, то много будет зависеть от исхода ведущихся в Берлине торгово-кредитных переговоров.
Немецкая сторона явно торопилась с политическими переговорами, постоянно подталкивая советскую. Так К. Шнурре предложил снабдить торговый договор специальным коммюнике или секретным протоколом, оговаривающий улучшение политических отношений (140). Москва отклонила это предложение, посчитав это «неуместное и непонятное забегание вперед» лишним (141). Сложившаяся ситуация подстегивала немецкую сторону идти на уступки по кредитному соглашению для ускорения переговоров.
Германские высшие чины, беседуя с Астаховым, делали намеки по возможным политическим решениям международных проблем (142):
Немцы желают создать у нас впечатление, что готовы были бы объявить свою незаинтересованность (по крайней мере, политическую) к судьбе прибалтов (кроме Литвы), Бессарабии, русской Польши (с изменениями в пользу немцев) и отмежеваться от аспирации на Украину. За это они желали бы иметь от нас подтверждение нашей незаинтересованности к судьбе Данцига, а также бывш [ей] германской Польши (быть может, с прибавкой до линии Варты или даже Вислы) и (в порядке дискуссии) Галиции.
При этом Астахов подчеркивал (142):
Не берусь утверждать, что, бросая подобные намеки, немцы были бы готовы всерьез и надолго соблюдать соответствующие эвентуальные обязательства. Я думаю лишь, что на ближайшем отрезке времени они считают мыслимым пойти на известную договоренность в духе вышесказанного, чтобы этой ценой нейтрализовать нас в случае своей войны с Польшей. Что же касается дальнейшего, то тут дело зависело бы, конечно, не от этих обязательств, но от новой обстановки, которая создалась бы в результате этих перемен и предугадывать которую я сейчас не берусь.
Германия стремилась добиться нейтралитета СССР в войне с Польшей и западными странами. И по этому поводу у советской стороны не было, ни каких иллюзий. СССР же старался не оказаться в изоляции, в которую его могли загнать зашедшие в тупик англо-франко-советские переговоры, позиция Польши и плохие отношения с Германией. Ведь именно к такой ситуации стремилась Великобритания (исходя из предложений, писем дипломатов и поведения британского Форин офиса). Великобритания вела свою игру.
В августе военные приготовления Германии к войне с Польшей вышли на свою завершающую стадию. Согласна директивы Гитлера, к 1 сентября армия должна быть готова. Германо-советский пакт о ненападении, предметно еще не обсуждался, а Германия проводила мобилизацию и готовилась к военным действиям с учетом позиции западных стран. Из беседы германского журналиста с военно-воздушным атташе Германии в Польше А. Герстенбергом 7 августа (143):
5 и 6 августа я был в Берлине. В настоящее время решение принято. Еще в этом году у нас будет война с Польшей. Из совершенно надежного источника я знаю, что Гитлер принял решение в этом смысле. После визита Вольтата в Лондон Гитлер убежден в том, что в случае конфликта Англия останется нейтральной. Переговоры западных держав с Москвой проходят неблагоприятно для нас. Но и это является для Гитлера еще одним доводом в пользу ускорения акции против Польши. Гитлер говорит себе, что в настоящее время Англия, Франция и Советский Союз еще не объединились; для достижения соглашения между генеральными штабами участникам московских переговоров потребуется много времени; следовательно, Германия должна до этого нанести первый удар. Развертывание немецких войск против Польши и концентрация необходимых средств будут закончены между 15 и 20 августа. Начиная с 25 августа следует считаться с началом военной акции против Польши.
То есть Германия могла напасть на Польшу и без соглашения с СССР, учитывая разногласия западных держав и СССР. Правда, в этом случае могло произойти осложнение отношений с СССР из-за русской Польши.
Слова немецкого атташе подтверждаются сообщением военного атташе СССР Н. Черных в Великобритании от 12 августа (146):
По проверенным данным, Германия проводит военные приготовления, которые должны быть закончены к 15 августа. Призыв резервистов и формирование частей резерва проводятся в широком масштабе и замаскированно.
15 августа ожидается издание приказа «Шпаннунг» по всей Германии. Это очень серьезные мобилизационные мероприятия.
Подготавливается удар против Польши силами 1-й армии – 2, 3, 4, 8, 13, 17 и 18-м армейскими корпусами и бронедивизиями, ориентированными на восток. На западе проводятся только оборонительные мероприятия.
Проведение мобилизационных действий это серьезное мероприятие, где задействованы большие ресурсы. И просто так оно не отменяется. С пактом (договор с СССР) или без, но Германия намеревалась решить польский вопрос в этом году. И соглашение с СССР это один из вариантов для Германии. Главное что дало немцам возможность ударить по Польше, это позиция Великобритании и Франции.
Вместе с тем, политическое соглашение с СССР немцев очень интересовало. Они торопились с ним. СССР в свою очередь наметил объекты для улучшения отношений: культурные связи, пресса, «освежение» договора 1926 г. Кроме того, СССР желало беседовать по этим вопросам в Москве (немцы хотели вести переговоры в Берлине) и притом «по ступеням», не начиная с самых сложных вопросов (145).
13 августа Шнурре передал Астахову слова Риббентропа (147):
Германское правительство, исходя из нашего согласия вести переговоры об улучшении отношений, хотело бы приступить к ним возможно скорее. Оно хотело бы вести переговоры в Германии, но, поскольку мы предпочитаем вести их в Москве, оно принимает и это.
Немцы неизменно принимали все условия Москвы. А между тем в Москве в это самое время шли переговоры военным миссий западных стран с СССР. Переговоры с немцами шли параллельно с ними. С заходом переговоров военным миссий в тупик, соглашение с Германией становилось для СССР все более очевидным. Но СССР не торопил переговоры с немцами, давая возможность для урегулирования вопросов с западными державами.
Сейчас нужно в нескольких словах сказать о японо-советских отношениях. Японский фактор в свете боев на Халхин-Голе имел большое значение. Япония была главным союзником Германии против СССР! Из телеграммы исполняющего обязанности военного атташе СССР в Японии Л. Мишина от 15 августа (149):
В июне кабинет отклонил предложение военных о заключении военного союза с Германией и Италией, направленного против демократических стран, и принял решение об укреплении антикоминтерновского пакта, т. е. союза против СССР. Военные, надеясь на компромисс с Англией, вынуждены были временно согласиться.
Дворцовые и финансовые круги пойдут на заключение военного союза только против СССР, но не против всех демократических стран, чего требуют Германия и Италия.
Бои на Халхин-Голе между японскими и советско-монгольскими войсками с 11 мая по 16 сентября 1939 г. завершившиеся окружением и разгромом японской армии
Япония в случае выступления Германии против СССР была готова сосредоточить против последнего все свои силы. То есть война с Германией означало одновременно войну и с Японией. Советское правительство решило воспользоваться переговорами с немцами для давления на Японию и изменения вектора японской политики. Уже несколько лет Дальний Восток был ареной японо-советского противостояния. И этот фактор в свете надвигающейся большой войны в Европе требовалось нейтрализовать.
15 августа Шуленбург передал Молотову памятную записку от германского правительств, где опять же утверждалось отсутствие между Германией и СССР каких-либо противоречий, которые не могли бы быть разрешены (148):
Реальных противоречий в интересах Германии и Советского Союза не существует. Жизненные пространства Германии и СССР соприкасаются, но в смысле своих естественных потребностей они друг с другом не конкурируют. Вследствие этого с самого начала отсутствует всякий повод для агрессивных тенденций одного государства против другого. Германия не имеет никаких агрессивных намерений против СССР. Германское правительство стоит на точке зрения, что между Балтийским и Черным морями не существует ни одного вопроса, который не мог бы быть разрешен, к полному удовлетворению обеих стран. Сюда относятся вопросы Балтийского моря, Прибалтийских государств, Польши, Юго-Востока и т. п.
Немцы были готовы урегулировать все перечисленные проблемные точки. Шуленбург заявил, что Риббентроп со всеми необходимыми полномочиями может прилететь в Москву для обсуждения. Среди форм политического улучшения отношений назывались подтверждение и освежение прежних договоров. Здесь Молотов заявляет, что (148):