Я выразил свое недоумение по поводу предложения Лукасевича, если вообще можно считать предложением то, что он мне говорил. Если он ссылается на мой разговор с Беком, то я позволю себе повторить то, что я говорил Беку в Женеве. Политика не терпит неясностей, необъяснимостей, и все то, что непонятно в политике, естественно, вызывает догадки, сомнения и подозрения. Политика Польши за последний год непонятна не только нам, но и другим.
Никаких недоумений ни у кого не вызывал союз Польши с Францией, продиктованный бесспорными общими интересами. Не могло вызвать особых недоумений соглашение Польши с Германией о ненападении, хотя обращало на себя внимание отсутствие в этом обычной в таких случаях клаузулы о прекращении действия пакта в случае агрессии. Когда, однако, соглашение это привело к тесному политическому сотрудничеству между Польшей и Германией, к одинаковому отношению к Восточному пакту, к одинаковым возражениям, одинаковым соображениям и одинаковым методам действия, то люди во всем мире стали разводить руками и спрашивать себя, какая может быть база для такого сотрудничества. Ни исторические традиции, ни различные расовые и религиозные, ни тем менее территориальные претензии Германии, продолжающей считать свою восточную границу не окончательно установленной, не могут создать такой базы. Стали теоретически подсовывать другие возможные базы под это сотрудничество. Стали гадать о соглашениях и даже сочинять тексты этих соглашений. Об этом писалось в заграничной прессе больше, чем в нашей прессе, которая главным образом перепечатывала эти сообщения. Вопрос как-никак касается нас больше, чем Америки, Англии и других стран, и наша пресса не могла замалчивать все эти слухи и сведения. Я не вижу, однако, каким образом это могло обесценивать, поскольку это нас касается, пакт о ненападении. Мы ведь ничего не делали, что могло быть истолковано как направленное против Польши, наоборот, предложениями о Балтийской декларации, об оказании взаимной помощи мы хотели развивать наши отношения, пойти дальше ненападения, именно поднять ценность пакта о ненападении.
Я не вижу решительно никакого повода для внезапного выступления с оценкой пакта, заключенного три года тому назад. Пресса привыкла откликаться на новости дня, злободневные темы, а не писать об исторических событиях. Другое дело польская пресса, которая могла бы, давая оценку советско-французскому пакту о взаимопомощи, говорить попутно и о значении советско-польского пакта о ненападении. Польша же никакого акта не совершила, который требовал бы оценки нашей печати. Очень может быть, что в ходе предстоящих переговоров о региональном пакте, к которому мы относимся положительно, хотя и заинтересованы в нем меньше, чем если бы он включал в себя взаимную помощь, представится случай говорить о наших отношениях с Польшей и упомянуть при этом пакт о ненападении.
Пока же я не вижу конкретного случая, который оправдывал бы то, что мне говорил или предлагал Лукасевич. Если же он вообще хочет затронуть тему о поведении прессы, то я готов прочитать ему досье, только что мною полученное, о выступлениях польских органов печати, обвиняющих нас в сознательном отравлении беспризорных, в оптовых расстрелах и т. п.
Лукасевич не обнаружил желания продолжать разговор на эту тему и, откланиваясь, сказал, что он представляет свое «предложение» на мое усмотрение.
Литвинов
П. С. Я, между прочим, сказал, что прекращение полемики по поводу Восточного пакта само по себе позволит установить более спокойные и корректные отношения.
Опубликовано: Документы внешней политики СССР. Том 18. 1 января – 31 декабря 1935 г. – М.: Политиздат, 1973. – С. 314—316.
16. Письмо Заместителя Народного Комиссара Иностранных Дел СССР Полномочному Представителю СССР в Польше Я. X. Давтяну
4 июля 1934 г.
Уважаемый товарищ,
1. Со времени последней беседы т, Литвинова с Нейратом в Берлине никаких серьезных переговоров с нашей стороны не было.
По вопросу о заключении Восточноевропейского пакта взаимопомощи не велось. Тов. Литвинов информировал лишь здесь в Москве посланников Литвы, Латвии и Эстонии о переговорах, которые он вел по этому вопросу за границей. Мы решили выждать развития событий и пока никаких новых шагов не предпринимать.
2. Из Берлина, Рима и Парижа нам сообщают, что германская позиция не является категорически отрицательной, как это можно было заключить из берлинского заявления Нейрата т. Литвинову. Гитлер заявил Муссолини в Венеции, что еще займется вопросом и примет окончательное решение по возвращении в Германию. Все говорит за то, что Германия не ответит полным отказом на наше предложение, а сделает к нему существенные поправки или сама внесет новое предложение. Основная поправка Германии к французскому предложению сводится, по-видимому, к приданию, намечаемому Восточноевропейскому пакту консультативного характера без обязательства взаимопомощи оружием. Возможно, впрочем, что Германия предложит заменить заключение Восточноевропейского пакта взаимопомощи серией двусторонних пактов ненападения. Несомненно, все усилия Германии направлены к тому, чтобы выхолостить франко-советскую акцию, сведя заключение пакта взаимопомощи, который представлял бы реальные преграды ее завоевательным стремлениям, к заключению еще одного многостороннего пацифистского акта, который постигла бы судьба стольких других международных актов такого рода.
3. Основную роль в провале пакта играет, конечно, Польша, позиция которой, вследствие занимаемого Польшей географического положения, несомненно, является главным препятствием к осуществлению этой акции. В Париже рассчитывают скорее добиться согласия Германии, чем уговорить Польшу принять участие в новом пакте. Вся получаемая нами информации без единого исключения подтверждают эту роль Польши. Излишне останавливаться на том, что эта позиция Польши, как и ее отрицательная позиция в отношении нашего вступления в Лигу наций, а также вообше весь курс польской политики на сотрудничество с Германией диктуются спекуляцией пилсудчиков на японо-советскую войну, перспектива которой лежит в основе всех их политических расчетов.
4. Польша и Германия делают большие усилия оказать влияние на позиции Латвии и Эстонии в отношении заключения Восточноевропейского пакта взаимопомощи. Такое воздействие является, конечно, очень трудным делом, поскольку и Латвия и Эстония жизненно заинтересованы в осуществлении этой акции. Тем не менее, это воздействие имело, по-видимому, определенный успех в Риге. В явно инспирированной статье, появившейся в «Яунакас зиняс», наряду с положительным отношением к идее Восточноевропейского пакта, сообщается, однако, что Латвия не испытывает угрозы ни с чьей стороны и поэтому не заинтересована принять участие в соглашении, имеющем военный характер. Здесь, несомненно, сказывается влияние Германии на Ульманиса, германофильский крен политики которого не подлежит сомнению и, вероятно, является результатом закупок латвийского масла и иных подачек со стороны Германии.
5. Можно считать определенно выявившейся отрицательную позицию Финляндии. Для ее политической ориентации характерна полученная нами совершенно точная информация, что в бытность свою в Женеве финляндский министр иностранных дел Хаксель зондировал почву относительно перспектив нашего военного столкновения с Японией. При этом в конфиденциальных разговорах Хаксель не скрывал, что Финляндия ориентируется на наше поражение в этой войне.
6. Литва, конечно, приветствует идею Восточного Локарно и жаждет ее осуществления, хотя и не исключено, что при окончательных переговорах она попробует сделать какое-нибудь заявление относительно неразрешенности Виленского вопроса.
7. Что касается позиции Франции, то она сделала, по-видимому, энергичные демарши в Берлине и Варшаве, порекомендовав заключение Восточного Локарно, и теперь выжидает определения позиций Польши и Германии, с одной стороны, и Англии и Италии – с другой. С целью оказать воздействие на позиции этих государств Барту и Леже открыто говорят в беседах с представителями Италии. Англии и других стран, что в случае отрицательной позиции этих стран Франция заключит военный союз с СССР. Эти заявления, сделанные, в частности, как мы достоверно знаем, итальянскому послу в Париже, имеют целью убедить Англию и Италию поддержать заключение Восточного Локарно в качестве меньшего зла по сравнению с заключением франко-советского союза. За последнее время поступают сведения, что позиции Англии и Италии в отношении Восточноевропейского пакта уже значительно смягчились, и не исключено, что с некоторыми оговорками Англия и Италия выскажутся за Восточное Локарно и порекомендуют Германии и Польше принять в нем участие. Англия и Италия были, по-видимому, особенно озабочены гарантией Восточного Локарно со стороны Франции. Они, по-видимому, опасались, что, если бы на основе нашего определения агрессора Германия была признана автоматически нападающей стороной и Франция выступила бы в качестве гаранта, они были бы обязаны к вооруженному выступлению в защиту Германии против Франции. Поскольку Англии и Италии разъяснено, что франко-советский гарантийный договор предполагается базировать не на советском определении агрессора, а на пакте Лиги наций, по которому нападающая сторона определяется не автоматически, а единогласным постановлением Совета Лиги наций, указанные англо-итальянские сомнения отпали, и вместе с тем ослабла оппозиция Англии и Италии против осуществления франко-советской акции. По-видимому, Восточное Локарно будет главной темой переговоров Барту в Лондоне, и после этого визита можно ожидать значительного выяснения ситуации.
8. Изменение позиции Англии и Италии может оказать воздействие на позицию не только Германии, но также и Польши. В последнее время в результате далеко идущего сближения Польши с Германией, отчуждения от Франции и борьбы с советскими предложениями в Женеве в польской политике усилилась тенденция к сближению с Англией, а отчасти также и с Италией. Не исключено поэтому, что позиция Англии, имеющей в настоящее время довольно значительное влияние на Польшу, может повести к смягчению позиции Польши в отношении франко-советских предложений.