отив её сына Михаила III, представителя либеральной церковной партии, был низложен при поддержке партии либералов, которые и выдвинули Фотия. В свою очередь, сторонники Игнатия объявили назначение Фотия незаконным и обратились за поддержкой к папе Римскому Николаю I. Противоборство двух Церквей дошло до того, что в 867 году Николай и Фотий отлучили друг друга от Церкви. Однако пользующийся поддержкой Михаила Фотий удержался у власти до тех пор, пока в 867 году не произошёл переворот, в результате которого Михаил был низвергнут, а к власти пришёл Василий Македонянин (867—886). Последний низложил Фотия и вновь привёл к власти Игнатия. В 877 году, после смерти Игнатия, Фотию всё же удалось вернуть патриарший престол, что и послужило окончательному расколу на две Церкви. Это политическое противоборство Западной и Восточной Церквей за власть проходило на фоне официального спора между ними по вопросу о филиокве (исхождение Святого Духа от Отца или, по мнению Рима, от Отца и Сына). Нерешённость данного вопроса в конце концов привела к «Великому расколу» Церкви на католическую и православную в 1054 году.
Поводом к расколу послужило распоряжения патриарха Константинопольского Михаила Керуллария о закрытии латинских церквей в Константинополе, которое сопровождалось неприличными действиями секеллария (диакона) Никофора. Последний выбрасывал из дарохранительниц Святые Дары, приготовленные, по западному обычаю, из пресного хлеба, и топтал их. В ответ на эти действия папа Римский Лев IX отправил в Константинополь легатов, которые должны были навести порядок в городе. Лев, со своей стороны, направил Керулларию послание, в котором требовал от Керуллария полного подчинения своей власти. 16 июля 1054 года в соборе Святой Софии в Константинополе легаты объявили о низложении Керуллария и его отлучении от Церкви. В ответ Керулларий предал анафеме легатов. Снятие взаимных анафем произошло только в 1964 году в Иерусалиме.
ОБРАЗ ВЛАДИМИРА IВ ДРЕВНЕРУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ
Попытки идеологически осмыслить подвиг Владимира, крестившего Русь, и его место в национальной и всемирной истории предпринимались уже в XI столетии. К этому времени относятся сочинения, прославляющие подвиг веры великого князя, — это «Слово о Законе и Благодати» митрополита Илариона; «Память и похвала князю русскому Владимиру» Иакова Мниха и статьи Повести временных лет, посвящённые Владимиру. «Память и похвала князю Владимиру» составлена на основе довольно поздней компиляции и относится, очевидно, к XI веку, хотя в ней присутствуют и более древние составляющие[38].
Как справедливо отмечал Д. С. Лихачёв, русские средневековые писатели, равно как и летописцы, работали с учётом уже сложившегося «литературного этикета… Каждое произведение в какой-то мере находит своё географическое место и свою хронологическую веху в истории мира. Мировая история, изображаемая в литературе, велика и трагична. В центре её находится скромная жизнь одного лица — Христа. Всё, что происходит, сопряжено с этой жизнью… Должное неизменно сливалось с существующим. В соответствии с “литературным этикетом” каждый герой должен поступать определённым образом»[39].
Названные сочинения Илариона и Иакова призваны были стимулировать церковное прославление Владимира Святославича, а потому их идейное и литературное оформление обнаруживает влияние агиографической топики. Указанные произведения, по всей очевидности, были хорошо знакомы и летописцу. По крайней мере, некоторые характеристики князя из этих сочинений обнаруживаются и в Повести временных лет.
В этих произведениях Владимир I косвенно сравнивается сразу с несколькими значимыми для христианства фигурами, что было характерным приёмом средневековых авторов и малопонятно для наших современников. Для того чтобы полнее разобраться в тех характеристиках, которыми Владимир награждается на страницах средневековых памятников, нам придётся более подробно рассмотреть ветхозаветные параллели, при помощи которых авторы характеризуют Владимира. Итак, постараемся разобраться в самых распространённых образах, чаще всего встречаемых нами на страницах литературных памятников, — это Измаил, Иаков, Соломон и Константин.
Изучение указанных образов начнём с текста Повести временных лет. Изложение действительных исторических событий в Повести временных лет ведётся через призму событий из ветхозаветной и новозаветной истории. При этом в отдельных случаях описания событий сопровождаются пространными комментариями летописца с привлечением цитат из известных летописцу произведений, как русских, так и переводных. Посредством подобных параллелей и извлечений летописец возвышает статус правящей династии и подчёркивает мысль о богоизбранности князей русских и всей Земли Русской.
Итак, начнём с образов Измаила и Иакова. Для того чтобы понять, зачем летописцу понадобилось привлечение этих образов, нам придётся обратиться к тексту Священного Писания. Как следует из ветхозаветной истории, Авраам родил Измаила от рабыни Агари, по наставлению жены Сарры, которая была бесплодна. Однако под конец жизни Сарры Господь даровал ей ребёнка, который был наречён Исааком, а вот Исаак в свою очередь родил двух сыновей — первенца Исава и Иакова.
Возвращаясь к Аврааму, отметим, что в соответствие с текстом Писания, после того как у Авраама родился сын Исаак от законной жены Сарры, он выгнал Измаила вместе с Агарью в пустыню Фаран. По завету Господа от Измаила родилось двенадцать князей, от которых, по средневековым представлениям, произошло поганое племя неверных, принёсшее много бед и в конце концов «заклёпанное» Александром Македонским в горах. Первенец Исаака Исав продал первородство своему брату Иакову за чечевичную похлёбку. От Исава также пошли неверные племена.
Возвращаясь от ветхозаветной родословной к родословной Владимира, важно отметить, что Владимир Святославич родился от ключницы княгини Ольги Малуши и к тому же не был старшим в семье. Первенцем Святослава был Ярополк. О факте незаконнорождённости Владимира красноречиво свидетельствует нам летописец, описывая отказ Владимиру в сватовстве полоцкой княжны Рогнеды: «Не хочу разути робичича». По древнерусской традиции разувание сватавшегося к девушке мужчины означало её согласие выйти замуж[40]. Некоторые историки трактуют эту статью иначе — Рогнеда не хотела идти замуж за язычника «робичича». Здесь уместно опять обратиться к ветхозаветной истории. Итак, Измаил был рождён от рабыни Агари, и от него произошли неверные племена, в связи с чем в христианской традиции было принято называть неверных «чадами рабыни» или «погаными агарянами».
Теперь обратимся к следующему образу, с которым в летописи проводится сопоставление Владимира, — это Иаков. Об Иакове повествует нам автор Палеи Толковой. Несмотря на то что Иаков был рождён вторым, он будет первым. Поясняется это так, что сначала людям был дарован Завет Моисея — это Исав; но затем Господь даровал Новый Завет — это Иаков. И Господь сказал: «Старший будет служить младшему». Как известно, текстов Священного Писания в полном переводе до конца XIV века на Руси не существовало. В основном бытовали различные извлечения из Священного Писания с толкованиями. Толковая Палея являлась для древнерусского читателя своеобразной энциклопедией, где можно было почерпнуть информацию различного рода — от истории о сотворении мира до описания свойств небесных тел. Возвращаясь к образу Иакова, отметим, что летописец, не оспаривая того факта, что Владимир не был первенцем, вместе с тем, сравнивая его с Иаковым, этим способом подводит читателя к мысли о высоком назначении Владимира. Другими словами, он в понимании летописца, так же как и Иаков, достоин стать первым, так как в его лице проявлена Благодать Божия. И даже захват «золотого стола» Владимиром находит оправдание у летописца: Владимир — это спаситель Земли Русской, Мессия; он крестил Русь, а за это можно списать все былые грехи.
В соответствии с ветхозаветной историей у Иакова было двенадцать сыновей — двенадцать патриархов, от которых произошли двенадцать колен Израилевых и сам Иисус Христос. В Священном Писании число 12 вообще является сакральной цифрой: двенадцать сыновей у Иакова, причём каждое имя символизирует свойство одного из двенадцати драгоценных камней; двенадцать камней было поставлено Моисеем у Жертвенника перед Синаем, что являлось олицетворением двенадцати колен Израилевых; двенадцатью драгоценными камнями украшена риза первосвященника, символизируя двенадцать апостолов, избранных Христом; двенадцать ворот по числу колен Израилевых было в стенах небесного Иерусалима, явленного Иоанну Богослову, и основание этой стены было опять-таки украшено двенадцатью драгоценными камнями и т. д.[41]
Следующая параллель — это Владимир — Соломон. Данная статья обнаруживается в Повести временных лет под 980—996 годами. После рассказа о захвате Владимиром Киева и воздвижении кумиров летописец отмечает: «Бе же Володимер побежен похотию женьскою… и бе несыт блуда… бе бо женолюбець, якоже и Соломан». Обращение к образу того же Соломона уже несколькими статьями ниже позволяет летописцу и возвеличить Владимира-христианина: «Соломона же слыша глаголюща: даяи нищу, Богу в заим даёть… повеле вьсяку нищю и убогу приходити на двор княжь и възимати вьсяку потребу».
Однако Повесть временных лет содержит не только хвалебные речи в адрес Владимира, но и критику. Например, критика женолюбия Владимира присутствует в летописных статьях 980 года, где идёт речь о «добрых и злых жёнах»: «Препоясавши крепко чресла своя, утверди мышци свои на дело. И вкуси, яко добро есть делати, и не угасаеть светильник ея всю нощь». Данная цитата, позаимствованная летописцем из текста Священного Писания, вполне оправдана логикой повествования. После слов о том, что Владимир