ной печати.
Софья Дымшиц-Толстая была значимой фигурой революционного искусства[71]. В 1918 она была избрана секретарем отдела ИЗО Наркомпроса и вошла в состав его Всероссийского выставочного отделения, а с 1919-го начала работу с Владимиром Татлиным как его секретарь и соавтор: входила в Центральную группу объединения новых течений в искусстве, содействовала работе над памятником III Интернационалу и др. Кроме того, до 1924-го она участвовала в ряде крупных выставок, в том числе Венецианской биеннале, работая в авторской технике стеклянного рельефа. Совершенно новый этап, связанный с синтезом агитационного и производственного искусства, наступил в ее жизни в 1925-м, когда она устроилась художником и ведущим раздела «культуры быта» в журнал ленинградского женотдела «Работница и крестьянка». Ленинградский контекст имел значение: областные издания не подвергались усиленной партийной цензуре, позволяли большую вариативность содержания и оформления, а личные связи художницы позволяли ей привлекать в журнал крупных авторов — от Константина Рудакова до Ольги Форш[72].
Обложка журнала «Работница», 1923, № 4
Обложка журнала «Работница», 1925, № 7
Обложка журнала «Работница», 1925, № 24
Обложка журнала «Работница», 1927, № 36
Обложка журнала «Работница», 1932, № 11
Обложка журнала «Работница», 1935, № 11
Обложка журнала «Работница», 1935, № 12)
Первое время и дизайн обложек, и верстку она решала в ярко конструктивистском духе, чередуя фотомонтажные вставки с цветными геометрическими элементами. Так, передняя и задняя обложки № 10 (1925) построены как симметричные диагональные композиции: слева в духе изобразительной статистики показан рост числа подписчиц журнала с призывом участвовать в районном соревновании читательниц: справа — геометрические диагонали, символ телефонных линий. Тонкие красные провода, ограниченные черными катушками изоляторов, словно пронизывают фотографическую композицию с группой работниц, погруженных в свои занятия: слева девушки, справа пожилая женщина с обручем проволоки в руках. Крупная подпись на красной плашке гласит: «Телефонно-телеграфный завод имени Кулакова». Обложки такого типа создавали лаконичный образ работниц конкретной фабрики, дополненный техницистскими абстракциями или включениями народного орнамента — как метафоры смычки города с деревней. В последующие годы Дымшиц-Толстая разработала новую идею обложки как цельной изобразительной поверхности: предполагалось, что читательница снимет ее, чтобы развернуть и прикрепить на стену, как плакат. Частью замысла была и продуманная система фотоиллюстраций.
Дымшиц-Толстая С. Обложка-плакат журнала «Работница и крестьянка», 1929, № 17
Дымшиц-Толстая С. Обложка-плакат к десятилетию журнала «Работница и крестьянка», 1933, № 9
Дымшиц-Толстая С. Заставка журнала «Работница и крестьянка», 1925, № 10
Агитпродукция Дымшиц-Толстой не только политизировала читательниц, но и активно исследовала их представления о самих себе в персонифицированных художественных портретах. Активно действующих субъектных героинь и личных историй в ее журнале заметно больше, чем нужно. Очень часто на первый план фотосюжетов выходят женщины, крайне далекие от бодрой образности «нового человека», причем, как правило, они вовлечены в диалог и отношения взаимной поддержки. Так, в № 4 (1929) напечатан необычно живой и непосредственный репортаж о фабрике Свердлова «Пожилые работницы-физкультурницы». Справа размещено фото, отвечающее нормативно-плакатному типу физкультурниц: молодые женщины выполняют синхронные упражнения. Под ним динамичный снимок двух работниц среднего и пожилого возраста, одетых в короткую спортивную форму: они не стесняются ни камеры, ни непривычного костюма и весело разговаривают, сидя на спортивном снаряде. Комментарий сообщает, что «в скором времени на фабрике будут практиковаться занятия по физкультуре с туберкулезной женской группой»[73]. В этом снимке спорт, как и тело, остается частным пространством.
Фоторепортаж «Пожилые работницы-физкультурницы». Журнал «Работница и крестьянка», 1929, № 1
Как и в журналах ЦК, в «Работнице и крестьянке» заметное место уделялось репортажам с производства. К фотографиям женщин за работой могла прилагаться дискуссия по острым темам журнала с участием читательниц, где звучали довольно неожиданные суждения о воспитании детей, проблеме венерических заболеваний и др. Ответы работниц с разных заводов подписывались, и сочетание этих ответов с фотопортретами разрушало стандартный для изданий 1930-х формат «доски почета». Безусловно оригинально общее фото работниц фабрики «Равенство», только что вступивших в партию (№ 2, 1929). Снимок не смонтирован, а именно снят (впрочем, слегка небрежно кадрирован): перед нами портрет семи женщин разного социального положения и возраста, за каждой ощутима собственная история. Находкой журнала были и репортажи о неблагополучных героинях: женщины из работных домов для бывших проституток, обитательницы ночлежек и больниц показывались портретно, без гротеска или уничижительной иронии. Так, репортаж о больных алкоголизмом в психиатрическом диспансере при клинике им. Бехтерева (№ 3, 1929) представляет три социальных типа. Это «бывшая» с растрепанными волосами, в белой рубахе с черным бантом; «осоветившаяся барышня»[74] в черной шляпке, надвинутой на глаза, с подкрашенным лицом; и работница в блузе в горох, самая растерянная из троих (она первая получает талон от врача). Объединяет их несвойственная советским образам замкнутость и погруженность в себя. Среди других героинь журнала — работницы «продуктового показательного женского кооператива на Загородном», женщина-милиционер из рабоче-крестьянской милиции Петрозаводска и др. Все эти репортажи, несмотря на формальную встроенность в агитационный формат, уклонялись от общих принципов пропаганды 1930-х в главном: они не противопоставляли и не сталкивали женщин разных социальных категорий, не выделяли главную героиню как символ общественной нормы. В поздних воспоминаниях художница отмечала, что всякий раз выезжала на съемку лично вместе с фотографом и руководила его действиями[75], таким образом режиссируя выпуск.
Фоторепортаж из клиники Бехтерева в Ленинграде. Журнал «Работница и крестьянка», 1929, № 3
В 1934-м, после убийства Сергея Кирова, ленинградская партийная организация пережила тотальную чистку. На пике своего существования журнал был реорганизован, и после снятия главного редактора Дымшиц-Толстая покинула свой пост: ее издательская карьера больше не возобновилась, во вступлении в Союз художников ей также было отказано.
Глава 4. «Восточница». Колониальное измерение советского феминизма
Одним из значимых направлений деятельности женотделов, предложенных Александрой Коллонтай, была кампания по освобождению женщин Востока, или, на партийном сленге, «восточниц» — женщин Поволжья, Центральной Азии и Кавказа. Термины «восточница» или «националка» использовались в документах и партийной печати примерно до 1930–1933 гг., когда деятельность женотделов угасла. Программа «освобождения» от национальных традиций XIX века была частью ленинской колониальной политики, в которой, с одной стороны, декларировалось полное избавление от национальных конфликтов, но с другой — закреплялась и насаждалась наднациональная советская идентичность, девальвирующая и подчиняющая русскоязычному «центру» локальные культуры[76]. Серия «Труженица Востока», издаваемая ОхМатМладом в 1920-х гг., охватывала максимально широкий круг национальностей: азербайджанка, афганка, армянка, башкирка, бурятка, вотячка, зырянка, кабардино-балкарка, казачка, калмычка, камчадалка, китаянка, курдская женщина, марийка, мордовка, таджичка, туркменка, турчанка, чувашка, узбечка, черкешенка, якутка и др. При этом обобщенный «Восток» противопоставлялся Центральной России и, может быть, даже конкретнее — Москве и Ленинграду как символам прогрессивного «Запада». Как и в случае с крестьянкой, одним из основных направлений партийной работы с «восточницей» была антирелигиозная пропаганда.
Les Saisons Soviétiques
При том что «освобожденная женщина Востока» должна была стать эмблемой советской эмансипации, из всех версий «новой женщины» она на протяжении десятилетий оставалась самой архаичной, прочно наследуя экзотизированным типам XIX века. В галерее скульптурок Натальи Данько образы «восточниц» лишены современных атрибутов, которые отличали городских персонажей: в них, скорее, узнается эстетика дягилевских балетов. Таковы чернильница «Игра в шашки» (1920-е), молочник «Голова восточной красавицы» (1920-е), статуэтка «Восточный танец» (1927), корпус для часов «Узбечка с плодами» (1930-е), письменный прибор «Обсуждение Сталинской конституции в колхозе Узбекистана» (1936) и др. Выделю фигурку «Пробуждающийся Восток. Турчанка», выполненную художницей в связи с Первым съездом народов Востока, который прошел в Баку в сентябре 1920 года. Девушка в узорчатых шароварах и золотых туфлях, в светлом платке, окутывающем голову, сидит на ковре со скрещенными ногами: она неуверенным движением касается прозрачной чадры, закрывающей нижнюю часть ее лица, словно хочет ее снять. Мы видим только густо подведенные глаза и таинственную улыбку. Верхняя часть ее одежды представляет собой короткий пестрый лиф, скрепленный пряжкой на животе и полностью обнажающий грудь. Плечи и запястья украшены золотыми браслетами, на коленях — газета с лозунгом: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь».
Пробуждающийся Восток. Турчанка. ГМЗ «Кусково»
Фото «Освобожденная Октябрем». Журнал «Делегатка», 1927, № 22
Хотя этот ориентальный и эротический образ мало напоминает политический призыв к освобождению женщины из пут религиозного брака (и тем более к деколонизации), он не был далек от риторики самих съездов, где уничтожение чадры или паранджи стало главным символом искоренения шариата. «Проведя серьезную организационную работу среди этих женщин, Коллонтай привезла некоторых из них на съезд в Москву, где экзотические гости перед удивленной публикой сорвали со своих лиц покрывала. Критикуемая некоторыми соратниками за исключительную театральность, Коллонтай сказала Луизе Брайант, что любая новаторская работа театральна. Не в первый и не в последний раз женская одежда рассматривалась как порабощающий, сексистский фетиш, а снятие этого покрова стало излюбленным жестом при вступлении в общество свободных женщин Советского Востока»