19 февраля. Из письма АН – БН: Звонил Тарковский, интересовался, что я предпринял в связи с клеветой о нашем уезде. Я ему подробно рассказал. Он сообщил, что демонстрировать (для начальства) «Сталкера» он будет в середине или в конце марта, но что уже сейчас его треплют, пытаются подправить материал. По другим сведениям, на конференции репертуарных и прокатных деятелей было указано, что «Сталкер» выйдет на широкий экран в 80‐м году. (Ну, это понятно: если Тарковский представит фильм в марте, то на обсуждение и поправки уйдет месяца два, да еще несколько месяцев на отпечатку тиража.)
Под «клеветой о нашем уезде» имелись в виду начавшие быстро распространяться слухи о жестоком, дошедшем до драки конфликте между Стругацкими и Тарковским. Слухами были недовольны сценаристы, но еще более режиссер, который потребовал от соавторов каких-то шагов, опровергающих эту клевету.
В конце марта Тарковский, вопреки собственным опасениям и несмотря на предстоящую сдачу «Сталкера», беспрепятственно уехал в Италию на премьерные показы «Зеркала» и для переговоров о будущих итальянских проектах. Премьеры состоялись в Милане, Турине и Риме. В Москве киностудии «Мосфильм» пришлось сдавать «Сталкера» без участия режиссера-постановщика.
«Сталкер» принят!
Тридцатого марта Киностудия «Мосфильм» представила заместителю председателя Госкино СССР[519] Б. В. Павленку цветной художественный фильм «Сталкер» на двух пленках на русском языке, 4393,7 метра без ракордов[520], созданный по оригинальному сценарию. К фильму прилагались Акт о приемке кинофильма генеральной дирекцией студии и заключение Второго творческого объединения по двухсерийному фильму (авторы сценария А. и Б. Стругацкие, режиссер А. Тарковский, оператор А. Княжинский). Вот фрагмент этого заключения:
Говоря о «Сталкере», невозможно разбирать и отличать отдельные компоненты кинокартины. И режиссура, и изобразительное решение, и звуковой ряд предстают здесь в нерасторжимом единстве, результат которого – кинематографическое зрелище высочайшей культуры.
Руководство 2‐го творческого объединения считает, что созданный Андреем Тарковским фильм «Сталкер» является событием в советском кинематографе последних лет и будет по достоинству оценен общественностью и зрителем[521].
2 апреля. В Италии у Тарковского брали интервью для телевидения и газет. Одна из них написала: «Знаменитый режиссер „Рублева“ будет снимать в Италии». Андрей Арсеньевич волнуется: «Как посмотрят в Москве на такие заявления? Не будет ли скандала…»[522]
Пятого апреля закончились съемки фильма «Несколько дней из жизни И. И. Обломова в Ленинграде и его пригородах. В декорации «Квартиры Обломова» на канале Грибоедова мы отпраздновали это событие. В праздновании участвовала режиссер Лариса Шепитько, оказавшаяся в Ленинграде. Она пригласила меня работать на свой следующий фильм по роману Валентина Распутина. Я отказался, так как со всей михалковской группой собирался перейти к Сергею Соловьеву на фильм «Наследница по прямой». Его должны были снимать в Одессе. Я очень хотел побывать в этом легендарном городе. Возвратившись в Москву, я узнал, что меня назначили ассистентом режиссера на фильм «Тот самый Мюнхгаузен». Моего желания никто не спросил. Я не хотел идти на этот фильм. Начальник производства Свиридов отмел мои возражения: «Зачем тебе эта Одесса? Ты туда еще сто раз попадешь. „Мюнхгаузен“ – совместная постановка, поедешь в Германию на месяц. А не хочешь там работать, иди к Милькису, выясняй с ним и не морочь мне голову». Я отправился к директору «Мюнхгаузена» Лазарю Наумовичу Милькису, объяснил, что не хочу работать на этой картине, тем более мне никакая Германия не светит, поскольку я «невыездной». Лучше я поеду в Одессу.
«Во-первых, ты прочитай сценарий, – сказал многоопытный Милькис. – Гриша Горин написал. Читаешь – оторваться невозможно. Во-вторых, не знаю, у кого ты „невыездной“. У меня ты как миленький загремишь в Германию на месяц. – Он оглядел меня и добавил: – Оденешься прилично. Там суточные – 35 марок в день. За эти деньги ботинки можно купить. И кормить бесплатно четыре раза в день будут. Знаешь, какие там отбивные? – Он показал мне свою ладонь и ее толщину. – А сардельки жареные? Пальчики оближешь. А если откажешься, Свиридов зашлет тебя в какой-нибудь Мухосранск месяца на четыре, где жрать вообще нечего и оттуда в Москву народ поездами за колбасой ездит. Там быстро язву желудка получишь».
В подобной экспедиции я был в городе Муроме и, хотя работа на «Восхождении» была очень интересной, привез оттуда обморожение щек и носа, гайморит и гастрит. Усугублять проблемы со здоровьем было ни к чему. Да и попасть в Одессу очень хотелось. Я пошел к Геллеру, но и его усилия забрать меня не увенчались успехом – ему сказали, что «Мюнхгаузен» – совместная постановка с ГДР, важная для студии историческая картина, и там нужен хороший ассистент, способный поддержать авторитет «Мосфильма». «А в Одессе поддерживать авторитет „Мосфильма“ не нужно?» – ехидно спросил Геллер. «Нет, – ответил Свиридов. – Все, разговор окончен».
В итоге мне пришлось отправиться на «Тот самый Мюнхгаузен». Глубокий, умный, полный юмора сценарий Григория Горина пришелся мне по душе, и я смирился со своей участью, о чем никогда не пожалел. Компания там была замечательная, Марк Захаров был энергичен, точен, знал, что и как он хочет снимать. Работать с ним оказалось интересно и приятно. Тем более что в съемках принимали участие Григорий Горин и целое созвездие прекрасных актеров: от Александра Абдулова, Леонида Броневого, Владимира Долинского Елены Кореневой до Юрия Катина-Ярцева, Игоря Кваши, Всеволода Ларионова, Семена Фарады, Инны Чуриковой, Олега Янковского, Леонида Ярмольника, Игоря Ясуловича, знакомство с которыми доставило мне много радости. Павильоны мы снимали в Москве, а натуру – целый месяц в Германии, в Гарце, в сказочно красивых местах. Милькис относился ко мне очень хорошо. Да и вообще, после «Служебного романа» и «Сталкера» отношение ко мне на «Мосфильме» стало более уважительным, а с Милькисом ко взаимному удовольствию, мне довелось, работать еще дважды на картинах Рязанова – «Вокзале для двоих» и «Жестоком романсе».
Музыка Зоны
Я не буду специально останавливаться на музыке к фильму «Сталкер», об этом очень интересно рассказал композитор Эдуард Артемьев. Мне удалось в аппаратной звукозаписи услышать, как звучит фантастическая по выразительности музыка. На пути дрезины в Зону стук ее колес превращался в раскручивающуюся, как пружина, звуковую спираль таинственной и непостижимой Вселенной. Это было абсолютное слияние гениальной музыки и изображения. Таинственна, полна метафизического смысла музыка к «Сну» Сталкера. Артемьев превзошел самого себя и написал, на мой взгляд, лучшую киномузыку в своей жизни. Она не иллюстрирует, а комментирует изображение, тексты и смыслы, углубляя их. Спустя много лет я узнал, что Тарковский просил композитора при работе над этой музыкой читать диссертацию Григория Померанца «Основы дзен-буддизма» и добивался некоего сопоставления Запада и Востока, их несовместимости, как бы подтверждающей великое стихотворение Киплинга «Баллада о Востоке и Западе»[523]:
Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с места они
не сойдут,
Пока не предстанут Небо с Землей на Страшный
Господень суд[524].
Что такое Зона, как не предвестие Страшного суда, а может и сам Страшный суд? Каков должен быть человек перед судом Вечности и собственной совести? И какова хваленая сила человечества, с его танками, ракетами и даже атомными бомбами, перед мощью непознаваемого разума бесконечной Вселенной? Артемьев понял эту идею Тарковского и гениально воплотил ее в музыке.
В фильме удивительна звуковая палитра: дыхание Зоны, живой природы, капающей, текущей и падающей воды, угрожающий грохот вагонных колес, в который вплетаются фрагменты классической музыки, завораживают и потрясают. Конечно, это результат режиссерского понимания фонограммы, таланта, изобретательности и мастерства звукорежиссера Владимира Шаруна и композитора Эдуарда Артемьева.
С его синтезатором он мог изобразить шумы, которые переходят в музыку, и наоборот. Андрей Арсеньевич и шумам уделял невероятное внимание. Их так долго всегда писали – почти как реплики. Они могли с Алешей (дружеское имя, которое предпочитал для обращения к нему самых близких людей Эдуард Артемьев. – Е. Ц.), чтобы найти какой-то скрип, переломать все виды дерева. Каждую фактурку искали[525].
Здесь можно вспомнить эпизод, связанный с созданием фонограммы фильма. Фанатично преданный своей профессии Шарун посчитал, что ему в фонограмме не хватает гармоник, звуковых обер– и инфратонов, придающих музыке и стуку колес некое неземное звучание. Не найдя в фонотеке «Мосфильма» нужного материала, Владимир Иванович решил добыть его сам. Ранним утром перед рассветом он отправился к мосту между Ленинскими горами и стадионом в Лужниках. Там, у бетонной опоры моста, с помощью садового бура он просверлил в земле узкий канал рядом с опорой и, засунув туда микрофон, стал записывать низкочастотную вибрацию моста, проходящих поездов и тысячетонной бетонной опоры. Он успел записать два или три дубля, потом был арестован и доставлен в отделение милиции. Бдительные милиционеры, увидев профессиональный магнитофон с надписью «NAGRA. Made in Switzerland» и длинный микрофон «Sennheiheiser», решили, что задержали иностранного шпиона, а может и диверсанта. Вызволить Шаруна из милицейского узилища было нелегко.