Е. Ц.), а еще что-то в Москве, и все будет в порядке.
Сочетание фактур было действительно необычное и просто замечательное. Андрей был очень рад, что мы наконец нашли понравившуюся ему натуру, и мы уехали вполне довольные, с чувством исполненного долга.
*Георгий Рерберг: Однако у меня было впечатление, что вся эта натура, напоминающая лунный пейзаж, Тарковского не очень устраивала, так же как в принципе не устраивал его сценарий.
Теперь Тарковский решительно отходил от сценария Стругацких. Эта натура (окрестности городков Исфара, Шураб и аула Канибадам) ему понравилась, а сценарии он всегда переделывал перед съемками или в ходе съемок. Над сценарием «Сталкера» он всерьез не задумывался, несмотря на многочисленные поправки, которые давал авторам. Тарковский уже представлял себе основополагающие идеи, но не творческие решения будущего фильма. Он был вынужден делать не очень желанный для него фильм, и эта ситуация вызывала у него чувство неудовлетворенности. Но Андрея Арсеньевича это не смущало.
*Георгий Рерберг: С самого начала мне казалось, что Андрей сделал первую и главную ошибку – он взял не то литературное произведение, которое впоследствии его могло бы устроить. В повести много внимания уделялось всяким загадочным эффектам, за счет которых двигался сюжет. У меня было ощущение, что Андрей этот подход к фильму уже перерос в своей эволюции. Он освоил его и пережил на «Солярисе», а второго «Соляриса» он делать не хотел.
*Роман Калмыков: Еще одним ярким впечатлением был вечер у Али Хамраева, жена которого приготовила потрясающий уйгурский лагман, а он – плов, вкуснее которых, я не ел никогда в своей жизни.
Перед отъездом из Ташкента на базаре Андрей купил себе огромный, килограммов на двадцать пять, арбуз. Он оплатил его и так выразительно посмотрел на меня, надеясь, что я ему этот арбуз отнесу в гостиницу. Но у меня давно были проблемы со спиной, и я, объяснив это, вежливо уклонился от этой чести. Тарковский тащил этот арбуз, обливаясь потом, и еле донес до своего номера. Там он его разрезал, и оказалось, что арбуз зеленый, а к тому же еще и кормовой, то есть практически несъедобный. Тарковский был в дикой ярости и проклинал торговцев, базар, Восток, и вообще все на свете.
Мы возвращались на самолете, который летел из Кабула в Москву с посадкой в Ташкенте. Это был международный рейс, и в Ташкенте пассажиров на него обычно не сажали. Но в самолете были свободные места, мы торопились в Москву, и нас подсадили на этот рейс по блату, благодаря моему хорошему знакомому из тамошнего «Интуриста».
Когда вернулись пассажиры, летевшие из Кабула, оказалось, что во время посадки многие из них успели в Ташкенте напиться допьяна. Три негра, которые сидели рядом с нами, поссорились и стали драться между собой. Стюард пытался их угомонить и тоже получил по физиономии. За него заступились пассажиры, и в самолете началась настоящая свалка на высоте 10 000 метров. В этой свалке один из негров упал на меня, и я его резко оттолкнул. Он вскочил и начал орать и агрессивно кидаться на меня. Дело шло к тому, что мне придется драться с ним. Рядом со мной сидела совсем маленькая девушка лет шестнадцати-семнадцати, киргизка или казашка по внешности. Она, бедная, от страха вся тряслась, и я, взяв ее за руку, отсадил ее к окну, чтобы она оказалась подальше от драки и немного успокоилась. Мы с Гошей и Андреем были убеждены, что нам тоже придется драться, но драчунов в конце концов скрутили и отволокли в хвост самолета. Алик Боим все это время спал, а Андрей был в полном шоке.
Первоначально сценарий содержал эпизоды драматических событий после прилета на Землю инопланетян. Это была своеобразная мозаика многолюдных катастроф и социальных потрясений. Для их показа и создания должного эффекта прокатчики и Генеральная дирекция студии предложили использовать широкий формат фильма. Таким он и был включен в план.
Однако по мере уточнения замысла, уменьшения количества действующих лиц сценарий приобретал все более камерный характер. Использование широкого формата и даже широкого экрана становилось нецелесообразным. Тарковский не хотел снимать широкоэкранное, а тем более широкоформатное многолюдное кино. Он убедил Сизова в том, что фильм гораздо лучше снимать в обычном формате, хотя в это время в советском кино усиленно внедрялся так «универсальный формат кадра».
Девятого июля «Мосфильм» направил письмо председателю Госкино СССР об изменении ранее принятого решения и включении фильма «Сталкер» в производственный план как картины на обычном экране. Ермаш очень быстро наложил резолюцию: «Т. Павленку. Следует поддержать. Ф. Ермаш»[296].
В этот же день представитель итальянского прокатчика увез в Рим тридцать два дубль-негатива фильма «Зеркало». Итальянцы купили этот фильм Тарковского для проката у себя. Это означало, что фильм посмотрят его влиятельные итальянские друзья – кинокритики, режиссеры, сценаристы и продюсеры, что было серьезным подтверждением интереса к его творчеству и свидетельствовало, что будущий фильм, который он хотел делать в Италии, становится гораздо более реальным.
Десятого июля Тарковский и его группа вернулись из Средней Азии.
12 июля. Письмо АН – БН: Тарковский вернулся из Средней Азии, хвалится, что выбрал гениальную натуру – где-то в трехстах км от Ташкента. Сделано множество фотографий, когда будут готовы – он приедет ко мне, и мы попробуем набросать маршрут Сталкера.
*Роман Калмыков: В Москве Тарковский с Рербергом и Боимом стали переделывать сценарий под выбранную натуру, Алик Боим делал какие-то почеркушки, наброски, советовался с Андреем, думал, как рисовать эскизы, а мы с Вилли – стали писать письма и документы, встречаться с начальниками и готовить все необходимое для организации экспедиции.
С производственной точки зрения, несмотря на то что предстояло перевозить технику за пять тысяч километров, Исфара нас тоже устраивала, так как все съемочные объекты были в 25–30 километрах от города и от гостиницы.
Ближайший аэропорт был в Душанбе, туда нужно было ехать несколько часов. Но в фильме было всего три актера, и Тарковский сказал, что это даже лучше – актеры, да и вся остальная группа не будут срываться со съемок в Москву по всякому дурацкому поводу, и это позволит не отвлекаться, а лучше и серьезнее сосредоточиться на работе.
В июле было принято заключение производственного редактора Н. Поляк, которая констатировала, что в режиссерском сценарии «Сталкера» по сравнению с литературным имеет место «увеличение объема работ, причем характер этого определить трудно (подсчитать количество объектов ни группе, ни объединению пока не удалось), а в отдельных кадрах значительно занижен (в 1,5–2 раза) метраж. Заключение Н. Поляк, сделанное весьма профессионально, показывает, что уже первый режиссерский сценарий был фактически не на одну, а на две серии[297].
К уже готовому варианту прибавлялись сцены, возникшие в последний момент, из‐за чего не удалось точно подсчитать количество съемочных объектов. Сценарий уже начал разбухать, претерпевать изменения, которых будет огромное количество и из‐за которых возникнут все новые и новые варианты. Н. Поляк зорко увидела скрытые опасности, которые породят очаги будущего операторского, а затем и режиссерского недовольства и явятся причиной острого конфликта внутри съемочной группы. По моим подсчетам, сценарий переделывался девять или десять раз. Марианна Чугунова утверждала, что их было даже двенадцать или тринадцать[298].
*Вилли Геллер: На «Мосфильме» к Андрею относились очень терпимо. Его считали гением, позволяли и прощали то, чего другим бы никогда не позволили. В подобных случаях администрация «Мосфильма» действовала очень решительно и жестко. Но тут все были уверены, что Тарковский все равно сделает что-то гениальное и ни на кого не похожее.
Фильм Тарковского был запущен в производство по решению высших партийных инстанций. На студии все заказы по его фильму получали зеленую улицу. В это же время возникли первые, пока еще малозаметные трещинки в денежных отношениях режиссера с авторами. Аркадий, воодушевленный перспективой работы с великим режиссером, согласился на заключение договора не на трех авторов, а на одного – братьев Стругацких. При этом он совершенно не подумал о налогах и долях выплат. Он был человеком увлекающимся и непрактичным, в отличие от Бориса, четкий ум которого сразу расставил финансовые точки над договорными «i».
18 июля. Письмо БН – АН: Я лишь возражал против заключения договора на одно имя. Почему? На то есть два соображения. Первое (длинное) изложу тебе при встрече, а второе – изволь. Это чисто финансовое соображение. Подоходный налог взимается с каждого из нас по отдельности, и так как этот налог НЕ линейный, сумма налогов с тебя и с меня меньше (МЕНЬШЕ) налога с суммы гонорара, начисляемого на одного. Например, если 6000 получает один только А., то он теряет на подоходном налоге 772 ряб.[299], если же А. и Б. получают по 3000, то они вместе теряют только 665 рублей. Чуешь разницу? Во всяком случае, когда получишь деньги на книжку, сообщи, сколько мне причитается (за вычетом доли А. Т.), дабы я мог занести эту сумму в свои книги.
Девятнадцатого июля 1976 года «Мосмфильм», планировавший снимать «Сталкер» как широкоформатный фильм ради хороших сборов в кинотеатрах, направил в Госкино СССР письмо с просьбой о переходе на обычный формат.
Двадцатого июля на студию поступило письмо председателя Госкино СССР,