Солоницын приехал к режиссеру, чтобы приватно поговорить с ним о роли Гамлета. Вместе они обсуждали детали будущего спектакля, готовили деревенский дом Тарковских к зиме. Анатолий Солоницын был язвенником, но вспоминал о болезни, лишь когда она обострялась. Стоило болям чуть успокоиться, он возвращался к привычному образу жизни, который как был, так и остался – типичным неустройством провинциального актера, не чуждого регулярных возлияний. Тарковского это не радовало. Он вел в деревне в основном здоровый образ жизни.
Андрею Арсеньевичу нужно послать в Италию заявку на сценарий и интервью. Необходимо написать письмо в Таллин. Не забыты и соавторы по «Сталкеру»:
Написать план сценария и послать Стругацким в Ленинград. Аркадию письмо – мне показалось, что они бездельничают и не понимают, что я от них хочу[330].
Последнее утверждение Тарковского совершенно несправедливо – Стругацкие весь последний год работали на него неустанно, честно и безропотно. Но они действительно часто не понимали, чего он от них хочет. Скорее всего, он и сам не очень осознавал это. Когда у Тарковского возникало ясное решение, он объяснял его внятно и быстро, как, например, сцену прощания в начале фильма. В остальном ясности у него не было. Существовало смутное ощущение чего-то ему не присущего и не близкого. Отсюда и его постоянное недовольство и невразумительность объяснений.
В этот раз Тарковский провел в Мясном чуть больше недели, работал физически весело и энергично и испытывал удовольствие от этой работы. Она давала нагрузку мышцам и позволяла думать о «Гамлете», «Идиоте», «Сталкере» и других проектах. В кураже он снимал телогрейку, и расплата не заставила себя ждать – он простудился и в Москву вернулся больным.
Аркадий Стругацкий: Мы сделали, прежде чем Андрей Арсеньевич был удовлетворен, примерно четыре или пять вариантов сценария.
Дело в том, что режиссерский вариант сценария сильно отличается от литературного: литературного сценария для кино мало, потом часто еще приходится дописывать отдельные вещи, особенно диалоги и монологи. Иногда режиссеру даже приходится брать специалиста по монологам и диалогам.
Работа была каторжная. Многие писатели (и мы в том числе) в свое время были уверены: уж если пишем прозу, то сценарий мы уж как-нибудь чохом сотворим, правой ногой через левое плечо. Так вот, мы с братом проходили суровую школу сценаристов и поняли, что это совершенно отдельный, чуждый нам жанр литературной деятельности. Это было для нас открытием, чем-то вроде удара из‐за угла… Но нам тем более хотелось работать с таким режиссером, и мы преодолевали одну трудность за другой, преодолевали собственную творческую инерцию. Ведь если вы в прозаическом произведении пишете, например: «Он смутился», то в кино не будет же диктор говорить: «Вы не смотрите, что герой спокоен, на самом деле он смутился». Задача сценариста – найти такие ситуации, в которых герой показался бы зрителю смущенным…
Но так или иначе, а пятый вариант фантастического сценария «Сталкера» был готов[331].
Пятнадцатого ноября 1976 года был принят акт об окончании периода режиссерской разработки. Этот документ подвел итог проделанным работам. Режиссерский сценарий был представлен и обсужден за 11 дней до назначенной даты[332].
Команда Тарковского, работавшая почти все время без него, досрочно прошла необходимый этап. Сформирована съемочная группа. Оставались вакантными две позиции – звукорежиссер (тогда он назывался звукооператором) и второй режиссер. Один из лучших звукорежиссеров «Мосфильма» Семен Литвинов, с которым Тарковский делал «Зеркало» и с которым снова хотел сотрудничать, был занят, а работать с кем-то ему неизвестным Андрей Арсеньевич не стал бы.
Непонятной оставалась ситуация со вторым режиссером. Малюков, которого предлагали Тарковскому, получил самостоятельную постановку, и вопрос о его работе на «Сталкере» отпал. Нужен был опытный режиссер, но среди таковых желающих работать с Тарковским не находилось. Геллер каждый день начинал со звонка в производственный отдел, но безуспешно. На студии все знали, что работать с Тарковским очень тяжело, ибо в работу активно вмешивается Лариса Павловна, дезорганизуя производственно-творческий процесс. А виновным во всех случаях оказывается второй режиссер.
Через неделю пришло заключение Главной сценарной редакционной коллегии Госкино, которая посчитала, что авторами режиссерской разработки учтены основные замечания, высказанные по литературному варианту, и принимает режиссерский сценарий «Сталкера». При работе над фильмом следует избегать там, где это возможно, языковых излишеств в лексике персонажей (такова, например, «нарочито огрубленная» речь Сталкера).
Впервые за много лет работы сценарий фильма Тарковского принят без существенных поправок. В этом был совершенно ясный для посвященных смысл: фильм разрешен на самом верху, и Госкино свирепствовать не будет. Андрею Арсеньевичу это развязало руки. Съемочная группа форсировала подготовку.
Начало подготовительного периода
Двадцать шестого ноября начался подготовительный период «Сталкера». Это открывало финансирование всех работ по фильму и давало съемочной группе широкие полномочия.
Далеко не каждый проект, запущенный на студии, проходил рифы предварительных этапов и запускался в подготовительный период. Затраты на предподготовительный период и режиссерскую разработку не превышали 2–3% стоимости фильма, и нередки были случаи, когда Генеральная дирекция или Госкино, неудовлетворенные режиссерским сценарием или постановочным проектом, картину закрывали, а деньги списывали. Запуск «Сталкера» означал, что он признан картиной, которая нужна стране.
У съемочной группы в это время возникает наибольшее количество вопросов к режиссеру-постановщику. Согласовываются мельчайшие детали костюмов, грима, реквизита, декораций, применяемой техники, пленки и оптики. Тем более всем известна беспримерная требовательность Тарковского. Но его на студии почти не было. Он с головой ушел в театральную работу.
В плане проведения подготовительного периода с 26 ноября 1976 по 26 февраля 1977 года впервые фигурирует в качестве второго режиссера Николай Досталь. Его кандидатуру Тарковский одобрил. Досталь был сыном мосфильмовского кинорежиссера, трагически погибшего на съемках. Его дети буквально выросли на студии и участвовали в создании многих фильмов. Николай замечательно сыграл одну из главных ролей в фильме Михаила Калика «До свидания, мальчики», окончил МГУ и Высшие курсы кинорежиссеров, успешно работал вторым режиссером. Впоследствии он стал одним из лучших постсоветских кинорежиссеров. Его старший брат Владимир в 1987–1998 годах был генеральным директором «Мосфильма».
Двадцать девятого ноября утверждена сводная смета на подготовительный период[333]. Это главный документ о финансовых параметрах фильма.
Первые полтора года на «Мосфильме» я работал администратором и хорошо понимал организационные проблемы. Вилли Геллер и его заместители, перешедшие на «Сталкер» после «Восхождения», были убеждены, что я буду ассистентом по реквизиту на этой картине. Я хорошо сработался с ними и мечтал работать с Тарковским на картине по сценарию любимых мной Стругацких. Несмотря на занятость на фильме Рязанова, для «Сталкера» я трудился ночами, придумывал, доставал, фактурил и даже изготавливал какие-то вещи.
Окончание съемок на «Служебном романе» планировалось 20 января 1977 года. И хотя я делал все необходимое на двух картинах и вполне справлялся с этим, а начало съемок по «Сталкеру» планировалось на февраль, Лариса Павловна руководствовалась собственными соображениями. Неожиданно она привела элегантного молодого человека и потребовала оформить его ассистентом по реквизиту. Молодого человека звали Борис Абаров – он был актером, сыном или пасынком народного артиста СССР, известного в Москве также как собиратель антиквариата. Его коллекция являлась объектом зависти музейщиков и искусствоведов. Поговаривали, что она бесценна.
Борис был женат на голландке, ездил за границу. В кино никогда не работал, но разбирался в антиквариате, чем заслужил внимание Ларисы Павловны. Возражения директора не возымели успеха. У меня возникла перспектива оказаться за бортом «Сталкера».
2 декабря. Письмо БН – АН: Все ли ладно с Тарковским? До меня дошли какие-то странные и неприятные слухи.
Стругацкие в очередной раз потеряли контакт с режиссером. Он не хотел отвлекаться от театральных репетиций и тратить время на беседы или телефонные звонки. Что до слухов, то вокруг его имени их всегда роилось множество. Возможно, источником была часть труппы Ленкома, не задействованная в спектакле. Рассказы о том, что «спектакль ужасен и это будет полный провал» – обычное в таких случаях явление.
Тарковский предельно занят. Сдача спектакля намечена на 21 декабря. Репетициям мешают проблемы с ногой у Солоницына, пропуски репетиций Чуриковой и Тереховой, неудачные, по мнению режиссера, костюмы, нуждающиеся в переделке. Он мечтает еще о восьми репетициях.
Двенадцатого декабря Тарковский составил с бухгалтерской педантичностью список из 16 пунктов: кто за кем из актеров еще незаконченного и несданного спектакля должен выходить кланяться публике.
Не забыл он и «Сталкер».
2‐м режиссером уговорили быть Ларису. 2‐й режиссер – Коля Досталь. Звукооператора пока нет[334].
Запись «2‐м режиссером уговорили быть Ларису» противоречит назначению Досталя. Лариса была ассистентом режиссера низшей, третьей категории и на роль второго режиссера не годилась. Досталь согласился работать на «Сталкере» при условии, что он один будет вторым режиссером. Он знал, что такое Лариса Павловна, и прекрасно понимал, к чему это может привести.