Вопрос с места: А какое отношение к материалу у Рерберга?
А. А. Тарковский: Его мнение такое, что у него во многих случаях была недоброкачественная оптика, в других случаях ненормальная обработка негатива и позитива. Это он говорил мне. Что он сейчас скажет после того, как наши пути разошлись, я не знаю. Это смешно, что у оператора за 2160 полезных метров не нашлось ни одного кадра, за который он бы отвечал морально и технологически[574].
О. А. Агафонов: Я могу сказать только о тех последствиях, которыми чревата для студии ситуация, в которую мы попадаем в связи с этим. По вопросу, что делать в этой ситуации, у меня мнение не сложилось, и каковы причины брака и существует ли он вообще. Но мне кажется, что на этом Совете должны быть рассмотрены два вопроса:
1. Существует ли брак или это хороший материал, который пригоден в определенных условиях для того, чтобы была создана картина, или этот материал не может рассматриваться, как исходный и его надо списать в брак.
2. Вопрос о качестве и достоинствах того двухсерийного сценария, с которым вы ознакомились.
В случае, если будет списано 300 тысяч рублей на убытки студии, то студия попадет в тяжелое финансовое положение, потому что студия останется без поощрительных фондов. По тому, что здесь тащатся и затраты по картине Жалакявичуса по сценарию Богомолова[575]. Коллектив окажется в трудном положении.
Поэтому, сегодня, обсуждая вопрос, хорошо снят материал или нет, я бы попросил, чтобы у каждого выступающего не было забыто это положение. Для студии это чрезвычайно важный вопрос, для студии это буквально смерти подобно. И в дальнейшем я хотел бы заслушать высказывания товарищей, потому что своей точки зрения на этот вопрос у меня пока нет.
Л. О. Арнштам: Мне думается, что это вопрос не творческий, а скорее всего, находится в компетенции технической комиссии. У меня есть заключение технической комиссии студии, в котором написано:
1. Техническая комиссия отмечает низкое качество просмотренного материала, явившееся, в основном, результатом недостаточно точного освещения и экспонирования при съемке, проведенной без учета конкретных особенностей использования оси пленки 5247.
2. Съемочная аппаратура, оптика и обработка пленки 5247 соответствуют техническим требованиям.
3. КИЛ цеха обработки пленки следует взять под контроль всю импортную негативную пленку, для чего необходимо ходатайствовать перед Госкино СССР о выделении соответствующего количества ее для целей испытаний.
4. ОТК студии необходимо усилить контроль за техническим качеством материала, снимаемого на импортных пленках.
Я не понимаю одного — о чем мы разговариваем? Почему мы хотим себя убедить, что все это годится[576]?
Ю. Я. Райзман: Это уже вопрос о том, кто виноват в этом.
Л. О. Арнштам: Пожалуй, и я не возьмусь определить, кто в этом виноват. Даже если есть недостача в продовольственном магазине, то хотя и это выясняется, но тоже не очень просто. А в искусстве выяснить, кто виноват, труднее всего.
Л. О. Арнштам: Инженерная служба считает, что это материал не бракованный. Видимо, разговор на эту тему будет сейчас продолжен[577].
Б. Н. Коноплев: Давайте обсудим материал картины, который мы сегодня посмотрели. Если вы мне дадите слово для выступления, то ли сейчас, то ли тогда, когда это будет целесообразно, по мнению Художественного совета, я смогу дать компетентную справку по всем вопросам.
Л. Н. Нехорошев: Вам предоставляется слово.
Б. Н. Коноплев: Я отвечу на три вопроса.
Первый — о пленке. По вопросу о пленке пошел некрасивый, провокационный разговор, в частности, что дали для съемок этой картины пленку 1974 года и т. п. Такой разговор имел место потому, что люди неправильно читали надписи и смешали индекс перфорации с годом выпуска. Фирма «Кодак» не ставит на пленке год ее изготовления. Не был он указан и на пленке, на которой снималась картина «Сталкер». Пленка 5247 была изготовлена в 1975 году, Советский союз сделал заказ на пленку в 1976 году, и получил ее во второй половине 1976 года, а наша студия получила пленку в Главснабе в январе 1977 года.
Второй вопрос — должен ответить, что никакой старой пленки «Кодак» у нас не может быть, потому что мы работаем на позитивной пленке, которую для нас специально изготовляют.
Для того, чтобы снять разговор о том, что собой представляет эта пленка, хочу довести до вашего сведения, что 600 метров этой пленки были использованы на картине «Юлия Вревская», и замечаний по качеству не было.
После того, как пленку отобрали для оператора Рерберга, ее опробовали, но претензий не было. Если бы были предъявлены претензии по поводу плохого качества пленки, то мы могли бы поставить вопрос о замене ее. Когда было заявлено, что эта пленка является браком, мы дали ее на ответственные съемки ряда фильмов. Было снято примерно 2000 метров, не было брака ни одного метра, и была выражена благодарность.
Больше того, после того как пошли сигналы, что с пленкой неблагополучно, мы провели сравнительные испытания этой пленки. Должен сказать, что любая пленка фирмы «Кодак» может отличаться одна от другой на ½ диафрагмы или на ¾ по чувствительности, но претензий к пленке, ни Советский Союз, никто другой предъявить не сможет.
И второй вопрос — обработка.
Известно ли членам Художественного совета, на чем мы обрабатываем пленку? Мы обрабатываем на машине «Потомак». Это американская машина, которая стоит 17 000 долларов. Можно говорить, что у нас плохая обработка. Но с фирмой «Кодак» существует договор — если фирма «Кодак» не проверит нашу обработку, то мы не можем предъявить к ней никаких претензий. Каждый месяц ваш покорный слуга получает запечатанный конверт, в котором лежит вот такая упаковка — это кусок пленки, которая заделана в светонепропускаемую бумагу. Мы ее проявляем на нашей машине и отвравляем в Париж, откуда получаем ответ. И каждый месяц мы имеем ответ, каково качество этой пленки. На этой же пленке снималась «Сибириада» и другие картины, а обрабатывалась пленка на этой же самой картине. Мы обрабатывали чрезвычайно ответственный правительственный материал на этой же машине и, кроме благодарственных писем, ничего не получали. Что же качается пороков позитива, то мы иногда получаем плохой позитив из‐за того, что плохая позитивная пленка. Но утверждаю, что ОТК студии забраковал по картине «Сталкер» 570 метров. Что же касается остального материала, то я думаю, что любой профессионал, который его посмотрел, скажет, что никаких оснований браковать этот материал по техническим причинам нет, ни по резкости, ни по другим показателям. Я за это отвечаю. Это подтвердила не только техническая комиссия студии, не только ОТК, не только ваш покорный слуга, но это подтвердило операторское бюро, которое дважды просмотрело этот материал. Мы печатали весь материал по картине «Сталкер» и в этом, может быть, ошибка ОТК, потому что мы шли исключительно на поводу у оператора Рерберга, который выдал нам вот такой эталон и по этому эталону велел печатать весь позитив. Он-то и делает светотональное решение картины неудовлетворительным, но это не является причиной для брака.
У меня есть свидетели, и я отвечаю. Но не будем спорить — вот у меня лежат ролики на широком формате — они точно на таком же качестве.
А. А. Тарковский: Вы с негатива печатали.
Б. Н. Коноплев: Да. Это не ваше дело. Мы это делаем успешно.
В чем же дело, почему такое плохое впечатление от материала? Потому что картина снимается в неправильной цветотональной гамме, картина снималась без компенсационного фильтра.
А. А. Тарковский: Нет кадра, который был бы снят без компенсационного фильтра.
Б. Н. Коноплев: Чудес не бывает. Почему весь материал идет в одной определенной гамме, потому что это решение, которое избрал оператор, которое избрал режиссер. Нас обвиняют в том, что мы этот материал не браковали. Но я думаю, что если разрешить ОТК вмешиваться в работу режиссера, это будет неправильно. 500 метров материала мы забраковали. С моей точки зрения, очень многое из того материала, который вы сегодня видели, можно использовать в картине, если этого захотеть.
Больше мне добавить нечего. Вступать в пререкания и разговоры о технической базе я не буду. Все что мы делаем, находится на глазах всей студии. Нами было выпущено немало фильмов на такой пленке — и все они хорошего качества.
Несколько слов об аппаратуре. Аппаратура, которой снимали фильм «Сталкер» была испытана, никаких замечаний и претензий по ней не было.
И сегодня есть операторы, которые просят для съемок такую же аппаратуру, какая была на съемке картины «Сталкер». Ссылки на некачественную аппаратуру необоснованны.
Мы не боимся никакой гласности и никакого контроля, мы находимся под бдительным оком руководства и наших общественных организаций. Можно провести любые проверки — совесть у нас чиста. Разбираться надо сегодня в творческих вопросах.
Голос с места: Вы заменили группе пленку?
Б. Н. Коноплев: Ничего мы группе не заменяли. Пришел оператор Калашников и сказал, что он снимал на другой пленке — 5225, ему дали.
А. А. Тарковский: Это неправда. Пленку заменили на студии Рербергу, а не Калашникову.
Л. О. Арнштам: Нахабцеву заменили пленку?
Б. Н. Коноплев: Если бы Рерберг поставил вопрос о замене пленки, то заменили бы[578].
А. А. Тарковский: Рерберг ушел из группы неожиданно для нас[579].
Л. О. Арнштам: