*Георгий Рерберг: С самого начала мне казалось, что Андрей сделал первую и главную ошибку — он взял не то литературное произведение, которое впоследствии его могло бы устроить. В повести много внимания уделялось всяким загадочным эффектам, за счет которых двигался сюжет. У меня было ощущение, что Андрей этот подход к фильму уже перерос в своей эволюции. Он освоил его и пережил на «Солярисе», а второго «Соляриса» он делать не хотел.
*Роман Калмыков: Еще одним ярким впечатлением был вечер у Али Хамраева, жена которого приготовила потрясающий уйгурский лагман, а он — плов, вкуснее которых, я не ел никогда в своей жизни.
Перед отъездом из Ташкента на базаре Андрей купил себе огромный, килограммов на двадцать пять, арбуз. Он оплатил его и так выразительно посмотрел на меня, надеясь, что я ему этот арбуз отнесу в гостиницу. Но у меня давно были проблемы со спиной, и я, объяснив это, вежливо уклонился от этой чести. Тарковский тащил этот арбуз, обливаясь потом, и еле донес до своего номера. Там он его разрезал, и оказалось, что арбуз зеленый, а к тому же еще и кормовой, то есть практически несъедобный. Тарковский был в дикой ярости и проклинал торговцев, базар, Восток, и вообще все на свете.
Мы возвращались на самолете, который летел из Кабула в Москву с посадкой в Ташкенте. Это был международный рейс, и в Ташкенте пассажиров на него обычно не сажали. Но в самолете были свободные места, мы торопились в Москву, и нас подсадили на этот рейс по блату, благодаря моему хорошему знакомому из тамошнего «Интуриста».
Когда вернулись пассажиры, летевшие из Кабула, оказалось, что во время посадки многие из них успели в Ташкенте напиться допьяна. Три негра, которые сидели рядом с нами, поссорились и стали драться между собой. Стюард пытался их угомонить и тоже получил по физиономии. За него заступились пассажиры, и в самолете началась настоящая свалка на высоте 10 000 метров. В этой свалке один из негров упал на меня, и я его резко оттолкнул. Он вскочил и начал орать и агрессивно кидаться на меня. Дело шло к тому, что мне придется драться с ним. Рядом со мной сидела совсем маленькая девушка лет шестнадцати-семнадцати, киргизка или казашка по внешности. Она, бедная, от страха вся тряслась, и я, взяв ее за руку, отсадил ее к окну, чтобы она оказалась подальше от драки и немного успокоилась. Мы с Гошей и Андреем были убеждены, что нам тоже придется драться, но драчунов в конце концов скрутили и отволокли в хвост самолета. Алик Боим все это время спал, а Андрей был в полном шоке.
Первоначально сценарий содержал эпизоды драматических событий после прилета на Землю инопланетян. Это была своеобразная мозаика многолюдных катастроф и социальных потрясений. Для их показа и создания должного эффекта прокатчики и Генеральная дирекция студии предложили использовать широкий формат фильма. Таким он и был включен в план.
Однако по мере уточнения замысла, уменьшения количества действующих лиц сценарий приобретал все более камерный характер. Использование широкого формата и даже широкого экрана становилось нецелесообразным. Тарковский не хотел снимать широкоэкранное, а тем более широкоформатное многолюдное кино. Он убедил Сизова в том, что фильм гораздо лучше снимать в обычном формате, хотя в это время в советском кино усиленно внедрялся так «универсальный формат кадра».
Девятого июля «Мосфильм» направил письмо председателю Госкино СССР об изменении ранее принятого решения и включении фильма «Сталкер» в производственный план как картины на обычном экране. Ермаш очень быстро наложил резолюцию: «Т. Павленку. Следует поддержать. Ф. Ермаш»[296].
В этот же день представитель итальянского прокатчика увез в Рим тридцать два дубль-негатива фильма «Зеркало». Итальянцы купили этот фильм Тарковского для проката у себя. Это означало, что фильм посмотрят его влиятельные итальянские друзья — кинокритики, режиссеры, сценаристы и продюсеры, что было серьезным подтверждением интереса к его творчеству и свидетельствовало, что будущий фильм, который он хотел делать в Италии, становится гораздо более реальным.
Десятого июля Тарковский и его группа вернулись из Средней Азии.
12 июля. Письмо АН — БН: Тарковский вернулся из Средней Азии, хвалится, что выбрал гениальную натуру — где-то в трехстах км от Ташкента. Сделано множество фотографий, когда будут готовы — он приедет ко мне, и мы попробуем набросать маршрут Сталкера.
*Роман Калмыков: В Москве Тарковский с Рербергом и Боимом стали переделывать сценарий под выбранную натуру, Алик Боим делал какие-то почеркушки, наброски, советовался с Андреем, думал, как рисовать эскизы, а мы с Вилли — стали писать письма и документы, встречаться с начальниками и готовить все необходимое для организации экспедиции.
С производственной точки зрения, несмотря на то что предстояло перевозить технику за пять тысяч километров, Исфара нас тоже устраивала, так как все съемочные объекты были в 25–30 километрах от города и от гостиницы.
Ближайший аэропорт был в Душанбе, туда нужно было ехать несколько часов. Но в фильме было всего три актера, и Тарковский сказал, что это даже лучше — актеры, да и вся остальная группа не будут срываться со съемок в Москву по всякому дурацкому поводу, и это позволит не отвлекаться, а лучше и серьезнее сосредоточиться на работе.
В июле было принято заключение производственного редактора Н. Поляк, которая констатировала, что в режиссерском сценарии «Сталкера» по сравнению с литературным имеет место «увеличение объема работ, причем характер этого определить трудно (подсчитать количество объектов ни группе, ни объединению пока не удалось), а в отдельных кадрах значительно занижен (в 1,5–2 раза) метраж». Заключение Н. Поляк, сделанное весьма профессионально, показывает, что уже первый режиссерский сценарий был фактически не на одну, а на две серии[297].
К уже готовому варианту прибавлялись сцены, возникшие в последний момент, из‐за чего не удалось точно подсчитать количество съемочных объектов. Сценарий уже начал разбухать, претерпевать изменения, которых будет огромное количество и из‐за которых возникнут все новые и новые варианты. Н. Поляк зорко увидела скрытые опасности, которые породят очаги будущего операторского, а затем и режиссерского недовольства и явятся причиной острого конфликта внутри съемочной группы. По моим подсчетам, сценарий переделывался девять или десять раз. Марианна Чугунова утверждала, что их было даже двенадцать или тринадцать[298].
*Вилли Геллер: На «Мосфильме» к Андрею относились очень терпимо. Его считали гением, позволяли и прощали то, чего другим бы никогда не позволили. В подобных случаях администрация «Мосфильма» действовала очень решительно и жестко. Но тут все были уверены, что Тарковский все равно сделает что-то гениальное и ни на кого не похожее.
Фильм Тарковского был запущен в производство по решению высших партийных инстанций. На студии все заказы по его фильму получали зеленую улицу. В это же время возникли первые, пока еще малозаметные трещинки в денежных отношениях режиссера с авторами. Аркадий, воодушевленный перспективой работы с великим режиссером, согласился на заключение договора не на трех авторов, а на одного — братьев Стругацких. При этом он совершенно не подумал о налогах и долях выплат. Он был человеком увлекающимся и непрактичным, в отличие от Бориса, четкий ум которого сразу расставил финансовые точки над договорными «i».
18 июля. Письмо БН — АН: Я лишь возражал против заключения договора на одно имя. Почему? На то есть два соображения. Первое (длинное) изложу тебе при встрече, а второе — изволь. Это чисто финансовое соображение. Подоходный налог взимается с каждого из нас по отдельности, и так как этот налог НЕ линейный, сумма налогов с тебя и с меня меньше (МЕНЬШЕ) налога с суммы гонорара, начисляемого на одного. Например, если 6000 получает один только А., то он теряет на подоходном налоге 772 ряб.[299], если же А. и Б. получают по 3000, то они вместе теряют только 665 рублей. Чуешь разницу? Во всяком случае, когда получишь деньги на книжку, сообщи, сколько мне причитается (за вычетом доли А. Т.), дабы я мог занести эту сумму в свои книги.
Девятнадцатого июля 1976 года «Мосмфильм», планировавший снимать «Сталкер» как широкоформатный фильм ради хороших сборов в кинотеатрах, направил в Госкино СССР письмо с просьбой о переходе на обычный формат.
Двадцатого июля на студию поступило письмо председателя Госкино СССР,
разрешающее «Мосфильму» заключить сценарный договор с А. Тарковским и А. Мишариным по роману «Идиот» на два отдельных фильма «Настасья Филипповна» и «Враги» — с суммой гонорара по каждому из них 6000 рублей.
Что же случилось? А случилось то, что к этому времени обозначилась реальная перспектива для Андрея Тарковского после окончания «Сталкера» снимать фильм за рубежом. Уже началась работа режиссера со знаменитым сценаристом Тонино Гуэррой[300]. В высших инстанциях решили покрепче привязать его грядущими перспективами к «Мосфильму».
22 июля 1976. Письмо БН — Б. Штерну: Киносценарий мы закончили, и он вроде бы даже принят. Но деньги еще не выплачены. Что-то будет? Тарковский мотается по Средней Азии — ищет натуру… Посмотрим.
Тарковский уже две недели как вернулся в Москву, но не сообщил об этом сценаристам. БН волнуется и переживает по этому поводу.
Замечания Тарковского по сценарию
23 июля 1976 года.