Первая в г. Исфара Таджикской ССР, где будет отснята большая часть фильма — объекты «Зона» — 663 п. м. (полезных метров), «Зона-Комплекс» (декорации) — 996 п. м., Железнодорожная насыпь — 206 п. м.
Вторая — в одном из городов Прибалтики, где будут отсняты следующие объекты — «Застава ООН» — 161 п. м., «Проходы к вилле Писателя» — 45 п. м., «Проезд к заставе ООН» — 30 п. м., «Вилла Писателя» — 30 п. м.
Необходимость второй экспедиции диктуется тем, что действие фильма в данных объектах, как и в фильме в целом, должно разворачиваться в одном из городов капиталистического мира, что исключает дополнительные расходы на декорирование объектов, т. к. архитектура Прибалтики по своему характеру очень схожа с архитектурой западноевропейских городов.
Директор II‐го Творческого объединения Н. Урвачева[327]
Во время поездки в Таллин Тарковский решил некоторые из объектов фильма снимать там. Место для «Заставы ООН» и проездов к ней были им намечены сразу. Андрей Арсеньевич надеялся утвердить их с Аликом и Гошей, а «Проходы к Вилле писателя» и «Виллу» выбрать в приморских пригородах Таллина (Пирита, Меривялья) или в курортном городе Пярну, в 120 км от эстонской столицы. Это давало возможность еще одной неожиданной фактуры — сосновых лесов на побережье, песчаных пляжей, которые можно было срифмовать с пустыней в Средней Азии.
Балтийская сдержанность зданий из темного кирпича, явно несоветская архитектура, низкое небо давали ту самую разницу в фактурах, о которой он говорил еще в июне. Все студии страны снимали Запад в Прибалтике, правда чаще предпочитали Латвию или Литву. В Эстонии снимали реже, но Тарковского это только обрадовало — она представлялась ему «не затоптанной» другими кинематографистами. Он собирался снимать подчеркнуто сурово, уходя от туристской экзотики. Кроме того, Тарковский мог параллельно заниматься художественным руководством студентов с Высших курсов, договор о котором он уже подписал.
В это время серьезно заболел Борис Стругацкий, которому пришлось делать операцию. Участвовать в очередной переделке сценария он не мог.
14 октября. Письмо БН — АН: Сам понимаешь, что в такой ситуации я вам с Тарковским не помощник. Думайте пока сами, я потом подключусь. Идея с истерикой жены в первой сцене мне, в общем, нравится, но по-моему такая сцена не исключает «рыбалки», спецкостюма и пр. А что это за идея публикации сценария в «Искусстве кино»? В первый раз слышу. По-видимому, ты опять забыл мне это рассказать.
Андрей Арсеньевич побывал в Таллине, но новый сценарный договор там не заключил — руководители «Таллинфильма» после запрета Госкино СССР оплаченной ими «Гофманианы» стали осторожнее в договорной политике. Им указали, что новые сценарии Тарковского может постигнуть та же участь, что и «Гофманиану», а директор и главный редактор эстонской киностудии будут лично отвечать за заказ подобных сценариев.
Сам Тарковский не задумывался о том, когда он будет писать сценарий «Идиота» и выполнять заключенные ранее договоры. Впрочем, все вроде бы образуется: согласованы календарные сроки сдачи «Гамлета» — 24 декабря и начала съемок «Сталкера» — 26 января.
20 октября. Вчера был Аркадий Стругацкий. Мы почти до самого конца придумали сценарий[328].
21 октября. Из письма АН — БН: Неудачно все складывается, и я, разумеется, буду справляться здесь один. Вчера был у Тарковского, просидели с ним часов пять, обговаривали дальнейшую работу. Договорились вот о чем. Мы с ним тщательно пройдем по сценарию все необходимое до Нового года. В январе начнутся съемки. До этого времени надо устроиться таким образом, чтобы у него остался минимум шансов на то, чтобы нас туда вызывать. А необходимое, над чем я с ним сейчас буду вкалывать, сводится к следующему:
а) Первая сцена.
б) Психологическое обоснование (в диалогах) поведения и целей Профессора и Писателя.
в) Подробная разработка топографии и порядка приключений на маршруте похода. Работать договорились по звеньям: я выполняю по его указаниям первое звено, иду к нему, первое звено уточняется, затем получаю указание на второе и т. д. Пока договорились, что первое звено (первую сцену) я предъявляю ему в понедельник-вторник, 25–26-го.
3. По поводу публикации сценария в «Иск. кино». Ты сам забыл. Когда-то еще летом Лариса сообщила мне, что Андрей хочет передать сценарий в этот журнал, у него просят. Тогда же мне из журнала позвонили. Я сослался на самого Тарковского и забыл об этом. Теперь вопрос всплыл снова. Я поговорил вчера с Андреем и уговорил его не делать этой глупости. Не надо высовываться до того, как сделан фильм. Потом — пожалуйста. В ежегоднике «Лучшие сценарии советского кино».
Аркадий Натанович пишет брату, что Тарковский хочет приступить к съемкам «Сталкера» с полностью готовым сценарием. Они определили эпизоды, которые нуждаются в переделке. Этим будет заниматься Аркадий. Сам Тарковский занят совсем иным — репетирует «Гамлета» в Ленкоме.
Здравым и дальновидным было предложение Аркадия Стругацкого воздержаться от публикации сценария «Сталкера». Вторая за полгода публикация (после «Гофманианы») сценария Тарковского возбудила бы ненужные страсти. Аркадий Натанович счел ее преждевременной. Сценарий (учитывая творческую манеру Тарковского) мог претерпеть значительные изменения, и публиковать его было неразумно. В руках недоброжелателей он мог стать удобным поводом для всяких сплетен, кляуз, перетолкований. А если все умело интерпретировать и подать — для запрета еще не начатого фильма. Тарковский, который в этот период брался за все, что сулило ему лишние деньги, понял, что Аркадий прав, и отказался от публикации.
Первого ноября Тарковский планировал поездку в Исфару, чтобы дать указания художнику, декораторам и администрации по строительству натурных декораций. Но он не поехал из‐за начала репетиций «Гамлета». В связи с этим не поехали и остальные участники съемочной группы.
Десятого ноября Тарковский намерен снова поехать в Таллин. Учитывая, что в театре шли ежедневные репетиции, можно представить, в какой цейтнот он себя загнал. Андрей Арсеньевич окончательно отменил поездку в Таджикистан, чтобы сосредоточиться на «Гамлете». Хлопоты Тонино Гуэрры в Риме о приглашении Тарковского идут успешно. Они уже сочинили почти весь сценарий итальянского фильма. Андрей Арсеньевич предложил вставить в него русские сцены, что позволит сделать картину совместной постановкой и отмести провокационные толки относительно того, что он стремится делать этот фильм, чтобы остаться в Италии.
Вместо Исфары Тарковский снова уехал в Мясное. Там еще с лета оставался его сын Андрей под присмотром тещи Анны Семеновны. На ноябрьские праздники приехала Лариса, прихватив с собой Анатолия Солоницына. В Москве в квартире Тарковских также начался ремонт. Они получили две государственные квартиры на одном этаже и решили соединить их в единое жилое пространство. И хотя эти квартиры на 11‐м этаже 14-этажного кирпичного дома, сделанного по индивидуальному проекту, были просторными, светлыми, с высокими потолками, на их реконструкцию требовалось время и немалые деньги. Поскольку ни времени, ни денег у Тарковского не было, к работам привлекли всех, кто соглашался помочь — режиссера-стажера из театра Ленинского комсомола Владимира Седова, художницу по костюмам Нэлли Фомину, актера Анатолия Солоницына. Инициатором перестройки была Лариса Павловна, ей помогала ее дочь Ольга — падчерица Тарковского. О ней в «Мартирологе» рядом две противоречащие друг другу записи от 10 ноября: «Олюшка в Москве, помогает по ремонту, осталась там одна. Милая моя девочка, очень люблю ее». И тут же: «С Ольгой плохо — бездельничает, грубит, не помогает — это когда ремонт и все работают, не покладая рук»[329].
Солоницын приехал к режиссеру, чтобы приватно поговорить с ним о роли Гамлета. Вместе они обсуждали детали будущего спектакля, готовили деревенский дом Тарковских к зиме. Анатолий Солоницын был язвенником, но вспоминал о болезни, лишь когда она обострялась. Стоило болям чуть успокоиться, он возвращался к привычному образу жизни, который как был, так и остался — типичным неустройством провинциального актера, не чуждого регулярных возлияний. Тарковского это не радовало. Он вел в деревне в основном здоровый образ жизни.
Андрею Арсеньевичу нужно послать в Италию заявку на сценарий и интервью. Необходимо написать письмо в Таллин. Не забыты и соавторы по «Сталкеру»:
Написать план сценария и послать Стругацким в Ленинград. Аркадию письмо — мне показалось, что они бездельничают и не понимают, что я от них хочу[330].
Последнее утверждение Тарковского совершенно несправедливо — Стругацкие весь последний год работали на него неустанно, честно и безропотно. Но они действительно часто не понимали, чего он от них хочет. Скорее всего, он и сам не очень осознавал это. Когда у Тарковского возникало ясное решение, он объяснял его внятно и быстро, как, например, сцену прощания в начале фильма. В остальном ясности у него не было. Существовало смутное ощущение чего-то ему не присущего и не близкого. Отсюда и его постоянное недовольство и невразумительность объяснений.
В этот раз Тарковский провел в Мясном чуть больше недели, работал физически весело и энергично и испытывал удовольствие от этой работы. Она давала нагрузку мышцам и позволяла думать о «Гамлете», «Идиоте», «Сталкере» и других проектах. В кураже он снимал телогрейку, и расплата не заставила себя ждать — он простудился и в Москву вернулся больным.
Аркадий Стругацкий: Мы сделали, прежде чем Андрей Арсеньевич был удовлетворен, примерно четыре или пять вариантов сценария.