*Александр Боим: Мы начали строить декорацию «Квартиры Сталкера», чтобы снимать картину последовательно, от начала к концу. Так хотел Андрей. Сам он в это время был целиком занят репетициями «Гамлета» в Ленкоме.
Андрей не объяснял долго, нудно и конкретно, чего он хочет. Его не интересовала причудливость или неожиданность архитектурного пространства. Его волновали прежде всего фактуры. Я помню, как он сказал мне о квартире Сталкера: «Просыпается Сталкер. Нетопленная квартира, мокрые простыни, стены — склизкие, холодные, отпотелые, как в сыром предбаннике. Хотелось бы добиться такого ощущения».
Для профессионала ничего больше говорить не надо. Этой фразы как идеи мне было достаточно. Дальше, создавая образы декораций, предлагал уже в основном я, тем более что Андрей на студии появлялся не часто. Мои эскизы ему понравились.
Ничто не вызвало никаких его возражений, тем более отказа или требования переделки. Потом, в ходе работы, какие-то детали мы обсуждали и уточняли — какая плитка на полу, какие окна, стены, плинтусы, как добиваться этой самой «сырости стен», и т. д.
Андрею очень понравилась декорация «Квартира Сталкера». Не случайно через полтора года, уже сам, став, кроме режиссера-постановщика, еще и художником-постановщиком, он ее снова построил, фактически повторил и снял с очень небольшими изменениями.
Девятнадцатого декабря Стругацкие закончили работу над очередным вариантом сценария. Они, по старой примете, решили не тянуть в новый год старых долгов и быстро сделали требуемые Тарковским поправки. Шестой вариант сценария был готов.
Днем раньше, 18 декабря 1976 года, произошло событие, не относящееся к кино, но имевшее всемирный резонанс — обмен правозащитника и диссидента Владимира Буковского, приговоренного к семи годам тюрьмы и пяти годам ссылки, на Генерального секретаря Коммунистической партии Чили Луиса Корвалана. Ничего не подозревавшего Буковского в наручниках усадили в специальный самолет, лишили гражданства и выслали из СССР.
Вилли Геллер и его администрация решили все же перестраховаться и привлечь на картину меня. Для Тарковского генеральная дирекция «Мосфильма» была готова на многое, и я был назначен на «Сталкер» с 20 января.
Двадцать второго декабря в театре Ленинского комсомола состоялась сдача «Гамлета» театральному начальству. Управление культуры признало спектакль интересным, но актерскую работу — плохой. Решено было дать Тарковскому еще месяц на доработку.
В «Сталкере» требовалось создать капиталистический мир. Традиционный для советского кинематографа путь развешивания в кадре рекламных щитов из фанеры или картона Тарковский отверг и привел неожиданный пример — работы популярного тогда, обласканного властью режиссера Витаутаса Жалакявичуса. «У нас все делают картонно-фанерную заграницу. Жалакявичус снимает заграницу подлинную. Но у него подлинная заграница все равно выглядит картонной». «Делать самопальную, фанерно-картонную заграницу я не буду», — категорически заявил он. Неоновые рекламы были тогда слишком дороги. Когда возник вопрос, чем же декорировать фильм, он ответил: «Вещами. Только подлинными вещами. Автомобилями, например». Путь, достойный великого художника, но в тогдашних условиях чрезвычайно трудный для реализации. Во-первых, он требовал больших денег. Во-вторых, Андрей Арсеньевич неоднократно бывал за границей и видел ее своими глазами. Мы же создавали заграницу, руководствуясь образами из фильмов и иностранных журналов. В качестве автомобиля, на котором герои фильма должны прорываться в Зону, Тарковский потребовал использовать чрезвычайно редкий по тем временам в СССР экспедиционный внедорожник «лендровер», на котором передвигался по африканской пустыне Джек Николсон в фильме Микеланджело Антониони «Профессия: репортер». Такую машину нашел каскадер Александр Микулин. Настоящий мастер своего дела, он ставил и делал трюки в десятках кинокартин. Например, в таких, как «Берегись автомобиля» или «Необычайные приключения итальянцев в России». Генеральная дирекция разрешила такой автомобиль купить, а остальные брать напрокат в Эстонии. А я должен был придумать и нарисовать на его дверях надпись «Institute Of Extraterrestrial Civilizations» и соответствующий логотип. Что и было сделано.
Двадцать девятого декабря было получено разрешение генеральной дирекции «Мосфильма» на приобретение указанного игрового автомобиля с последующей реализацией дешевле на 10 %.
У нас подходили к завершению строительство павильонных декораций и подготовка к экспедиции в Таджикистан.
Так закончился 1976 год.
1977 год
Завершение «Гамлета»
3 января. Письмо АН — БН: Тарковский болен, мы не виделись, следственно, сценария он еще не читал. Я говорил с Ларисой (его жена), так что он в курсе, в любой момент может со мной связаться.
Андрею Арсеньевичу очень хотелось сделать «Гамлета» заметным событием московской театральной жизни. Тарковский не жалел для этого ни сил, ни праздничного времени. Репетиции, несмотря на болезнь, он намеревался продолжать. Да и выхода у него не было. После двух пролонгаций репетиционного периода надвигалась сдача спектакля (уже отложенная на месяц) и официальная премьера, а после этого предстояли съемки «Сталкера». Найти пару часов для Стругацкого он в этой ситуации не смог или не захотел. Аркадий вполне мог приехать к нему домой или в театр, чтобы обговорить детали сценария. Вероятно, режиссер к этому не был готов. Все, что связано с фильмом, было отодвинуто им на второй план, хотя приближались дни актерских проб.
Шестого января Тарковский снял актерские пробы к «Сталкеру». На мужские роли пробовал только тех, кого был намерен снимать: Солоницына, Гринько, Кайдановского. Первые двое были актеры, с которыми он работал уже не одну картину.
Анатолий Солоницын — Писатель. Он сыграл Андрея Рублева, Сарториуса, прохожего доктора из начала фильма «Зеркало». Нового фильма без него Тарковский не представлял. Анатолий и его персонажи в какой-то степени были альтер эго Андрея Арсеньевича. Солоницын удивительно точно и глубоко понимал творческую манеру Тарковского, воспринимал его мысли буквально с полуслова, а иногда и вовсе без слов, интуитивно чувствовал, чего от него хочет режиссер.
Николай Гринько — Профессор. Замечательный украинский актер, снимался у Тарковского во всех фильмах, начиная с «Иванова детства». Обладатель «чеховского» обаяния и высокого профессионализма. Являлся для Андрея Арсеньевича своеобразным амулетом, доброй приметой. Своей надежностью и спокойствием он вселял уверенность в режиссера. Это был интеллигентнейший человек, от которого исходила аура ума, доброжелательности, душевного здоровья.
Александр Кайдановский — Сталкер. Тарковский впервые увидел его в авторском монтаже фильма «Дворянское гнездо» Андрея Михалкова-Кончаловского. В эпизоде по рассказу Тургенева «Певцы» Александр играл Рядчика — победителя в песенном состязании. В окончательный монтаж фильма эпизод не вошел — как слишком яркий, отвлекающий от основного сюжета. Скульптурное лицо и широко расставленные светлые глаза Кайдановского производили впечатление «метафизической» внешности. Несмотря на явно неаристократическое происхождение и весьма резкий характер, Кайдановский был чрезвычайно образован, обладал особым внутренним достоинством и благородством. Он превосходно играл аристократов, представителей дореволюционной России, склонных к рефлексии, но решительных и беспощадных в своих поступках. К этому времени он стал первым белогвардейцем советского кино и явно тяготился этой участью. Тарковский хотел снимать Кайдановского в своих фильмах, начиная с «Соляриса». Он собирался пригласить Александра для чтения закадрового текста в «Зеркале», дело казалось почти решенным, но потом, режиссер утвердил на эту роль Смоктуновского. Об окончательном выборе исполнителя роли Сталкера существует немало версий. Реальность такова: Андрей Арсеньевич во время поездки в Среднюю Азию случайно встретился с Кайдановским в буфете ташкентской гостиницы и решил, что на этот раз Кайдановский будет у него сниматься обязательно. Кинопробы были возможностью проверить правильность выбора.
Тарковский чувствует себя совершенно больным. Премьера «Гамлета» откладывается на 28 января: Инна Чурикова (Офелия) уехала отдыхать с мужем — кинорежиссером Глебом Панфиловым, не поставив в известность Андрея Арсеньевича. Тарковский винит в этом Панфилова, который представляется ему завистливым человеком, умышленно подстроившим такую неприятность. Убежден, что это не так. Просто для театральных актеров репетиции не являются из ряда вон выходящим событием, это часть повседневной театральной жизни, в которой иногда можно позволить себе какое-то послабление. Но Андрей Арсеньевич заключает иначе: «Нет, все-таки Гений и Злодейство несовместимы!»[335]
В течение следующих дней в жизни Тарковского произошло несколько событий, которым он придал тревожное и мистическое значение.
Четвертого января у Александра Гинзбурга, распорядителя «Русского общественного фонда помощи преследуемым и их семьям», с которым Тарковский был знаком лично, прошел почти 20-часовой обыск. В ходе обыска были изъяты сочинения Солженицына, Сахарова, Набокова, изданные за рубежом журналы на русском языке, обширный личный архив, а также иностранная валюта, подброшенная теми, кто проводил обыск. На следующий день Гинзбург был вызван на допрос, после которого попал в больницу с воспалением легких.
Страна погружалась в духовный вакуум. Но жажда веры становилась все сильнее. Тарковский, сделавший фильм об Андрее Рублеве, в огромной степени способствовал религиозному возрождению в стране. Прежде всего это относилось к православию, но и представители других конфессий в стороне не остались. Люди хотели верить, не очень разбираясь во что. Пышно расцвели разнообразные религиозные и мистические течения, повсюду возникали «учителя», выдававшие себя за антропософов, последователей Штайнера, Рериха, Блаватской, Гурджиева, Кастанеды, Махавишны, Ошо и других духовных наставников.