Ещё секунду ничего не происходит. И вдруг Юна подскакивает, как на пружине. Мгновенно развернулась и вот уже сидит на пятках рядышком. Слабо и упруго колыхнулись острые кончики грудей. ЧжуВон невольно прикипает взглядом.
— Едем! — Юна легонько хлопает ладошкой по его литой груди.
— Куда? — Он не успевает за ней, да ещё вид её отвлекает. Очень сильно отвлекает.
— К твоему брату, куда ещё? — удивляется его несообразительности девушка, — давай, звони ему.
27 апреля, время — 18:30.
Пока ехали ЧжуВон с переменным успехом сгонял с лица улыбку, которую Юна определяла, как глупую. Исчезли у него последние сомнения по поводу женитьбы. Они пропали в первую же ночь, настолько его подкупило поведение Юны в постели. Единственный страх, что Юна окажется из породы холоднокровных, ушёл без следа. Почти в два раза меньше его, но в острые моменты так извивается и бьётся под ним, что он с трудом её удерживает. И как сладко потом ноют царапины и места укусов! Он даже жалел о них, когда они заживали.
Была у него как-то подружка, мастерица по части секса. В Париже, где же ещё? Но то тягучее изнурительное удовольствие, которое он получал от её изощрённого мастерства, не идёт ни в какое сравнение с ощущением полнейшего счастья от близости с Юной. Это особеннейшее наслаждение от собственных действий, смешанное с гордостью, когда любимая девушка буквально плавится в руках. А он купается в ярком синем свете её глаз. У него росло парадоксальное убеждение в том, что он стал любить сильнее, после того, как добился её. Вроде так не бывает? Но с ним случилось.
Она объяснила, почему хотела, чтобы он стал ещё сильнее и здоровее. А он стал! Попался бы ему сейчас тот парень, который в спарринге ему рёбра повредил. Сейчас бы он за пол-минуты из него фарш сделал. Или сразу из двоих таких. Он бы разницы не заметил. А Юна тогда сказала:
— Ты одним своим видом должен всех от меня отпугивать, — и характерно махнула ресницами, — Бремя всех мужчин, у которых красивые жёны.
— СанРи ещё не пришёл, но вы проходите! — ХанЫль встречает их радостной улыбкой, не спуская любопытных глаз с Юны.
ЧжуВон с трудом прячет улыбку, вернее, маскирует её под радость встречи. Он сразу улавливает манёвр Юны, когда она моментально скраивает невинное личико пай-девочки. Потрясающе! Она, кажется, ещё и конфузиться начинает!
Они проходят в особняк, хозяйка начинает суетиться с угощением. Юна, краснея от смущения, предлагает свою помощь. ЧжуВон отворачивает лицо, уже нет сил терпеть этот цирк. Ему не видно, что там на кухне происходит, но он и так знает. Краснея и смущаясь, Юна, тем не менее, ловко и сноровисто помогает хозяйке. Попутно очаровывая её напропалую. Он не инструктировал её никак, только обронил дорогой, как хорошо было бы, если она понравится брату и его жене. С братом элементарно, он — мужчина, его Юне почти невозможно не обаять. Не прикладывая никаких усилий. С мужчинами она справляется одним выпадом синих глаз. После этого любой немеет. Кроме него, ха!
Перед гостем ставят чай и всё, что полагается. От ужина он отказывается, хочет дождаться брата.
— Онни, пойдёмьте посекретничаем, — Юна тянет хозяйку в другую внешнюю комнату со стеклянными стенами в сторону моря.
Холь! Она уже онни её зовёт! — поражается ЧжуВон. И согласно кивает: идите, идите, он посидит, телевизор посмотрит. Не может быть, чтобы это было правдой, — думает он. Но подспудно росло неверие в собственную убеждённость. А вдруг?
— Ой, какой вид отсюда! Как у вас удачно дом расположен! Я прямо завидую! — Щебечу с какой-то беспощадностью, добивая любую возможность малейшего неприятия своей персоны у хозяйки.
ХанЫль расслабленно и слегка растерянно улыбается. Полностью обезоружена? Замечательно! — решаю я. Значит, пора атаковать. Надо успеть до прихода хозяина, чтобы не отвлекаться. Осторожно, а не встретив сопротивления, приобнимаю хозяйку смелее. Заглядываю в глаза, и кажется, не только в глаза.
— Онни, мне ЧжуВон сказал, что у вас какие-то проблемы со здоровьем, — Побаиваюсь, что тема будет крайне болезненной, но нет. Женщина только стоически слабо улыбается.
— Ах, ЮнМи! Никакой достаток не может защитить от всех бед!
— Ну, от каких-то может, — задумчиво комментирую, — А давайте я вас посмотрю!
— Нет-нет, я — не врач и не знахарь! — весело машу рукой, — Но выдам один секрет. У меня есть экстрасенсорные способности. Я могу вам диагноз поставить.
Улыбка уходит с лица хозяйки. Чего это она? Понятно, правда иногда страшна, вдруг я скажу, что не видать ей своих детей. Никогда! Это жутковато. Смягчу-ка я:
— Ещё раз повторяю: я не врач. Мои слова надо сверять с медицинскими исследованиями. Но иногда у меня получается помогать. И складывается у меня впечатление, что не так у вас всё страшно, как вы думаете.
Конечно, складывается. Это вылечить мне её затруднительно, а увидеть не черноту внутри, как у Амуро, — б-р-р-р! — а лёгкие сероватые тени я могу и с помощью простых касаний.
— ЮнМи, вы меня пугаете, — признаётся хозяйка, — вселите надежду, а потом вдруг…
— Никакого «вдруг», — мой тон решителен, — не могу я вселить никакой надежды. Она у вас и так есть. Решайтесь, онни!
Разве может кто-то мне отказать, когда я так напираю? Даже СунОк в таких случаях пасует.
— Хорошо, Юна, — сдаётся хозяйка и допускает меня до тела.
Укладываю её на кушетку, нахально задираю подол длинного трикотажного платья. Всё, я добираюсь руками до её живота и бёдер, больше мне ничего не нужно.
Что у нас тут? Следы переломов, срослось нормально, а мы чуточку добавим. Срастить бесследно не проблема, приходится оставлять лёгкие утолщения, имитирующие костные мозоли. Так, кажется, это называется. А вот и спайки! Именно они всему и мешают. Устраняем. Здесь я не фордыбачу, зачищаю под ноль. Этого рентгеном не проверишь, так что можно…
— Щекотно как-то внутри, — улыбается ХанЫль.
— А уже всё, — весело улыбаюсь я, — Пойдём к ЧжуВону, а то он скучает, наверное…
— Что ты увидела? — ХанЫль поправляет платье.
— Всё хорошо, — я безмятежна, но ничего конкретного не говорю, пока мы не приходим в гостиную, где сидит ЧжуВон. Садимся.
— Всё хорошо, ХанЫль, — оба смотрят на меня напряжённо, — Вы поймите, я — не врач. Моё мнение надо проверять. Я вижу сросшиеся переломы, два посерьёзнее и один небольшой…
— Да, правда… — ХанЫль переглядывается с ЧжуВоном.
— …но кости срослись правильно и надёжно. Ткани тоже срослись хорошо. Короче, я не вижу ничего, что может помешать вам родить, — рубанула я напоследок прямо и грубо. И, кажется, зря…
ХанЫль вдруг закрывает лицо руками и тоненько взвывает. ЧжуВон дёргается и осуждающе глядит на Юну, которая не обращает на него внимания. Кошкой прыгает она к хозяйке, обнимает её за плечи и начинает их поглаживать, что-то нашёптывать в ушко. Не отпуская от себя, заставляет встать и уводит в другую комнату. На секунду выглядывает, весело подмигивает ЧжуВону и скрывается за дверью.
Хозяин дома приходит через полчаса, когда Юна уже вышла из комнаты ХанЫль и тихо обсуждает происходящее с ЧжуВоном.
— Хён, решил нагрянуть сегодня, — ЧжуВон обнимается с братом, — показать вам свою жену.
Юна, опять нацепив образ невинной пастушки, кроме поклона делает что-то похожее на книксен.
— А где ХанЫль?
— Я за неё побуду, — вызывается Юна, — садитесь, СанРи-оппа, я вас обоих накормлю. Мне онни всё показала.
— А всё-таки, что с ХанЫль? — после умывания и переодевания спрашивает СанРи, — Почему она спит?
Все садятся за стол, Юна хлопочет, ухаживая за мужчинами.
— Всё хорошо, хён, — успокаивает ЧжуВон и начинает деликатные объяснения, — Понимаешь, Юна немного экстрасенс. Она посмотрела твою жену и сказала, что та выздоровела и может родить…
Палочки СанРи с зажатыми ими кусочком замирают около его лица.
— Нет-нет, мы никаких гарантий дать не можем. Вы немного подождите, хотя бы недельку, а потом проверьтесь у врачей. Окончательное решение — за ними, — добавляет Юна, усаживаясь рядом и переходя из роли хозяйки в статус гостьи.
— А ХанЫль разволновалась и расплакалась. Юна её спать уложила. Пусть отдохнёт, — заканчивает рассказ ЧжуВон.
— Не очень-то я в это верю, ЮнМи, — СанРи пытается смотреть на Юну строго, но напарывается на сиящий взгляд невинных синих глаз и осекается, — Надо было осторожнее, — бурчит напоследок.
— Ни во что не надо верить! — говорит Юна решительно, — СанРи-оппа, я только посмотрела и всё! Я думаю, ваши врачи уже знают, только до конца не уверены, поэтому вам и не говорят.
СанРи опять замирает, что-то вспоминает.
— Ты ж сам говорил, помнишь? — спрашивает ЧжуВон, — Сначала врачи напрочь отметали возможность родить. Потом сказали, что только с риском для жизни. Ты меня ещё отругал за то, что я назвал это улучшением.
— Вот! — поднимает Юна палочку, — На медицинском языке это называется положительной динамикой. Чего вы удивляетесь, что, в конце концов, ваша жена выздоровела?
— Вы говорили, что окончательное решение за врачами, — «ловит» её на слове СанРи.
— Это для вашей жены, СанРи-оппа. А вам, как мужчине, я могу сказать прямо: ваша жена абсолютно здорова и может родить, когда захочет, — упираясь в мужчину синими очами, решительно говорит Юна.
Комната, в которой ночуют Юна и ЧжуВон. Парень обнимает раздевающуюся Юну.
— Чжу! Объяснить им оказалось в сто раз тяжелее, чем сделать, — жалуется девушка.
ЧжуВон дарит утешительный поцелуй, ещё один, говорит комплименты на ушко шёпотом. Юна тает.
2 мая, время 16:50.
Сегодня хороший день. Сижу в сторонке на скамейке, наблюдаю конец тренировки Чжу. Я здесь уже час. Обычно всё происходит без меня. Мы с Чжу приезжаем после обеда из части, через какое-то время прощаемся. По окончании тренировки он отбывает в часть. Но раз в неделю ему позволяют ночевать у меня. Вот как сегодня. Хорошо бы чаще, но в принципе мне хватает.