— П-ф-ф… — но в фырканье ДонВука внимательный СанРи улавливает замаскированные нотки отцовской гордости.
— Ты вот ругать меня к себе вызвал, — СанРи не останавливается, — а у меня отличные новости.
От гнева и злости, которые переполняли ДонВука в начале разговора, не остаётся и следа. Однако резко разворачиваться в другую сторону? Нет, так нельзя. Поэтому ДонВук ворчит:
— Надеюсь, эти отличные новости не про ЧжуВона? А то ты мне тут прямо о небесном рыцаре рассказываешь, а не о своём брате.
— ХанЫль выздоровела. Врачи разрешили ей рожать и…
— Холь! — ДонВук вскакивает и через стол бросается обнимать сына, — Слава небесам! Я уже устал ждать и надеяться!
— ХанЫль набралась храбрости и забеременела, — заканчивает «отличные новости» улыбающийся СанРи. ДонВук уже не в силах сдерживать восторг, он жмёт кнопку на аппарате и даёт команду заглянувшей секретарше. Через десять минут очаровательная женщина, аккуратно переставляя стройные ножки, вносит поднос с графинчиком, в котором плещется янтарная жидкость и прочее, полагающееся к хорошему коньяку.
— На работе я редко пью, — оживлённо говорит ДонВук, — но ради таких новостей…
— Не всё так радужно, отец, — говорит СанРи после первой рюмки, — Врачи предупреждают, что физическое состояние ХанЫль опасений не вызывает, но она слишком долго лечилась.
— И что? — не понимает ДонВук.
— У неё может развится невроз. Она подсознательно будет ждать чего-то плохого. Слишком долго ей рассказывали об опасности выкидыша, риска для собственной жизни. Короче говоря, психологические проблемы могут сказаться на её здоровье и здоровье ребёнка.
— И что делать? — ДонВук наконец-то проникается проблемами.
— Сделать кое-что можно, — многозначительно говорит СанРи, — Только пообещай мне выслушать меня и не рвать сети, которыми мы ловим рыбу.
— Ёксоль! Хорошо, обещаю, — ДонВук слегка напрягается.
— Всё началось с того, что к нам в гости заглянул ЧжуВон. Вместе с ЮнМи… отец, ты обещал! — СанРи останавливает ДонВука, — Ты можешь быть тысячу раз правым, отец, но ЮнМи обаятельная девушка и очень понравилась моей ХанЫль. ЮнМи вдруг начала утверждать, что она экстрасенс…
ДонВук фыркает, но этим и ограничивается.
— Отец, я тоже в это не верю, но речь не о нас. Пусть ХанЫль верит во что угодно, лишь бы она и будущий ребёнок были здоровы.
ДонВук в знак согласия наливает ещё понемногу коньяку.
— ЮнМи увела ХанЫль в отдельную комнату. Как потом мне рассказывала жена, ничего особенного ЮнМи не делала. Всего лишь гладила её руками по животу и спине. А когда вышли, она объявила, что ХанЫль здорова. И посоветовала ещё раз основательно провериться у врачей.
— Холь! Всё равно не понимаю, сын! — слегка трясёт головой ДонВук. СанРи слегка, самую малость, раздражается.
— Отец, ХанЫль уверена, что это ЮнМи её вылечила! Теперь понимаешь? — СанРи смотрит на отца и вздыхает, — А та пообещала ей, что рожать она будет в её присутствии и что всё с ней будет замечательно. Теперь ХанЫль считает ЮнМи своим ангелом-хранителем.
— Со стороны ЮнМи это выглядит подло, — мрачнеет ДонВук, — так воспользоваться нашей бедой…
— Ничем она не пользовалась. Это ХанЫль решила, что ЮнМи её исцелила. Сама ЮнМи клянётся, что ничего подобного она не может. Она якобы только «увидела», в чём я тоже сомневаюсь.
— Что же по-твоему произошло?
— Такое бывает. Врачи говорят, что редко, но бывает. Для полного выздоровления ХанЫль не хватало маленького толчка. ЮнМи заразила мою жену уверенностью в том, что та здорова. И она действительно выздоровела. Мы же пошли к врачам только через пару недель.
— Моя ХанЫль очень мнительная, — после паузы продолжает СанРи, — и как выясняется, легко внушаемая. Поэтому у меня огромная просьба к тебе, отец.
СанРи замолкает и смотрит на отца со значением. ДонВук стоически вздыхает.
— Не говори при ХанЫль ничего плохого про ЮнМи и ЧжуВона. Я ей сочинил, что ты лишил ЧжуВон наследства нарочно, чтобы приучить его к самостоятельности. А на самом деле ты ничего против ЮнМи не имеешь. Ещё я ей сказал, что тот контракт с ЧжуВоном ты негласно санкционировал.
Глаза ДонВука вспыхивают, но ни слова против он не произносит.
Через полчаса СанРи выходит из кабинета, весело подмигивает секретарше и удаляется. Он сделал это! Впервые в жизни он смог переиграть отца, заставить его полностью согласиться со всеми своими предложениями. Он согласился, по-крайней мере в присутствии ХанЫль порочить ЮнМи и ЧжуВона не станет. А там кто знает? Может и присутствия ХанЫль не понадобится.
9 июня, время 19:00.
Смотрим всей семьёй передачу с моим участием. СунОк только что пришла, успевает к началу.
— И как сейчас ваши отношения с ЧжуВоном? — спрашивает ИнЧжон, когда на последних кадрах вдаль уезжает красный кабриолет.
Удивлённо смотрю на ИнЧжон, идеально вжившуюся в роль ведущей. Удерживает от естественной реакции, — «А ты как будто не знаешь!», — лёгкая отстранённость в её тоне. Подружки так не говорят. Затем восхищаюсь ей, хотя, наверное, это сценарист такой умный, нашёл, как неожиданно начать программу. И что ответить?
— Это все сейчас знают. Мы недавно поженились.
— Когда свадьба?
— Свадьба событие серьёзное, надо долго готовиться. Где-нибудь в середине лета справим, — нам не до свадьбы было, создание фильма съело все силы и время.
— Как ты думаешь, ЮнМи, кто победит в вашем противостоянии с Севером? — ИнЧжон задаёт ключевой вопрос. Не слишком ли рано? Наш диалог, кстати, не прописан. Заготовки у ИнЧжон, без сомнения, есть, но мои ответы мне никто не диктует. Да здравствует свобода!
— Надеюсь, что я, но гарантировать результата никто не может. Мы даже не знаем, на каком уровне киноискусство в Пукхане. КНДР крайне закрытая страна.
— Я могу кое-что гарантировать, — делает неожиданное для меня смелое заявление ИнЧжон. Опять удивлённо смотрю на неё. Вот это было оговорено. Режиссёр просил меня не прятать эмоции, так что никакого покер-фейса.
— Во-первых, ЮнМи, твой ролик обречён на коммерческий успех. Многие будут смотреть из простого любопытства, что же там Агдан сотворила? Так будут думать.
— Согласна, первоначальный интерес гарантирован…
— Во-вторых, твоё личное участие привлекает внимание. Япония и Франция пойдут на просмотр стройными рядами, все, от детей до стариков, — загибает второй пальчик ИнЧжон.
— В-третьих, участие «Короны» не надо сбрасывать со счёта, — улыбаясь, делаю комплимент. ИнЧжон возвращает улыбку и загибает третий палец.
— В-четвёртых, личные отношения звёзд привлекают дополнительное внимание. В фильме ведь не обошлось без ссылок на ваши реальные отношения? — точно, это режиссёр! Иня так никогда не говорила, и додуматься едва ли могла до такого вопроса.
— Не обошлось, — соглашаюсь, — Например, он всегда открывает дверь машины передо мной. И розовый цвет я ненавижу. Всегда его ругала, когда он мне розовые розы дарил.
— Да, что-то такое я припоминаю, — задумывается ИнЧжон. Вспомнила, наверное, как я букет в раковину бросила.
— И это что, всё? — ИнЧжон выжимает из ситуации всё, что можно.
— А что ещё? Ругаемся и спорим мы часто. Хотя в последнее время реже. Его невест я отпугивала, но в фильме это подано по-другому.
Рекламная заставка.
— Скажи, ЮнМи, как ты определишь жанр своего фильма?
— Драматический водевиль, — отвечаю, чуть подумав, — Не очень серьёзный жанр, но и не совсем легковесный.
— Как думаешь, какая судьба ждёт твой фильм? — совсем глубокомысленные вопросы начинаются. Местный режиссёр — серьёзный дядя.
— Я не надеюсь, что он станет мировым киношедевром. Только не дебют, шедевры не создаются новичками. Тем не менее, он войдёт в историю. Не в историю искусства и кино, а просто в историю.
Настаёт очередь ИнЧжон делать удивлённое лицо. Ну, не всё же мне!
— Хейтеры могут меня обвинить в том, что я пошла на политическую спекуляцию, и в чём-то будут правы, — удивление на лице ИнЧжон переходит в крайнюю стадию, — Нет-нет, я всего лишь хочу сказать, что даже из слов недоброжелателей можно выудить зерно истины. Мой фильм — шаг политический, он не просто так санкционирован правительством. Когда я говорю, что он войдёт в историю, я имею в виду, что этой кинодуэлью мы возобновляем с Севером политический диалог. Ведь, как ни крути, но это общение. И наконец-то общение между нами происходит не посредством артобстрелов.
— Дипломатия средствами кино?
— Название кто-нибудь придумает. Твоё тоже подходит.
— Думаешь, этим обменом фильмами дело не кончится?
— ИнЧжон, ведь создано международное жюри, которое будет решать, кому присудить победу. За его работой будут следить, результаты обсуждать. Это не кончится за три дня. Если дипломаты обеих стран постараются, диалог продолжится в других сферах.
— Каких именно?
— Может, перемирие заключим, может, какую-то торговлю начнём.
— Кстати, ЮнМи, вот список членов жюри, — ИнЧжон делает знак рукой и на большом экране на заднем плане выплывают строчки списка. И кто там у нас? Финн, бразилец, индиец, турок, китаец.
— Я так понимаю, китаец в комиссии это уступка Пукхану, — комментирую я. Немного разбираюсь в международной политике. КНДР — вассал Китая, две последние коммунистические страны.
— Не слишком ли много уступок? — неуступчиво заявляет ИнЧжон, — Один член жюри будет явно благоволить Северу, ты дала им фору в пол-месяца…
— Есть и на моей стороне преимущества, — не соглашаюсь, — Я — мировая звезда, пусть и не первого плана…
— Первого! — ИнЧжон принимается противоречить на каждом шагу.
— …задумала свой фильм задолго до начала съёмок. Ничего не делала, это правда, но в голове уже что-то складывалось. А моим соперникам пришлось стартовать с места без всякого разгона. Так что две недели им на раздумья, это справедливо.