Знакомых лиц учеников почти не замечаю, хотя не так много времени прошло. Я общалась, в основном, со сверстниками, младшие как-то мимо прошли, но они меня помнят. Сужу по перешёптывающимся кучкам школьников на всём пути моего следования. Они, эти слегка возбуждённые группки, непостижимым образом возникали на поначалу абсолютно пустом дворе, путём какой-то волшебной телепортации материализовались в широком коридоре позади нас. Я иду в сопровождении ЁнЭ и пары охранников. Местная мелкота откровенно опасается ко мне подходить. И дело не только в охранниках, я научилась принимать вид недоступной простому смертному суперзвезды…
— Кого я вижу?! — бесцеремонный окрик хлещет мне по спине, — Ленивая Задница, неужто это ты?!
Учитель ДжуБон! Да как он посмел!? Резко разворачиваюсь, пылая негодованием, наталкиваюсь взглядом на фигуру учителя, его насмешливо осклабившуюся физиономию. Одним прыжком подскакиваю к нему и с визгом висну на шее. Два раза с двух сторон целую эту наглую ухмыляющуюся морду.
ДжуБон бережно придерживает меня за талию, вокруг, но на приличном расстоянии светятся белыми глупыми пятнами лица потрясённых школьников. Если я хоть что-то понимаю в этой жизни, авторитет ДжуБона в ближайшие несколько секунд подскочит на тысячу пунктов. Мне не жалко. Отстраняюсь от него, слегка покраснев, всё-таки не каждый день обнимаюсь с мужчинами, да ещё у всех на виду. Отстраняюсь и продолжаю в любимой манере:
— Учитель ДжуБон, что вы себе позволяете?! — и начинаем ржать оба.
ДжуБон провожает меня до кабинета директора. Я ведь пришла договориться о занятиях вокалом, мне нужно освоить все возможности моего голоса. По пути ДжуБон выцыганивает у меня посещение своих занятий. Прекрасно понимаю его, как учителя. Отличная мотивация для учащихся, но…
— ДжуБон-сии, я ещё не договорилась с директором. Может, я больше у вас не появлюсь…
— Договоришься, — заверяет меня ДжуБон, — я с тобой пойду.
Это аргумент. Поддержка авторитетного учителя мне не помешает. Но есть другие неясности.
— А что я скажу вашим ученикам, ДжуБон-сии? Что я вообще могу им сказать? — недоумеваю я.
— Разве нечего, ЮнМи-ян? Неужели совсем нечего? Наверняка ты научилась чему-то новому вне школы, не верю, что ты не развивалась всё это время, — ДжуБон профессионально грузит меня по полной.
Задумываюсь. А ведь он прав! Есть у меня что сказать.
— Прямо сегодня и заходи, — ДжуБон прямо на ходу подмётки рвёт. Но тут я упёрлась по-настоящему.
— Нет-нет, никаких импровизаций, ДжуБон-сии. Первое, чему я научилась, будучи айдолом, любое выступление надо готовить. Ни в коем случае не сегодня, у меня с собой даже гимнастического костюма нет.
— Хорошо, ЮнМи-ян, — соглашается учитель, — Тогда завтра.
— Не завтра, а в первый мой день занятий в школе. Если будут эти занятия.
С этим уточнением мы всей толпой, за исключением охранников и вваливаемся к директору. Снимаю шляпу перед ДжуБоном. Не будь его неизвестно, как повернулся бы разговор. Он слегка сжимает и сразу опускает мой локоть. Расшифровываю его жест как «помалкивай, я поведу». К счастью, не испытываю желания спорить.
По всей видимости, директор СокГю по-прежнему относится ко мне с предубеждением. Косвенный признак — отсутствие моего портрета в галерее лучших выпускников. Ли ХеРин есть, меня нет. Мой портрет на этом стенде — вернейший индикатор отношения ко мне директора школы. И смотрит на меня сейчас с прохладной вежливостью. Ненадолго его хватает. Следующие слова ДжуБона, — какая же я молодец, что так горячо его поприветствовала, — приводят его в краткое, но смятение.
— Директор СокГю, у нас огромный повод порадоваться. Я уговорил госпожу Агдан провести одно или два занятия по танцам в нашей школе. Сами понимаете, какой прилив энтузиазма будет у наших подопечных. А ещё она ищет хорошего преподавателя по вокалу и считает, что лучше, чем в нашей школе, нигде не найдёт, — ДжуБон смотрит на директора в святейшей убеждённости, что тот сейчас же должен пуститься в пляс от восторга.
Бросаю на него взгляд, в котором смешано удивление и восхищение. Век живи — век учись! Вот как теперь он мне откажет? Скажет, что это не правда? Что есть много учителей выше квалификацией вне Кирин? И как откажет своим учащимся в продуктивной встрече с известным, практически легендарным айдолом? Для этого надо быть сумасшедшим. В сумасшедшие директор СокГю записываться не стал. Сразу вывел разговор в деловую фазу.
— Это замечательно, господин ДжуБон. Преподаватели у нас есть. Но вы же понимаете, госпожа Агдан, что занятия будут не бесплатными? — в глазах светится ожидание чего-то, какого-то чуда.
— О какой сумме идёт речь? — осторожно интересуюсь я.
— За одно занятие из двух академических часов с занятием репетиционной комнаты или зала около миллиона вон, — директор смотрит на меня с той же надеждой. Вынуждена его разочаровать:
— Приемлемо, господин директор. Я согласна, господин директор. ЁнЭ, согласуй с господином директором расписание. Но одно занятие пойдёт взаимозачётом. Вернее, сколько занятий я проведу в вашем танцклассе с вашими школьниками, за столько же занятий вокалом я не плачу школе. По-моему справедливо, господин директор.
Свечение надежды в глазах директора гаснет. И на моё предложение он соглашается. ЁнЭ обменивается с директором контактами и мы уходим.
За пределами кабинета ДжуБон бурчит:
— По высшей ставке с тебя содрал… чен-чан.
— Не обеднею, ДжуБон-сии, — нежно улыбаюсь учителю, — Я обеспеченный человек и для родной школы мне ничего не жалко.
4 января, время 13:30.
Мне пришлось зайти в госпиталь и объясниться с лечащим врачом. Общаться с ним не трудно, трудно объяснять, что со мной происходит. Пришлось по-быстрому пробежаться по медицинским сайтам.
— Как вы себя чувствуете, госпожа Агдан? — врач пользуется моим разрешением называть меня моим псевдонимом.
— Чувствую себя прекрасно, но до конца не восстановилась. Не набрала прежнего уровня сил.
— Что же всё-таки с вами произошло? Я спрашиваю, госпожа Агдан, потому, что ваш анамнез несколько выбивается из типичной картины переутомления.
Умный врач, видит если не насквозь, то почти насквозь. Придётся как-то объясняться.
— Потому что мой случай совсем не типичный. Предупреждаю, чтобы вы не пробовали обобщать либо искать подобное. Я расскажу…
Принимаюсь за заранее сочинённую песню, максимально приближённую к реальности.
— Чувствую я себя так, будто меня разобрали на части, выбросили что-то лишнее (извини, Юркин, это я о тебе), потом снова собрали. Уже по-новому. Я как будто привыкаю к себе после глубокой перестройки организма. Это детям знакомо. Они вынуждены это делать постоянно в течение многих лет. Они растут, параметры тела меняются, динамику движений приходится постоянно корректировать. Только у меня произошло одномоментно и не физически, а психологически.
— Поподробнее с этого момента, — просит врач.
— Как смогу, доктор. Во мне как будто сидела некая сущность, которую я не ощущала, как чужую. Это была часть меня. Только когда она ушла, я поняла, что стала нормальной. Как будто у меня был хвост или третья рука, понимаете? Хвост удобный инструмент, им можно что-то с пола поднять, сильно и точно бросить. Он встроен в организм полностью, то есть, органично соединён с мышечной системой, нервная система его контролирует. И вот я его лишаюсь. Перестраивается весь организм. Но не так, будто его насильно отрубили, это травма. А такая тонкая перестройка, весь организм будто забывает, что у него когда-то был хвост. Но привыкать двигаться и жить без него приходится.
— В чём состояла функция «хвоста», — врач задаёт точные вопросы.
— Не знаю, — пожимаю плечами, — у меня есть некие мистические объяснения, но я о них умолчу. В формат медицинских документов они не вписываются. К тому же это на уровне ощущений и предположений.
— Почему не знаете? Как такое может быть?
— Я же говорю, хвост не отрубили, он исчез бесследно. Организм, вернее, моя психика о нём сейчас ничего не знает. Нет фантомных болей, исчезли центры контроля и управления. Не знаю.
— А какие вы заметили в себе изменения? — после паузы и задумчивого гмыканья спрашивает врач. Опять очень точно спрашивает.
Я смотрю в потолок, очень тщательно ищу там ответ. И как ни странно, нахожу.
— Я стала несколько агрессивнее и стервознее. Но, возможно, это обычные личностные изменения, которые у многих происходят. Есть ещё кое-что. Исчезла эротофобия, истерический страх перед сексуальными контактами с мужчинами.
— Очень интересно… — у этого врача была забавная привычка. В момент особой задумчивости он теребил мочку своего уха. Ну, и ладно, не моё же ухо дёргает…
— А раньше эротофобия была?
— Да. Кстати, это для меня проблема. Пропала защитная стена, приходится думать, чем её заменить.
Мы ещё поболтали, но дальше я упёрлась твёрдо. Ничего не знаю, не могу сказать и всё такое. Хватит с него. Не могу же я признать, что во мне обитала мужская душа.
— Нуждаетесь в продлении медицинской справки?
Ключевой вопрос. Я здесь исключительно ради этого.
— Нуждаюсь. Я начинаю общаться с окружающим миром, но не готова к полноценным схваткам. Меня ещё слишком легко вывести из равновесия. Меня ждёт не дождётся комиссия по ценным бумагам, и я опасаюсь провокаций с их стороны.
Доктор — душка, продлил мне щадящий режим на неделю. Обломитесь все злыдни, что точите на меня зубы.
4 января, вечер.
Вечером перезваниваю ЮСону, который пробивается ко мне вторые сутки. Кто ему виноват, что звонит в самый неподходящий момент, будто нарочно выбирает.
— ЮнМи?
Горбатого могила исправит. Ладно, я девушка покладистая.
— ЮСон?
Сопение в трубке.
— Госпожа Агдан, прошу извинить, у меня к вам дело.
В лесу что-то сдохло? Нет, так не пойдёт.