Давно подумывал об этом. Потому-то изнурял себя зарядками и беготнёй за Обормотом. Запомните, люди! Энергичная собака — лучший тренер по физподготовке. А вот и она! Тренер. Обормота держит за ошейник серьёзная Зина, за ними толпятся Катюша и Кир. Сегодня выходной, так что Кирюшка с нами.
Давно замышлял нехорошее. Жестокую расправу собственными руками над бандитским тандемом братьев Ерохиных.
— Эй, вы, придурки! — зычно ору врагам, — На сегодня вам хватит! Свободны!
Делаю величественный жест рукой, на которой бессильно висит полуоторванный рукав. «Вон отсюдова», — так его надо расшифровывать.
Пять или десять минут назад, — точно не могу сказать, время в таких случаях очень странно себя ведёт, — я вышел навстречу братьям, вышедшим погулять. Зине приказал не вмешиваться и придерживать Обормота. Эта псина сразу решит, что без него такое веселье не легитимно, и превратит серьёзную и эпичную битву в недостойный цирк.
Десятью минутами ранее, а на самом деле уже в прошлой эре, которую можно назвать периодом холодного противостояния, я вышел навстречу братьям и бодро гаркнул:
— Почему без моего разрешения ходите здесь, придурки?!
Обожаю братьев Ерохиных за их качество долго не раздумывать в таких случаях. Если за вызов они считали просто косой взгляд в их сторону, то такой наезд обрекал их на быструю и однозначную реакцию. Драка началась тут же, без предисловий и прелюдий. Карусель закрутилась быстрая и до крайности беспощадная. Уже после я уловил одобрительный огонёк в глазах Зины, самого лучшего ценителя и эксперта по боям без правил.
Никогда Витя без меня не решился бы на это. Будь сильней меня/себя нынешнего в два раза, всё равно не решился бы. А взрослый я многое знаю, и это как раз случай нагляднейшей демонстрации тезиса «знание — сила». Я хотя бы теоретически знаю самые разные удары ногами и руками, и кое-что отработал. Я знаю, тоже теоретически, но дети в моём возрасте о таком и не догадываются, как «работать» с группой. И знаю, что двигаться надо, как можно быстрее. Как там было в одном фильме? «Движение должно опережать мысль».
Когда братья бросились на меня, быстро смещаюсь влево, в сторону младшего, кулак которого уже прочерчивает воздух в том месте, где только что была моя голова. Я решаюсь на опаснейший и сложный манёвр. Брекфист! Правая рука описывает почти полный круг и, крутнувшись вокруг оси, достаю, достаю затылок младшего! Немного вскользь, но достаю, и противник, получив дополнительный импульс, а также крутящий момент вниз, клюёт носом в снег.
Добить, срочно добить! Один жестокий удар ботинком в бедро. Успел! Второй в морду! С уходом в сторону, на меня разьярённым носорогом уже прыгает старший. Ему мешает тело младшего, которого я успеваю всё-таки пнуть в лицо. По касательной старший цепляет мне левую скулу. Отскакиваю в сторону. Программа минимум выполнена! Младший выведен из строя.
Кружим со старшим друг против друга. Он бросается на меня, хитро бросается, с уклонами. И я промахиваюсь и не успеваю уйти. Зато он не промахивается, кидаясь мне в ноги. Дёргает, я падаю! Он решил перевести бой в ближний борцовский формат, где у него явное преимущество в силе и массе, а скорость теряет значение. Стратегически мудро, а тактически не очень… ведь одну ногу я вырываю из захвата. И закрыться он не успевает, с силой бью ногой в лицо. Второй удар уже не достигает цели, старший откатывается. Вскакиваю и пока он не встал, прыгаю на него. Добить! Успевает он встать на колени, и пока ему неудобно, обмениваемся ударами. Попытку меня сцапать пресекаю резким рывком. Вот именно в тот момент рукав и затрещал. Опять бью его ногой, пользуясь моментом. Раньше опасно было, когда у него обе руки свободны, а вот так под вытянутую руку, вцепившуюся в мой рукав, очень удобно.
Старший от удара валится, я падаю от собственного рывка. И потери сил, выложился я в эти… какие там минуты?! Секунды! Выложился, короче, по полной. Хватаю раскрытым ртом воздух холодными кусками.
Вот так закончилась в нашем дворе эра холодного равновесия и началась эпоха абсолютного доминирования. Моего, глядь!
Вот сам не ожидал! Я планировал бойцовский сериал, не думал, что с первого раза справлюсь. Где-нибудь на третий или четвёртый раз я должен был их одолеть.
Теперь величественно плетусь домой, и меня провожает уважительный эскорт. Все рядом, включая Обормота. Кирюшка что-то восторженно лопочет, иллюстрируя рассказ энергичными взмахами руками в разных направлениях, — Катя опасливо переходит на другую сторону, — и сакраментальными «Дыщ!» и «Быдыщь!».
— Ух, как это было здорово, Витя! — Катя тоже оценила, чуть не визжит от восторга, — Как они летали, как летали! Даже Зина так не смогла бы!
Зина ревниво косится, но молчит. Всё-таки Катя сказала «Даже Зина…».
— Зина круче, — заступаюсь я за нашу валькирию, — Они от неё просто убегают, так боятся.
— Всё равно здорово! — не отступает Катюшка.
Обормот взлаивает слегка обиженно, ему не дали повеселится. Я размышляю, это насколько мы стали сильны? Зина сделает братьев на раз, я их сделал, про Обормота и говорить не стоит, они ему на один зуб. Осталось Кате их отлупить, а там и Кирюшки очередь подойдёт. Совсем мы наших дворовых записных хулиганов опустили.
Расстаёмся у подъезда, Зина отведёт Обормота, остальные со мной.
— Катя, — не удерживаюсь от шуточки, — следующая твоя очередь Ерохиных бить!
И тут я впервые, — какой замечательный на сюрпризы получился день, — впервые я увидел, как Зина улыбается, почти смеётся. Мрачненько так улыбается, но для неё это огромное достижение.
Веселимся мы от вида ошалелой Кати. Я ржу в голос, Кирюшка поддерживает меня из солидарности, радостно гавкает Обормот. Видимо из тех же побуждений, что и Кирюшка. Они по уму где-то рядом. Катюша обиженно закрывает рот.
— Да ну вас…
Мы заходим в подъезд, улыбающаяся Зина тащит Обормота в свою сторону.
Мне весело и радостно, так что и предстоящее объяснение с родителями не пугает.
17 февраля, время 11 утра.
По прилегающему к зданию клиники парку чинно прогуливаются пациенты. Кто-то в сопровождении родственников или друзей, кого-то под руку сопровождают медсёстры. Две девушки, одна из которых в стандартном мешковатом халате пациентки, медленно направляются к беседке в глубине парка. Они никуда не торопятся, как и все остальные вокруг. Суета осталась за забором.
— Опять мы опоздали, — равнодушно сетует ХёБин, глядя, как в беседку, на которую они нацелились, уже входят другие.
— Не страшно, сядем вон на ту лавочку, — показывает ЮЧжин.
Девушки направляются к свободной лавочке. При той неторопливой скорости, да с частыми остановками, им идти эти сто — сто пятьдесят метров минут десять, не меньше. ХёБин отмечает, что, несмотря на почти полное отсутствие косметики, ЮЧжин выглядит неплохо. Принарядить и побольше макияжа и всё будет, как раньше.
— Чем думаешь заниматься после отдыха здесь? — задаёт немного неделикатный вопрос ХёБин. Деликатная или нет, но тема не входит в список запретных, с которым её ознакомил лечащий врач полчаса назад.
— Не знаю, — ЮЧжин не нервничает, — Биржевая игра меня заинтересовала, но отец не позволит рисковать заметными суммами. Наблюдательный совет… не знаю, мне что-то кажется, что его работа какая-то непонятная. Вот у вас в корпорации есть такой орган?
— У нас нет, — отрицательно качает головой ХёБин, — но у разных компаний…
— У разных компаний примерно похожая структура управления, — заканчивает ЮЧжин, — И у большинства наблюдательных советов нет. Чем больше об этом думаю, тем больше прихожу к выводу, что энэс ненужная роскошь.
— Взрослеешь, ЮЧжин, — улыбается ХёБин и гладит подругу по плечу.
— Что там в мире происходит? — возвращает ей улыбку ЮЧжин, — Нас тут сильно в новостях ограничивают.
— Да вроде ничего особенного, — пожимает плечами ХёБин, — ипотечный кризис, по всей видимости, достиг пика. По Океании прошёлся цунами, до нас не дошёл. Всё, как всегда.
— Как там ЧжуВон? — нейтральным тоном ЮЧжин задаёт вопрос из списка запрещённых. ХёБин слегка нервничает, это ей нельзя, но если пациент заходит на запретную территорию, то придётся сильно стараться, чтобы вывести его оттуда.
— Служит. Недавно сержанта получил. Я его очень редко вижу, часто в отъезде бываю, — ХёБин делает честную попытку уйти из запретной зоны. Не удаётся.
— А эта всё крутится рядом с ним?
— ЮЧжин-ян, — ласково говорит ХёБин и решается действовать напрямую, — тебе врачи даже думать об этом запрещают.
— Да-да, — вздыхает девушка, — Но ответь на этот вопрос, и я обещаю, что закончу на этом.
— ЮЧжин-ян, — ХёБин опять гладит подругу по плечу, — скажу прямо, раз ты просишь: у тебя нет шансов. Забудь о нём.
По виду ЮЧжин воспринимает слова подруги спокойно. Только ХёБин замечает, как в её глазах мелькает и исчезает что-то тёмное. Это единственная, да ещё почти незаметная реакция, ЮЧжин ведёт себя сдержанно, и девушки идут дальше.
ХёБин принимается рассказывать о своих делах. Всё по инструкции, следует придерживаться нейтральных тем. Девушки доходят до свободной лавочки, садятся.
— Ты представляешь? В отеле на Чёджу один немец напился и доехал на лифте не на свой этаж, номер нашёл, просто зная, что он первый после холла. Дверь то ли открыта оказалась, то ли ключ подошёл. Вроде электронный ключ не может совпасть, но всяко бывает. Он входит и ложится в кровать. Там итальянка живёт. Тоже выпила, пришла в номер и легла спать. Не заметила, что там уже кто-то есть, ха-ха-ха! — залилась хохотом ХёБин, — Утром долго скандалили, особенно итальянка старалась. А потом их вместе в ресторане видели…
ЮЧжин улыбается, что вдохновляет ХёБин делиться другими байками. Через четверть часа они встают и возвращаются в корпус.
— Моя главная проблема не в твоём брате, — отвечает на вопрос ЮЧжин, спокойно упоминая ЧжуВона, — главная проблема в том, что я не знаю, чем мне теперь заняться. Отец очень долго не подпустит меня к бизнесу.