— Это что, у нас раз в месяц будет?! — непритворно ужасается ЧжуВон, — Я так не согласен!
— Хорошо-хорошо, — морщу носик, — два раза в месяц.
Гляжу на его почти по-детски разочарованную физиономию, хихикаю.
— Видишь, какая я покладистая? Ты сказал, что мало, я тут же удвоила норму. Ты рад?
Дохихикалась. Уболтал меня ещё на пару раз. Ещё и потому согласилась, что есть смутные опасения за свою ненормальную регенерацию. Вдруг оно там регенерирует до того, что через неделю снова девственницей стану? Вот будет номер, так номер.
Через пару часов ЧжуВон наконец унимается. Без участия ГуаньИнь, — точно, это её проделки! — было приятно и даже очень, но уже без бешеного сноса крыши. Лежу головой у него на спине, перед глазами… эх, ничего себе, я наследила! Мощную спину украшают две длинные царапины слева и три справа. Хм-м, надо бы обработать, но традиционный пластырь не прокатит. Слишком длинные. А чего тут думать? Кладу руку на спину, слегка сосредотачиваюсь. Ненадолго, царапины это легко.
— Что ты там делаешь, Юна? — бурчит пацак в подушку.
Что делаю, что делаю, много знать будешь! Ещё разок сосредотачиваюсь. Всё, теперь в ближайшие дни гормональный шторм тебе не грозит. У-ф-ф-ф! Теперь можно снова привести себя в порядок. Ухожу в ванную.
— Всё, ЧжуВон, хватит на сегодня! — через несколько минут прыгаю обратно в кровать, — И так перебор!
— Почему перебор? — вяло спорит пацак, — Мы молоды и полны сил.
— Дефлорация подобна хирургической операции в домашних условиях, — назидательно поучаю я, — с использованием подручных инструментов…
— Скорее, междуножных, ха-ха-ха…
— Не важно, — неодобрительно гляжу на него, — главное, что там ранка, ссадина. И нужно время, чтобы она зажила. А то мало ли что может случиться. Врачи утверждают, что нужен перерыв в три-четыре дня. Так что два раза сверху это тебе бонус был.
— Что, правда? — ЧжуВон всерьёз озадачен, — Юна, скажи, что разыгрываешь меня!
Чего это он? Я ж только что ему слегка притормозила выработку гормонов. Временно. Ладно, не буду его сильно напрягать.
— Учитывая особенности моего организма, полагаю, двух дней будет достаточно. Но не пойму, чего ты так разволновался? Ты сейчас в часть умотаешь, меня из-за грэмми на кусочки начнут рвать. Дня через три я в Америку улечу на недельку. Да и период у меня сейчас опасный, от поцелуя могу забеременеть, условно говоря.
ЧжуВон молчит, мысленно выгребая из-под груды щедро наваленных мной аргументов. Получается не очень.
— Ничего, — стоически вздыхает, — у нас будет ещё время. Скажи, Юна, а какая у тебя самая заветная сексуальная фантазия?
Вот это удивил, так удивил! Фигассе, поворот в разговоре! Таращусь на него, не в силах сообразить, что ответить.
— А что такого? — вид невозмутимый, тон рассудительный, — Мы же теперь близкие люди. У нас могут быть общие тайны. Я тебе расскажу про свою фантазию, а ты мне про свою.
Сужаю глаза, глядя на него. Нутром чую подвох. Захотелось неприличных разговоров? Только я сейчас обнулю твои карты.
— Про твою фантазию знают все корейцы, у кого ай-кью выше восьмидесяти пунктов, — небрежно отмахиваюсь я, — Тоже мне тайна века! У них точно такая же: Агдан в их спальне.
Лицо ЧжуВона непроизвольно вытягивается. Во-первых, я выбиваю из его рук замечательный комплимент. Во-вторых, возражать, даже если он мечтал о чём-то другом, невозможно. Как он может сказать, что мечтал не обо мне?! Это немыслимо, это прямая заявка на полный разрыв отношений.
Впрочем, он может попробовать, непроизвольно мои глаза начинают источать угрозу.
— Знаешь, какой твой самый большой недостаток? — вздыхает парень, — Ты слишком умная. Вот что тебе стоило сделать вид, что ты не догадываешься?
— Потому что мужчины сами не любят играть в поддавки, — отрезаю я.
— И всё-таки, Юна, это же не справедливо, — возвращается к рассудительному тону ЧжуВон, — ты знаешь про мою фантазию, а я — нет. Или у тебя их нет совсем?
— А что в этом такого? Опыта не было, о сексе всегда думала только в негативном ключе. Мечтала только о сцене. Хм-м, можно сказать, что моя эротическая мечта — грэмми получить.
Мы поболтали ещё с час. Обсудить было что. Высказала опасения, что служащие, регистрировавшие брак, всё разболтают. ЧжуВон отмахнулся. Их предупредили, да и значения это особого уже не имеет.
— Всё время забываю тебя спросить. Юна, ты какими духами пользуешься?
— «Ice queen», а что? Мне их во Франции после рекламы подарили.
— А до этого?
Вопрос ставит меня в тупик. До Франции я никакими духами не пользовалась. Традиция игнорирования косметики, заведённая Юркиным, какое-то время продолжалась по инерции. Да и сейчас, как минимум, на девяносто процентов я использую только гигиеническую косметику. А мне зачем? Как-то решила подкрасить ресницы и тут же остановилась. Смысла не обнаружила. Ресницы чёрные, умеренно длинные, вот нечего с ними делать, хоть тресни! Губы красить? Они тоже достаточно яркие, не вот прям кричащие, тоже умеренно, но мне хватит. Только бесцветная гигиеническая помада, придающая лёгкий блеск. И так со всем остальным.
— До этого никаких духов не было, — докладываю ЧжуВону.
— Я же чувствовал, — не верит, — От чего тогда я с ума сходил, если никаких духов не было? Такой тонкий, очень изысканный и элегантный запах.
— Это естественный запах моего прекрасного тела, — шучу я и тут же думаю: а это шутка ли?
— Нет, что-то другое. Вроде что-то знакомое… — размышляет над загадкой парень.
— Догадываюсь, что, — я на самом деле догадываюсь, — Всё просто. Утром принимаю душ с мылом, содержащим эвкалиптовое масло. Потом мажусь кремом, чтобы не пересушивать кожу. Иногда пользуюсь дезодорантами или лосьонами. Вот и формируется в итоге лёгкий запах. Приятный, да?
ЧжуВон соглашается, да, приятный.
— Более чем приятный, — уточняет он, — Я от него натурально дурел. Хотя твои нынешние духи мне тоже нравятся. Удачно накладываются. Дай-ка я тебя ещё понюхаю.
Не могу удержаться от смеха, когда он утыкается носом в основание шеи. Щекотно.
В конце концов, отведённое нам время выходит. На прощание целует, увлечься я ему уже не дала. Полностью пришла в себя.
Вот так я потеряла девственность.
29 марта (тот же день), время 20:10.
Сидим, пьём чай всей семьёй. Прислушиваюсь к своему организму, который сегодня перешёл в новое качество. Пока никак это качество себя не проявляет. СанХён ещё раз звонил, сказал, что моего присутствия пока не требуется. Но завтра с утра чтоб явилась в агентство.
— ЮнМи, как вы могли?! — в который раз возмущается СунОк, — Всё провернули без меня!
— К ЧжуВону все претензии, — открещиваюсь я, — и к маме. Они всё без меня провернули.
СунОк немедленно обращает разгневанное лицо к маме.
— Дочь, по-другому никак, — оправдывается мама.
— Ты обещала мне мужа, а сама вперёд меня замуж выскочила, — находит новый повод для претензий СунОк. Вот не может она без этого! Хотя можно понять, приходит она с работы, а я уже замужняя дама. Бе-бе-бе…
— Во-первых, лично я тебе ничего не обещала. Во-вторых, я, мы вместе работаем над этим. Вот станешь красоткой, к тебе очередь выстроится, ещё замучаешься выбирать. Так что, давай топай на вечернюю разминку.
Топать сестрица отказалась, сославшись на особый день. Вместо этого притащила из кухни бутылочку соджи, разливает по рюмкам.
— Да-да, знаю, пить нехорошо. Но немножко, ради такого…
Соглашаюсь. Русская память не позволяет спорить. Но пьём по капельке.
— Очуметь! Святые ананасы! Мою сестру будут в Америке грэмми награждать! А вдруг не дадут? — столько горячих тем и все в один день. У сестры тоже крыша едет.
Пожимаю плечами, теоретически всё возможно, но чтобы прокатить кандидата по шести номинациям одновременно надо наизнанку вывернуться. Объясняю диспозицию.
— Меня особо не огорчит, если честно. В агентстве уже проверили, я самый результативный автор в прошлом году. Случиться может всё, что угодно, но я просто не понимаю, как можно сделать так, чтобы я не получила хотя бы эту номинацию.
Немного посидели, а потом всё-таки гоню сестру и сама иду на вечернюю разминку. Растяжка и всё такое. И так на полчаса опоздали.
Сестрица моя натурально втянулась, фигурка стала, не то, чтобы модельной, но такой, аккуратной. Подбираю ей музыку на свой вкус, минусовка «Mademoiselle chante le blues» как раз. И быстренько стряпаю танец, чуть сложнее элементарного. Разучить даже неопытной СунОк, как два раза плюнуть.
— Два исполнения и разминка пройдена, — объясняю я, — Дальше можно что-то спокойное и долгое включить и уже все связки отработать.
СунОк старается, подгонять уже не надо.
— Ты стала заметно красивее, — между прочим, не пустой комплимент ей говорю, — Фигурка стройная и ножки вполне… показать не стыдно.
Онни краснеет от удовольствия и с двойным пылом продолжает терзать свои связки.
10 часов вечера.
Сидим с мамой на кухне.
— Ты же тоже со мной в Майами летишь, — объясняю теперь уже маме диспозицию, — Тебе надо привыкать к другому времени. Поэтому напрягись и не спи. Ляжешь спать не раньше полудня. И до прихода СунОк с работы. Даже дольше.
Мама соглашается.
— Как у тебя с ЧжуВоном?
— В каком смысле?
Мама вдруг смущается, теряется в выборе слов, и я догадываюсь, что ей интересно.
— Всё прекрасно, мамочка, — улыбаюсь ей, — Наши проблемы совсем в другой плоскости лежат.
— Да-да, — начинает грустить мама, — его родители против. И что им не так?
— Как раз это не проблема, — объясняю ей высокую политику, — Если бы они были не против, скорее всего, я бы не согласилась выходить замуж.
Мама удивляется. Не понимает до сих пор, что происходит. Она исходит из привычных традиционных стереотипов. И удачное замужество за состоятельным женихом в её представлениях выглядит стандартно. Только вот дочка у неё совсем нестандартная.