Беру в руки карандаш и отключаюсь от всего. Отсела в уголок. К СанХёну народ то и дело забегал, некоторые меня и не замечали. Я только машинально в знак приветствия махала рукой, не поднимая головы. Мне сейчас можно так делать, дождалась счастья, корейские традиции повернулись ко мне благоприятной стороной.
30 марта, время 15:00 (запланированное время выхода в эфир — 2 апреля).
— Госпожа СонЛи, может, я давно вас не видела, но у меня чувство, что вы похорошели ещё больше, — с места в карьер начинаю с комплимента. Девушка от удовольствия чуть розовеет.
— Спасибо, ЮнМи-сии. К сожалению, не могу ответить вам тем же…
Я слегка округляю глаза, а она продолжает:
— …любые, самые превосходные эпитеты в применении к вам кажутся слишком бледными. Я слышала, ваши фанаты вас принцессой называют?
— На то они и фанаты, — отмахиваюсь, мне интересно продолжить тему, — Я подозреваю, ваша внешность мистическим образом связана с процветанием вашего канала. Если так пойдёт дальше, то ваш телеканал выйдет в первый ряд, а вы войдёте в финал конкурса красоты «Мисс Корея».
— Прекратите, ЮнМи-сии, — смеётся окончательно покрасневшая ведущая, сделавшись ещё красивее, — а то меня уволят за отклонение от темы.
«Теперь тебя не уволят. Тебя на руках носить будут, и пылинки с тебя сдувать. С этой минуты ты — символ и лицо канала», — усмехаюсь я про себя.
— Пусть увольняют, — легкомысленно заявляю я, — Я вас сразу к себе заберу.
— О, вы хотите организовать собственный канал? — оживляется СонЛи.
— Подумываю об этом, но не сейчас, в перспективе.
— Вы смеётесь, ЮнМи-сии, но вы правы. Наш канал на подъёме. Скажите, ЮнМи-сии, какие чувства испытываете от приглашения на процедуру награждения Грэмми?
— Да особо никаких, — отвечаю с тем же легкомыслием, — О том, что меня номинировали, я узнала полгода назад. Тогда и был взрыв восторга, энтузиазма и переполнение ощущением счастья. Но невозможно же испытывать такой подъём чувств целых полгода. Сейчас это такое приятное давно ожидаемое событие.
— Уверенность есть в том, что получите награду?
— Не могу сказать ничего. Я внутренней кухни не знаю. Но насколько проглядела историю награждений, громких скандалов не было.
— Полагаете, если вас прокатят, разразится скандал? — о, пошли острые вопросы.
— Чтобы разразился скандал, должны быть заинтересованные в нём силы. Я точно не буду скандал инициировать. Правительство? Тоже вряд ли. Они могут вежливо поинтересоваться, что случилось, другое не в их компетенции.
— Фанаты. У вас много фанатов в Корее, Японии, теперь, наверное, и во Франции.
— Фанаты могут. Но среди перечисленных вами стран нет США. Понимаете? Есть ещё один момент, — решаю, что пора задействовать заготовленную мной небольшую сенсацию.
— Да, вряд ли в США много ваших фанатов… про какой момент вы говорите? — хорошая у неё реакция, сразу подачу ловит.
Достаю документ, присланный ГаБи. Результаты соцопроса, проведённого активом фан-клуба. Опрошено двадцать тысяч человек. Любой социолог скажет, что такая выборка отражает настроение общества с почти абсолютной точностью.
Кроме анкетных данных, каждый лист опроса содержал пять вопросов. Как в избирательных бюллетенях любой знак в квадратике напротив означает согласие с утверждением. Выбрать надо только один пункт.
Результат меня удивил. Но я рада, что знаю. Предпочитаю знать, чем витать в эмпиреях.
1. Вы гордитесь тем, что Агдан ваша соотечественница. — 16%.
2. Агдан достойная гражданка Республики Корея. — 12%.
3. Вам всё равно или вы мало знаете об Агдан. — 38%.
4. Считаете, что надо поставить вопрос о лишении Агдан корейского гражданства. — 25%.
5. Агдан надо лишить гражданства и выгнать из страны. — 9%.
Знакомлю ведущую и всех зрителей с документом. У ведущей вытягивается лицо.
— Поверить не могу… — шепчет она. Документ крупным планом идёт на монитор и в кадр.
— Тем не менее вот так, — я невозмутима, — Я это показываю к тому, что Корея в целом возмущаться не будет, если меня оставят без награды.
— А вы уверены, что не было подтасовок? — СонЛи пытается найти лазейку.
— Уверена. Опрос проводили мои фанаты. Конечно, строго предупреждённые о том, что давить на опрашиваемых ни в коем случае нельзя. Благодарность высказывалась каждому, заполнившему анкету и сделавшему выбор.
— И что теперь? — бедная ведущая аж в лице спала.
— Да ничего. Полечу в Майами, получу или не получу Грэмми и вернусь домой.
— Орденом «Серебряная корона» вас ведь уже наградили, — вспоминает СонЛи.
Молодец! Одобряю. Конечно, о вопросах договорились, но вовремя и к месту вставить это искусство.
— За продвижение корейской культуры в мире, — вспоминаю я формулировку, — чем я и мои подруги занимались, в том числе, во Франции.
— Насколько я знаю, корейские песни там не звучали, — добавляет перчику в разговор СонЛи.
— Одна песня была. На самых первых концертах, — уточняю толстое обстоятельство, — Надо заметить, что корейцам нравится корейское, японцам — японское, французам — французское. С началом турне мы внимательно следили за реакцией публики. В первоначальном репертуаре были две песни на японском языке, одна на корейском, пара на английском. Постепенно они все ушли из репертуара концертов. Остались только французские песни. Понимаете?
— Да. От национальных вкусов и предпочтений никуда не денешься.
— Надо понимать, что мировая культура не примет корейскую целиком и полностью. Она бесцеремонно возьмёт только то, что ей понравится. То, что ей подойдёт. Какие-то элементы. Весь мир в одночасье не бросится изучать корейский язык.
— Какие элементы нашей культуры могут войти в мировую культуру? — молодец, она просто молодец! Была бы мужчиной, немедленно взяла бы замуж, уж больно ловко она подыгрывает. Хотела сказать, подмахивает, простите меня, о, святые ананасы!
— Надеюсь, что один элемент уже входит, — это мой маленький, локальный звёздный час! — Французы вынудили нас удалить всё нефранцузское, но один корейский элемент они пропустили.
— Какой! — СонЛи гениально показывает нетерпение. Вот зараза! Я в восхищении, она же знает!
— Поставьте ролик из Парижа «Mademoiselle chante le blues», — моё требование немедленно исполняется, — Теперь остановите кадр. Увеличьте вот это место, где музыканты стоят. Видите?
— Каягым! — ахает СонЛи. Говорю ж, зараза! Глазки аж светятся.
— Да, каягым. В «Калимба де Луна» он тоже звучит, только там музыканты в кадр не попадают.
— Кто это придумал?!
— Идея была моя. Все остальные приняли с восторгом, — и начинаю объяснять, — Дело в том, что каягым обладает мощным звучанием. Я бы сказала, что у этого инструмента сильная энергетика. Не надо ждать, что музыканты всего мира дружно бросятся осваивать его. Но публика будет знать и с удовольствием слушать. Вот в том числе и за это мне орден «Серебряная корона» и дали. Каягым станет маленьким элементом мировой культуры.
— И после этого находятся люди, желающие изгнать вас из страны, — горько сетует ведущая.
— Вы как-то сильно смягчили, — поправляю я хладнокровно, — результат истолковывается по-другому. Большинство корейцев пожелали лишить меня гражданства. Я не нужна Корее.
— Всего треть! — протестует СонЛи.
— Считаются только активно проголосовавшие, — занимаюсь социологическим просвещением, — Тех, кто меня не любит, большинство.
— Они передумают после Грэмми.
— Вряд ли. О Грэмми уже полгода известно. Я сначала стала посматривать по сторонам, может, придётся в другую страну переезжать. Но бросать своих фанатов, семью… Мама со мной без слов поедет, но у сестры небольшой бизнес, который жалко будет оставлять…
— Даже слушать об этом ничего не хочу! — слегка истерически заявляет СонЛи и затыкает уши.
— Что случилось в Канаде? — успокоившись, ведущая меняет тему.
— Подробно я на Франс-2 рассказывала, даже синхронный перевод сделала. Специально для своей семьи. Могу вам дать. Но с собой нет, вам надо меня в квартире поймать. После восьми я обычно дома.
— А кратко всё просто. Недоразумение случилось. Это в Японии, Франции и Корее меня знают. В Канаде я неизвестна. Полиция видит какую-то подозрительную азиатку, задерживает для выяснения. Вот, собственно, и всё, если кратко.
— Но кто-то из них вам синяк поставил…
— Перестарался, — я слегка морщусь, — Я не хочу об этом говорить. Канадское правительство принесло извинения, они приняты, вопрос закрыт.
— Какие планы на будущее?
— Планы огромные. Раскрывать их не буду. Могу выдать только финансовый аспект. Собираюсь стать миллиардером.
— А дальше?
— Стану миллиардером, выберу страну для проживания и уеду туда. В Корее меня не любят, — выдаю такой финал и с наслаждением любуюсь её растерянностью, — Да бросьте, я пошутила!
Я хохочу, ведущая неуверенно улыбается.
Глава 21Грэмми
2 апреля, сеульское время — 9 часов утра.
Летим уже больше двух часов, сейчас над Россией. Какая всё-таки огромная страна. Почти половина пути над её территориями, морскими и материковыми. Это всего лишь краешек. А вторая половина пересекает Аляску, Канаду и штаты с севера на юго-восток. Краешек России конкурирует по обширности сразу с двумя огромными странами.
Пока летим, а летим мы в сторону восхода, отступаем во вчерашний день. Полёт семнадцать с половиной часов (очумеем!) плюс четырнадцать часов часовой разницы… Поправка! Кажется, считать надо в обратную сторону, плюс десять часов. Значит, мы останемся в сегодняшнем дне плюс три с половиной часа. Вылетели в семь утра по сеульскому времени, прилетим в пол-одиннадцатого того же дня по местному времени.
Рядом мама, занимать друг друга разговорами нам ещё три часа. Потом спать. Мне можно чуть позже. До восьми часов по сеульскому времени. Ну, как я всех и поучала.