Семнадцать детей. Она подумала о том единственном, кого носила в чреве. Каково ей было бы потерять его?
– Габорн сейчас далеко, – сказала она, – сражается с опустошителями. Но я думаю, что он вас изберет… как только сможет.
– А когда он приедет? – спросил Абель. – Вы его попросите?
Габорн еще может получить свои силы обратно – уверяла себя Иом. Но надежды на это у нее на самом деле не было.
– Попрошу, – пообещала она.
Губы Абеля дрогнули, в глазах заблестели слезы. Он зашмыгал носом. Дети его все таращились на Иом, и только одна малышка побежала обратно в дом с криком:
– Мама! Мама!
Абель сказал сдавленным голосом:
– Вот спасибо, миледи. Я уж постараюсь вас не подвести.
Иом бросила кошелек обратно.
– Пожалуйста, возьмите деньги. Не ради вас, но ради жены и малышей.
Абель низко поклонился ей.
– Сожалею о вашем отце. Он был великий король, как я слыхал.
– Благодарю, – сказала она.
Иом развернула коня к выезду из переулка и успела услышать еще, как Скарби крикнул у нее за спиной:
– Слыхали, мальчики? Давай, гляди веселей!
Она пришпорила коня, и Гримсону не сразу удалось ее догнать. Только через полмили, когда они покинули уже убогие трущобы Вороньей бухты.
Там Иом остановилась, спрыгнула с седла и встала на набережной, глядя в воду.
Руки у нее тряслись.
– С вами все в порядке? – спросил Гримсон.
– Видят Силы, никогда еще я не чувствовала себя такой бесстыжей лгуньей, – сказала Иом, вся дрожа. – Но я не могла ему отказать. Не могла сказать, что его дети могут умереть… они ведь стояли там и слушали. Что мне оставалось делать? Я даже не представляла, как это тяжело…
Она вдруг поняла в этот миг, как переживает подобные ситуации Габорн. Для него это должно было быть тяжелее в тысячу раз…
Ее стошнило тут же, под стеной рыбного хранилища. Гримсон молчал. Да и как он мог ее утешить? Иом оплакивала судьбу своих подданных.
ГЛАВА 43РАЗГРОМ
Боевой молот – любимое оружие мистаррийских конников. Рукоять такого молота бывает обычно от четырех до шести футов длиной и выковывается из самой лучшей стали. Боек узкий, оба конца его заострены, и длины их хватает, чтобы пробить череп опустошителя – или воинские доспехи.
Аверан и Биннесман сидели под звездным небом на склоне холма. Солнце давно зашло, над горизонтом медленно вставал рогатый полумесяц. Вдали вокруг Манганской скалы пылали кольцом сторожевые костры.
С гор пощипать травки спустились на равнину олени. Они ступали на своих узких копытцах мимо Аверан, замечая ее не больше, чем луговой одуванчик.
Биннесман воткнул в землю свой посох, объяснив девочке, что таким образом Охранители Земли дают посохам возможность напитаться земной силой.
Потом надолго замолчал. Словно забыл, как мало у них времени, и не стал больше показывать Аверан никаких растений, рассказывая об их целебных свойствах. А просто сидел, отдыхая, смотрел вдаль, как будто надеялся разглядеть где-то там край света. Так прошло больше часу.
«Может, он просто боится спугнуть оленей», – подумала Аверан.
– Вы колдуете сейчас? – робко спросила она наконец.
Олениха, которая паслась поблизости, при звуках ее голоса только коротко повела ухом.
Биннесман покосился на девочку. Подумал немного.
– Да, немножко колдую, – ответил он. – Мне нужно время, чтобы обновиться. Я касаюсь травы и земли, вдыхаю запах сосен, и это придает мне силы. В состоянии покоя есть своя магия, тебе не кажется?
– Иногда кажется.
Девочка еще немного помолчала, потом спросила:
– Биннесман, а что происходит, когда люди умирают?
– Плоть возвращается в Землю, а дух… присоединяется к другим духам.
– Вы видели Эрдена Геборена, – сказала Аверан. – Он счастлив?
– Так же, как и всякий живущий, – проворчал Биннесман.
Девочка поняла, что он просто уклоняется от ответа. Взрослые не любят отвечать на трудные вопросы. Словно однажды вообще перестают задумываться о таких вещах.
– Но… ведь не все превращаются в призраков после смерти? А что происходит с остальными? Биннесман посмотрел на нее.
– Этого никто не знает. Говорят, что некоторые возрождаются в преисподней или в других мирах, являющихся такими же тенями нашего мира, как наш мир является тенью мира единого. Но не все духи уходят туда – часть остается с нами, как призраки.
– Я, наверно, хотела бы стать призраком, – сказала Аверан. – Мне нравится в этом мире.
– Хм, – сказал Биннесман. – Ты хочешь обмануть смерть?
– Конечно, – ответила Аверан.
Чародей улыбнулся.
– Обмануть ее нельзя, но можно свыкнуться с мыслью о смерти и встретить ее спокойно. Некоторые даже принимают ее, как друга.
– Они просто подавляют свой страх, – возразила Аверан. – Это может всякий. А я хочу обмануть смерть.
– Что ж, – сказал Биннесман. – Значит, ты хочешь знать, как вернуться обратно в виде призрака. Я не уверен, что ответ мне известен. Мне кажется, мертвые могут слышать наши мысли. И, думая о них, желая их увидеть, мы их как бы вызываем. А может, думая о них, мы помогаем им обрести форму. Не знаю…
Он помолчал немного, потом добавил:
– Я замечал, что большинство призраков было при жизни людьми с сильной волей. И почти все они стремились творить добро, больше строили в этом мире, чем разрушали.
– Но не все?
– Не все, – сказал Биннесман. – Некоторые, имея сильную волю, обладали при этом черным сердцем.
– Что еще нужно, чтобы стать призраком? – спросила Аверан.
– Кто знает? – отвечал Биннесман. – Видишь, сколько звезд в небе? Миллионы, и каждая из них – мир, подобный нашему. Или не совсем подобный, а только отчасти.
– Я слышала об этом, – сказала Аверан. – Мастер Бранд пел иногда… «Сагу о Сотворении».
– Правда? – спросил Биннесман. – Он был, видимо, мудрым человеком. В наши дни ее знают немногие.
– Он знал только часть ее, – сказала Аверан.
– Тогда я расскажу, что знаю я. Когда-то существовали только один мир и одна звезда, и под нею росло Единое Истинное Древо.
И связывала их одна Руна. Но врагу не нравилось это, он стремился захватить власть над сущим. Он разбил руну на мелкие части. Как осколки стекла, разлетелись они по всей вселенной.
И сейчас существует биллион миров, а то и больше, каждый из которых вращается вокруг нашего солнца. Каждый – отколовшаяся частичка Единого Истинного Мира и несет в себе часть великой истины.
– И в тех мирах есть люди, похожие на нас? — спросила Аверан.
– Не совсем похожие. Мы все – искаженные отражения чего-то большего, чем мы были когда-то. На взгляд жителей иных миров мы, возможно, и вовсе не люди, как и они – на наш взгляд. Но мы одинаковы если не по внешнему виду, то по сути. Мы все жаждем вернуть Единый Истинный Мир. Некоторые считают, что духи наши, или призраки, – это частицы нашего подлинного «я», жаждущие вернуться домой.
Аверан знала, что чародеи могут проникать в преисподнюю. Нижний мир порой называли Единым Истинным Миром, и оттуда пламяплеты Радж Ахтена вызвали Темного Победителя. Ей не раз приходилось слышать и о других обитателях этого таинственного государства.
Биннесман наморщил лоб.
– Аверан, – сказал он. Голос его вдруг зазвучал тверже. – Аверан, Земля… ей нужно, чтобы мы сейчас были очень сильными. Будущее надвигается на нас, как ураган.
Я создал вильде, чтобы она сражалась за Землю, но обучить ее и закончить у меня нет времени. И не будет. Я пока не могу ее отпустить, и мы возьмем ее с собой. Она нам понадобится наверняка.
– О чем это вы? – спросила Аверан. Она испугалась, что он прямо сейчас собирается идти с нею в Подземный Мир, через какую-нибудь пещеру поблизости.
Под ногами у них вдруг содрогнулась и зарокотала земля. Из леса донеслось шипение, и Аверан представилось на мгновение, что наружу сейчас вырвется, как в Каррисе, мировой червь.
Но это был просто подземный толчок.
Она посмотрела на Биннесмана. Чародей встал и показал на небо. Там быстро промелькнули одна за другой восемь падающих звезд.
– Что-то не так? – спросила Аверан. – Что случилось?
Тогда он указал в сторону Манганской скалы. Аверан взглянула туда и удивилась.
Вокруг скалы разгорелось вдруг множество костров, не на расстоянии друг от друга, как раньше, а одним широким полумесяцем.
Воины Габорна подожгли сухую траву на равнине!
– Пойдем, – сказал Биннесман. – Больше отдыхать нам не придется. А придется сражаться.
На глазах у Аверан, пока они с Биннесманом мчались галопом с холмов, пламя, распространяясь по равнине, вздымалось все выше к небесам.
Всадники Габорна разбросали горящие сучья с наветренной стороны от Манганской скалы.
Пожар с каждым мгновением набирал силу. Огонь ревел, языки его достигали уже ста ярдов в высоту. Клубы дыма светились красно-оранжевым, и в отсветах пожара девочка видела, как метались, размахивая щупальцами, опустошители на скале.
«Что он делает?» – подумала Аверан. На скалу огонь подняться не мог. Склоны ее были слишком круты и высоки. И слишком мало росло на них травы и виноградных лоз, которые могли бы помочь пламени.
Правда, опустошители сами поспособствовали своей погибели. Они повырывали росшие на скале вековые дубы и сбросили их с вершины. Теперь стволы этих деревьев уже начали тлеть, окутывая скалу клубами дыма.
Габорн решил, что ли, задушить чудовищ?
Сама эта мысль пугала девочку.
Она уже воспринимала запахи, как опустошители, была знакома с их тайными страхами, среди которых запах дыма занимал одно из первых мест.
А уж как ее пугал Огонь! Ведь это был враг Земли, вечный противник.
– Вы чувствуете? – крикнула она Биннесману.
– Что?
– Огонь… он знает о нас. И злится, что Габорн обращает его силу против него же самого.