– Это тамаши, – ответила Аими. – Источник моей силы, то, что связывает меня с эфиром. – Она сомкнула пальцы вокруг шарика и снова раскрыла ладонь. Свет исчез. – Возможно, некоторые назвали бы его моей душой.
– Как ты это сделала? Я тоже так могу?
– Конечно, – кивнула сестра. – Попробуй.
Я раскрыла левую ладонь так же, как она. Ничего не произошло. Я посмотрела на Аими. Она выглядела задумчивой.
– Поменяй руку.
Я повторила движение сестры правой рукой, и в области моего сердца вспыхнул свет! Я ахнула, а затем рассмеялась – так было приятно ощущать в себе теплый гудящий шар. Я направила его по правой руке в ладонь.
Мой тамаши оказался ярче и больше, чем у Аими. И сиял белым светом. Мы обе рассматривали его, прищурившись.
– Еще одно доказательство нашего различия, – пробормотала сестра.
– Что? – Я смотрела на нее сквозь свет.
– Он выкатился в твою правую руку… – Ее лицо на миг стало печальным. Но попросить объяснений я не успела – Аими заговорила снова: – Будь очень осторожна с этим, маленькая сестренка. – Она прикрыла глаза рукой, защищаясь от света.
– Почему?
– Это источник твоей силы, но его ничего не стоит похитить!.. – Стремительно, как кобра в броске, она схватила мой тамаши и помчалась прочь. – Вот так! – издали крикнула Аими, заливаясь смехом.
– Эй! – Я кинулась за ней, тоже смеясь. – Вернись, негодяйка!
Аими скрылась за деревьями. Я слышала хихиканье сестры и шорох ее подошв – она удирала от меня по хорошо знакомой тропинке, но мне никак не удавалось ее настичь. А потом Аими свернула в лес – я видела, как ловко она огибает каменные глыбы и заросли кустарника, как перепрыгивает через обломки скал. Я, менее ловкая, влезла в колючую чащу и, выдираясь, порвала платье, но мне было все равно, я лишь удвоила свои усилия. Мы с Аими играли первый раз после моей помолвки с Тоши. Мое сердце летало от счастья.
Аими перевалила через гребень невысокой скалы и исчезла за ним. А потом послышался ее – удивленный? предупреждающий? – крик. Сердце едва не выскочило у меня из груди, я вихрем взлетела на проклятые камни и замерла, пораженная до глубины души.
На небольшой поляне стоял тощий пожилой незнакомец; он явно слышал, как мы с сестрой носились по лесу, и теперь смотрел на нас – на меня, застывшую на гребне скалы, и на Аими чуть ниже по склону – во все глаза. Узловатые пальцы старика стискивали навершие витого посоха, на его голове красовалась шляпа цвета охры, а горло прикрывал ярко-желтый платок. Во всем остальном он ничем не отличался от жителей нашей деревни.
Обломки скалы, на которых стояла Аими, внезапно поехали вниз, сестра ойкнула и, потеряв равновесие, рухнула на них лицом вниз. Крича от боли, попыталась за что-то уцепиться руками и упустила мой тамаши. Он покатился под уклон, весело прыгая по камням. Хищная радость окрасила румянцем исхудавшее лицо старика, его расширившиеся глаза блеснули отраженным светом. С неожиданной прытью он кинулся вперед и, сорвав с головы шляпу, поймал в нее сияющий белый шар. Выпрямился и с изумлением принялся рассматривать свою добычу.
Тело Аими начало мерцать – меняя облик, она утонула в собственной одежде. Потом из кучи ткани через ворот платья выскочила разъяренная черная лисица. Свирепо рыча, она пошла в атаку. Старик сделал шаг назад и взмахнул посохом, явно намереваясь причинить Аими вред.
– Нет! – вскрикнула я.
Лисица прыгнула вперед. Старик резко опустил посох – Аими успела проскочить между его ног и скрыться в подлеске – и рубанул по камню; посох переломился пополам. Сила его удара вызвала у меня ужас: он хотел убить Аими!
– Аими! – крикнула я, стремительно спускаясь по склону. Больше всего мне хотелось последовать за сестрой, но я не могла оставить свой тамаши.
– Кто ты? – рявкнул старик. По его лицу я поняла – он обо всем догадался. Да и трудно ли: Аими преобразилась на его глазах.
Я уставилась на него, мои глаза были как блюдца. Пот струйками стекал по моей спине.
– Это принадлежит мне. – Я протянула руку. – Верните, верните немедленно. Пожалуйста.
Старик шагнул ко мне.
– Ты кицунэ?
Мой тамаши лежал в его проклятой шляпе, и я не видела его свет! Качнув головой, я потянулась вперед. Неужели мне придется биться с этим стариком, чтобы вернуть свой тамаши? Меня затрясло от выброса адреналина, во рту пересохло. Что делать? Обратиться свирепой хищной птицей, обрушиться на него с высоты, драть клювом и когтями, выхватить шляпу?..
Мое тело преобразилось вмиг – мысли было достаточно. Платье полетело на камни, в небо взмыл сокол сапсан. Гневный комок горячих мышц и цепких когтей поднялся над лесом и, набрав скорость, устремился к земле.
Старик смотрел на меня с поляны – он выглядел потрясенным.
– Акуна ханта.
Я кружила над его головой, выбирая момент для удара. Он пошатнулся, но, сделав шаг назад, восстановил равновесие, крякнул и открыл шляпу. Сияние моего тамаши озарило все вокруг.
Я вошла в пике, издав соколиный крик.
Он поднес мой тамаши к губам, я отпрянула, осознав, что он собирается сделать, развернулась и нацелилась когтями ему в лицо. Я опоздала.
Он запихнул мой тамаши в свой поганый рот. Свет померк. Пронзительный крик вырвался из моего горла, старик пригнулся, когда мои когти сомкнулись там, где раньше было его лицо. Я взвизгнула и рванулась в небо, готовясь к новой атаке.
«Вниз».
Беззвучная команда громом отозвалась в моей голове. Необоримая сила тайфуна несла меня к земле, вместо того чтобы поднять к небесам. С криком бессильной ярости я растянулась на поляне у ног старика, мои крылья распластались по траве, мои когти и клюв впились в землю. Меня затрясло, я снова закричала от ужаса и отчаяния. Что происходит? Где Аими? Почему она не пришла мне на помощь?
Меня накрыла тень старика, а с ней пришел и нестерпимый холод.
– Благодаря тебе я проживу еще много лет, – сказал он, снимая куртку. – Судьба наконец-то улыбнулась мне.
Прежде чем он накинул на меня свою куртку, я успела заметить два зеленых огонька – то были глаза иссиня-черной лисицы, наблюдавшей за мной из подлеска. И меня, задыхающуюся в беспросветной тьме, посетило ужасное прозрение: эту смертельную ловушку устроила Аими. Ведь если я исчезну, ничто не помешает ей выйти замуж за Тоши.
Глава 11
Я вышла из отеля и села в автобус, который повез меня в юго-западный пригород Киото. С каждой минутой город за окном менялся, постепенно утрачивая свою респектабельность, и в конце концов у меня возникло ощущение, что я еду в какие-то трущобы. У меня противно засосало под ложечкой, и идея поехать в какую-то дыру по приглашению сомнительного типа из музея перестала казаться мне сколько-нибудь жизнеспособной. А если он просто псих? Хотя вряд ли. Он знал, кто я. Сколько людей могут опознать акуна ханта с первого взгляда? По моему опыту, ни один, кроме Даичи, но старик-то видел и мой тамаши, и мое преображение.
Я вышла на нужной остановке и с помощью GPS отыскала по адресу нужный дом. Он оказался крошечным, втиснутым в ряд таких же крошечных домишек, выстроившихся стена к стене вдоль тротуара. Тусклый свет пробивался сквозь заклеенные белой бумагой оконца. Я постучала в дверь, она открылась, и за ней оказался уборщик Инаба, одетый в традиционное домашнее кимоно, черное с серыми полосами, запахнутое под самое горло. Меня это озадачило: что он там спрятал, амулет или какую-то дорогую цепочку?
Инаба поклонился мне, улыбаясь, глаза его радостно блестели.
– Входите, входите, пожалуйста, – сказал он, отступая. Я пересекла порог его дома.
Меня сразу окутал аромат благовоний, и мой взгляд остановился на двух светильниках, установленных на полке. Между ними стояли две фотографии: улыбающегося в камеру подростка с бровями Инабы и серьезной спокойной женщины с темными расчесанными на пробор и подобранными сзади волосами.
– Я рад, что вы приняли мое приглашение. Я – Инаба, и это мой дом. – Старик еще раз поклонился мне. – Мне жаль, что у нас не было времени для надлежащего знакомства в музее. Наш директор не одобряет контакты низшего обслуживающего персонала с посетителями.
– Акико, – представилась я.
– Пожалуйста, Акико. – Он жестом пригласил меня пройти к традиционному низкому обеденному столику. – Для меня большая честь видеть вас в моем доме и узнать ваше имя.
Старик сел у столика, скрестив ноги, и снова жестом предложил мне занять место напротив него. На столике стояли две миски, накрытые сверху перевернутыми вверх дном мисками-крышками.
– У вас, наверное, так много вопросов!.. – сказал Инаба. – Я постараюсь на них ответить. А пока… Я не самый лучший повар в мире. Моя жена готовила превосходно, но, боюсь, ее талант не передался мне. – Он снял крышку со своей миски. Запах мисо и лука дополнил аромат благовоний. – Пожалуйста, попробуйте. Я не придерживаюсь церемоний.
Я последовала примеру хозяина и с наслаждением втянула ноздрями восхитительный солоновато-пряный запах. Мой желудок заурчал, и я сообразила, что только завтракала – съела миску хлопьев в отеле.
– Спасибо, что озаботились накормить меня. Это очень любезно с вашей стороны. Но, пожалуйста, скажите, пока я не умерла от любопытства… – я посмотрела на него в упор, – откуда вы знаете, кто я?
Он поднял свою миску и сделал глоток исходящего паром супа. Его глаза встретились с моими поверх керамического бортика, а брови взлетели вверх, от чего лоб прорезали морщины.
– Я удивлен, что вы спрашиваете. Насколько я знаю, есть только одна особенность, которая может выдать ханта в человеческом обличье.
Его искреннее удивление смутило меня. Я поерзала, стараясь это скрыть, и наконец выдавила из себя:
– Меня слишком оберегали. – Это было единственное объяснение, которое пришло мне в голову. Неплохая формулировка.
– Вы словно окутаны озоном! Так пахнет после хорошей грозы, с яркими молниями и громом. Все создания эфира издают этот запах, но у