Мой номер был скромным, но чистым, с односпальной кроватью и крошечной ванной. Я заперла дверь и осмотрелась в поисках самой важной для меня вещи – сейфа. Я потратила большую часть утра, обзванивая отели и выясняя, есть ли у них индивидуальные сейфы для постояльцев. И, совершив больше дюжины звонков, наконец нашла ту, в которую заселилась. Сейфы, достаточно большие, чтобы стать хранилищем для короткого меча, имелись тут в каждом номере.
Я разделась догола, сложила и убрала одежду в шкафчик. Засунула свою сумочку с мобильным телефоном, удостоверением личности и бумажником в сейф. Вынула заколки из волос и распустила их. Свернула черный шелковый халатик-кимоно и получившийся шарфик завязала на шее. Открыла единственное окно и ставни.
Свежий вечерний воздух коснулся моей обнаженной кожи. Я глубоко вздохнула, представляя себе остров Тай – мне не нужна была карта, ведь в течение многих лет я считала его своим и прекрасно знала, как до него добраться, – вскинула руки и обратилась стриксом, маленькой совой. Расправив крылья для равновесия, я запрыгнула на подоконник, царапая острыми черными когтями гладкое дерево. Подскочила к его краю, полностью распахнула крылья и беззвучно вылетела в ночную тьму.
В облике стрикса я обладала бесшумными крыльями и превосходным бинокулярным зрением, особенно сильным ночью. Поводя головой из стороны в сторону, я лучше любого радара улавливала всякое движение по всем направлениям. За сорок метров я слышала, как трещит веточка под лапкой мыши.
Я направилась к океану, а затем полетела на юг вдоль побережья, оседлав восходящие потоки, поднимавшиеся от нагретой за день воды. Писк и шуршание грызунов и змей, голоса других птиц и стрекот насекомых стали фоном, когда я сосредоточилась на звуках, издаваемых людьми: где-то вдали переговаривались рыбаки, на деревянном причале дребезжали цепи, грузчики складывали пластиковые контейнеры и вытаскивали лодки… Мое обоняние не распознавало дым их сигарет, но он умудрился пробраться в мои легкие. Я прокашлялась по-совиному и взяла повыше.
Впереди показался зубчатый силуэт острова Тай. Я набрала еще высоты, и восходящий поток понес меня над притихшим ночным океаном. По счастью, инстинкты хищной птицы не имели надо мной власти, и я могла сколько угодно размышлять над решением предстоящей мне задачи. Хотя проку в том никакого не было – сначала требовалось осмотреться, а только потом планировать похищение меча и эвакуацию. Ясно было одно – пока у меня есть крылья, я в безопасности, но стоит мне стать человеком, и возникнут проблемы.
Остров проносился подо мной. Ландшафт его оказался куда разнообразнее, чем казалось мне с нашего с Тоши утеса: нагромождения скал сменялись крошечными рощицами, а голые плиты серого камня – куртинками трав и зелеными мхами. Человеческие голоса и треск лодочных моторов стали звучать более отчетливо. Я вылетела к обрыву и увидела внизу крепость острова Тай – будь я человеком, верно, присвистнула бы от изумления! Наполовину построенная на скалистом мысе, вдающемся в открытый океан, она была огромной, ее мощные стены буквально подпирали небо. В центре прямоугольного внутреннего двора, в сердце крепости, высилось великолепное многоярусное сооружение – центральная башня. Углы каждой его крыши – основной и боковых – слегка выгибались вверх в стиле канонической пагоды.
Возведением крепости, насколько мне помнилось, занимались инженерные войска императорской армии, за ее внешними стенами они прорыли целый лабиринт подземных ходов и траншей, соединяющих наблюдательные пункты и подземные бункеры между собой и с цитаделью. Некоторые вспомогательные здания – казармы, арсеналы – и участки стены разрушились и заросли лианами и мхом. Половина крепости, та, что ближе к океану, и центральная башня были освещены – я видела огни на трех из шести этажей.
Покружив немного над двором, я плавно снизилась и укрылась в кроне мощной пихты. И подобно всем совам, неподвижно сидя на ветке и поворачивая голову на сто восемьдесят градусов, тщательно обследовала пространство: темные тихие сады, двор, заросший, неровный, с уклоном к океану, парадную лестницу с выщербленными ступенями, внизу – открытые ворота, ведущие на пристань. За ними стрекотали и урчали моторы лодок и катеров и доносился гул голосов.
В ворота хлынула волна вновь прибывших якудза. Навстречу им устремились по потрепанной временем каменной лестнице, по всей видимости, слуги – сдержанные мужчины в простой одежде. Они принимали у гостей багаж, большей частью довольно странной и неудобной в переноске формы, и перетаскивали его в небольшие дворовые постройки. Понять, кто здесь господа, а кто обслуживающий персонал, не составляло труда.
Якудза, мужчины и женщины, одетые в основном в деловые костюмы, прогуливались небольшими группами по неухоженным садам во внутреннем дворе и курили. У многих руки были искалечены в той или иной степени.
В облике птицы я без труда следила за временем по движению луны и солнца – правда, только в течение суток, потом начинала путаться. Но сейчас это не имело значения. Я дождалась, когда небо стало густо-черным, а двор опустел. В замке зажглись еще огни, и теперь голоса людей доносились оттуда.
Я взлетела на карниз крыши второго этажа и, превратившись в голубя, медленными шагами двинулась вдоль окон, отыскивая открытое. Наконец мне повезло. Я опустилась на подоконник и, устроившись в уголке, повернула головку и заглянула одним глазом в помещение. Оно произвело на меня неприятное впечатление: тяжелые деревянные балки, темные бревна стен, истертые доски пола, света явно недостаточно, хотя и горит несколько ламп. Якудза, как и во дворе, о чем-то беседовали небольшими группами, единственное отличие, что они сидели, а не стояли. Неожиданно для меня перегородка в задней части комнаты сдвинулась, и вошла женщина в полном наряде гейши, неся поднос с напитками. Она плыла между компаниями якудза, как призрак, словно стояла на невидимой конвейерной ленте.
Перезвон женских голосов отвлек меня от этой картины. Я вспорхнула на карниз и снова приняла облик стрикса. По меньшей мере дюжина изящных, очаровательных женщин ручейком текла от ворот к небольшому зданию за садами, в другом конце двора. Я смотрела, как они идут, переступая крошечными ступнями, слегка наклонив головы, и лунный свет играет на их блестящих черных волосах. Еще гейши, подумала я. Впереди шагала немолодая матрона.
Вновь зазвучали женские голоса – погромче, слышался смех. Я переключила свое внимание на ворота и увидела, как с полдюжины блондинок бодро поднимается во двор по полуразрушенной лестнице. Они цепочкой исчезли за дверью другого здания. За ними вошли две женщины постарше.
Возможно, это мой шанс.
Уловив нарастающий стрекот очередного лодочного мотора, я пролетела над внутренним двором, миновала внешнюю стену и затаилась среди жирных листьев магнолии. Оттуда прекрасно был виден причал, на котором замерли в ожидании слуги. Огни двух моторных лодок приближались к острову.
Через какое-то время доставленные в крепость женщины, их было не меньше десятка, благополучно покинули лодки и столпились на причале, прижимая к себе кто сумочки, а кто и солидные баулы, вероятно, с костюмами. А матрона, что указывала путь гейшам, вышла из ворот и принялась медленно спускаться к вновь прибывшим по еле различимым во мраке неровным ступеням, вероятно, к тому же скользким от влаги. Одета она была в черный пиджак и брюки, и в руке держала небольшой планшет с прикрепленной к нему гелевой ручкой.
Наконец она добралась до кромки воды, ступила на причал и захлопала в ладоши, словно собирала школьниц, а не взрослых женщин. Те, однако, повиновались, и я услышала, как мадам проводит своеобразную перекличку. Что-то отметив в планшете, вполне удовлетворенная, что все девушки учтены, мадам повела их в крепость.
Что лучше: принять человеческий облик, спокойно одеться под защитой кустов и пристроиться за последней из приехавших, надеясь, что никто меня не заметит в темноте, или проследить за ними с высоты птичьего полета, проскользнуть в отведенное им здание и там преобразиться? Выбрать стратегию, не обладая знанием, что ждет меня где-то там, в крепости, не представлялось возможным, поэтому я стала действовать импульсивно. Перелетела поближе к крепости и дорожке, обернулась девушкой и принялась развязывать свое свернутое шелковое кимоно. Зловредные ветки ужасно мешали – кололи и царапали кожу. Я набросила тонкое одеяние, нацепила тапочки и подползла к лестнице. Передо мной замелькали стройные женские ноги. Сердце забилось в груди так сильно, что я начала задыхаться. Когда последняя молодая женщина, перешучиваясь с кем-то впереди, прошла мимо, я, взглянув на причал и убедившись, что оставшимся там мужчинам нет никакого дела до того, что происходит на лестнице, выскользнула из кустов и принялась подниматься к крепости. Опасаясь, что в любой момент чья-то властная рука схватит меня за плечо и чей-то голос призовет к ответу, я тщетно пыталась выровнять дыхание. Но потом успокоилась – мадам была далеко впереди, а девушки так заняты болтовней, что никому из них не было дела до худенькой особы, почти девочки, в черном шелковом кимоно.
С колотящимся сердцем я прошла через двор и поднялась по ступеням одного из крепостных зданий.
Глава 14
– Мы отстаем от графика, – произнесла женщина, резко хлопнув в ладоши. На секунду этот жест напомнил мне о маме, которая всегда так поторапливала нас с Аими, если мы медлили. Девушки и я следом за ними прошли, повинуясь указаниям мадам, по коридору в комнату, полную пара. Повсюду из потолка торчали душевые насадки. Плиточный пол был наклонен к сливу. Мыльная вода кружилась и булькала, исчезая в прикрытом дырчатой крышкой отверстии. Одежду полагалось оставить на крючке за дверью, я неохотно сняла свое кимоно и прицепила его там.
Бледные тела, скользкие от мыла и воды, стояли под каждым душем. Девушки использовали разложенные на пристенных полочках шампуни, мыло и мочалки. Слышался нервный смех и разговоры вполголоса. Напряжение заполняло комнату плотнее, чем пар.